Неточные совпадения
«…Поймут ли, оценят ли грядущие люди весь ужас, всю трагическую сторону нашего существования? А между тем наши
страдания — почки, из которых разовьется их счастие. Поймут ли они, отчего мы лентяи,
ищем всяких наслаждений, пьем вино и прочее? Отчего руки не подымаются на большой труд, отчего в минуту восторга не забываем тоски?.. Пусть же они остановятся с мыслью и с грустью перед камнями, под которыми мы уснем: мы заслужили их грусть!»
В лучшей своей части он
ищет Царства Божьего,
ищет правды и уповает, что не только день Божьего суда, но и день торжествующей Божьей правды наступит после катастроф, испытаний и
страданий.
И опять звуки крепли и
искали чего-то, подымаясь в своей полноте выше, сильнее. В неопределенный перезвон и говор аккордов вплетались мелодии народной песни, звучавшей то любовью и грустью, то воспоминанием о минувших
страданиях и славе, то молодою удалью разгула и надежды. Это слепой пробовал вылить свое чувство в готовые и хорошо знакомые формы.
Глафира. Как же не бояться? Любовь мне ничего не принесет, кроме
страданий. Я девушка со вкусом и могу полюбить только порядочного человека; а порядочные люди
ищут богатых. Вот отчего я прячусь и убегаю от общества — я боюсь полюбить. Вы не смотрите, что я скромна, тихие воды глубоки, и я чувствую, что если полюблю…
Истина не нужна была ему, и он не
искал ее, его совесть, околдованная пороком и ложью, спала или молчала; он, как чужой или нанятый с другой планеты, но участвовал в общей жизни людей, был равнодушен к их
страданиям, идеям, религиям, знаниям, исканиям, борьбе, он не сказал людям ни одного доброго слова, не написал ни одной полезной, непошлой строчки, не сделал людям ни на один грош, а только ел их хлеб, пил их вино, увозил их жен, жил их мыслями и, чтобы оправдать свою презренную, паразитную жизнь перед ними и самим собой, всегда старался придавать себе такой вид, как будто он выше и лучше их.
С тех пор, как он пожил в одной тюрьме вместе с людьми, пригнанными сюда с разных концов, — с русскими, хохлами, татарами, грузинами, китайцами, чухной, цыганами, евреями, и с тех пор, как прислушался к их разговорам, нагляделся на их
страдания, он опять стал возноситься к богу, и ему казалось, что он, наконец, узнал настоящую веру, ту самую, которой так жаждал и так долго
искал и не находил весь его род, начиная с бабки Авдотьи.
Не в бесплодных сожалениях и восторгах надо
искать ее, а в действительной чуткости души к
страданиям и радостям других.
Бывало, я
искал могучею душой
Забот, трудов, глубоких ощущений,
В
страданиях мой пробуждался гений
И весело боролся я с судьбой;
И был я горд, и силен, и свободен,
На жизнь глядел, как на игрушку я,
И в злобе был я благороден,
И жалость не смешна казалася моя,
Но час пришел — и я упал, — ничтожный,
Безумец, безоружен против мук и зла;
Добро, как счастие, мне стало невозможно.
И месть, как жизнь, мне тяжела…
Он не имел вкуса ко злу и никому не
искал причинить напрасное
страдание; но если человек нарушал какую бы то ни было обязанность службы, то Свиньин был неумолим.
В те дни, когда от огненного взора
Мы чувствуем волнение в крови,
Когда тоска обманчивых желаний
Объемлет нас и душу тяготит,
И всюду нас преследует, томит
Предмет один и думы и
страданий, —
Не правда ли? в толпе младых друзей
Наперсника мы
ищем и находим.
Ищи в
страданиях их значения для твоего душевного роста, и уничтожится горесть
страдания.
Искать и находить это вечное и бесконечное во всем, что живет и движется, во всяком росте и изменении, во всяком действии,
страдании, и иметь и знать и непосредственном чувстве саму жизнь лишь как такое бытие в бесконечном и вечном — вот что есть религия…
Подросток называет сестру свою Лизу «добровольною искательницею мучений». Так можно назвать всех без исключения героев Достоевского. Все они
ищут мучений, все рвутся к
страданиям. «Страдание-то и есть жизнь». Отнять
страдание — исчезнет жизнь, и останется такая пустота, что страшно подумать.
Когда
страдания возникают среди друзей, например, если брат убивает брата, или сын — отца, или мать — сына, или делает что-либо другое в этом роде — таков сюжет, которого следует
искать поэту.
И я должен
искать для других не
страдания, а несения креста, потому что несение креста есть просветление
страдания и муки жизни.
Он принадлежал к тем русским людям, которые
ищут спасения от зла и
страданий,
ищут Царства Божьего и имеют свой план спасения.
«Не бороться с другими за свое личное благо, не
искать наслаждений, не предотвращать
страдания и не бояться смерти! Да это невозможно, да это отречение от всей жизни! И как же я отрекусь от личности, когда я чувствую требования моей личности и разумом познаю законность этих требований?» — говорят с полною уверенностью образованные люди нашего мира.
Человек видит, что он, его личность — то, в чем одном он чувствует жизнь, только и делает, что борется с тем, с чем нельзя бороться, — со всем миром; что он
ищет наслаждений, которые дают только подобия блага и всегда кончаются
страданиями, и хочет удержать жизнь, которую нельзя удержать.
Но и стоики
ищут прежде всего избавления от
страдания, не изменяя мира, принимая его таким, каков он есть.
Нет ничего удивительного в том, что человек
искал избавления от
страдания через отказ от утверждения личного бытия, через снятие границ и форм личностей.
Издревле человек
искал избавления от непереносимого
страдания и от рабьей зависимости от зла.
«Пойду
искать следов жизни, более здоровой и сильной, — думал Владимир, обратившись, куда ему указано было, — авось заражу ее моими
страданиями или потешусь над глупым человечеством».
Ольга Николаевна, несмотря на деланно резкий тон, с каким она приняла известие об участи оскорбившей ее дочери, была внутренне сильно потрясена рассказом графини Аракчеевой. Ее не было в гостиной — она удалилась в свою спальню и там перед ликом Того, Кто дал нам святой пример с верой и упованием переносить земные
страдания, коленопреклоненная
искала сил перенести и этот удар не балующей ее счастливыми днями судьбы.
Они мало говорили между собой, и просты и обыкновенны были скупые речи; они редко бывали вместе, разрозненные жизнью, — но полным
страдания сердцем они непрестанно
искали друг друга; и никто из людей, ни сама жестокая судьба не могла, казалось, догадаться, с какой безнадежной тоскою и нежностью любят они.
Тот взял просьбу и, разумеется, зная уже дело, взглянул в нее только для порядка. В ней, впрочем, и нечего было
искать изложения дела, потому что простая и никакой власти не подсудная суть его исчезала в описании
страданий самого интролигатора от людей, от стихии и, наконец, от крокодила, который тоже был занесен в эту скорбную запись.
Он
искал правды когда-то, и теперь он захлебывался ею, этою беспощадною правдою
страдания, и в мучительном сознании бессилия ему хотелось бежать на край света, умереть, чтобы не видеть, не слышать, не знать.