Неточные совпадения
Во время пирожного был позван Яков и отданы приказания насчет линейки,
собак и верховых лошадей — всё с величайшею подробностию, называя каждую лошадь по
имени.
Катя слегка присела, поместилась возле сестры и принялась разбирать цветы. Борзая
собака,
имя которой было Фифи, подошла, махая хвостом, поочередно к обоим гостям и ткнула каждого из них своим холодным носом в руку.
Потом он вспомнил, как он хотел усмирить страсть постепенно, поддаваясь ей, гладя ее по шерсти, как гладят злую
собаку, готовую броситься, чтоб задобрить ее, — и, пятясь задом, уйти подобру-поздорову. Зачем она тогда не открыла ему
имени своего идола, когда уверена была, что это мигом отняло бы все надежды у него и страсть остыла бы мгновенно?
— Вот вы кто! — сказала она. — Вы, кажется, хвастаетесь своим громким
именем! Я слышала уж о вас. Вы стреляли в Нила Андреича и травили одну даму
собакой… Это «новая сила»? Уходите — да больше не являйтесь сюда…
В дом, в котором была открыта подписка, сыпались деньги со всего Парижа как из мешка; но и дома наконец недостало: публика толпилась на улице — всех званий, состояний, возрастов; буржуа, дворяне, дети их, графини, маркизы, публичные женщины — все сбилось в одну яростную, полусумасшедшую массу укушенных бешеной
собакой; чины, предрассудки породы и гордости, даже честь и доброе
имя — все стопталось в одной грязи; всем жертвовали (даже женщины), чтобы добыть несколько акций.
— Нет… я с Перезвоном… У меня такая
собака теперь, Перезвон. Славянское
имя. Там ждет… свистну, и влетит. Я тоже с
собакой, — оборотился он вдруг к Илюше, — помнишь, старик, Жучку? — вдруг огрел он его вопросом.
Мальчики сидели вокруг их; тут же сидели и те две
собаки, которым так было захотелось меня съесть. Они еще долго не могли примириться с моим присутствием и, сонливо щурясь и косясь на огонь, изредка рычали с необыкновенным чувством собственного достоинства; сперва рычали, а потом слегка визжали, как бы сожалея о невозможности исполнить свое желание. Всех мальчиков было пять: Федя, Павлуша, Ильюша, Костя и Ваня. (Из их разговоров я узнал их
имена и намерен теперь же познакомить с ними читателя.)
Эти пятна или полоски красновато-желтого цвета, точно как подпалины у гончей
собаки: вот откуда, я думаю, происходит
имя полового чирка.
В тех местах, где я обыкновенно охотился, то есть около рек Бугуруслана, Большой Савруши, Боклы и Насягая, или Мочегая (последнее
имя более употребительно между простонародными туземцами), кулик-сорока гнезд не вьет и детей не выводит, но около рек Большого Кинеля и Демы я нахаживал сорок с молодыми, и тогда они хотя не очень горячо, но вились надо мной и
собакой; вероятно, от гнезд с яйцами вьются они горячее.
— Жучка! — позвал он ее
именем, общим всем
собакам. — Жучка! Пойди сюда, не бойся!
Всею своею собачьей душою расцвела Кусака. У нее было
имя, на которое она стремглав неслась из зеленой глубины сада; она принадлежала людям и могла им служить. Разве недостаточно этого для счастья
собаки?
— «Ну как, мол, можно все их
имена знать; мало ли где как
собак называют».
Актер. Искать город… лечиться… Ты — тоже уходи… Офелия… иди в монастырь… Понимаешь — есть лечебница для организмов… для пьяниц… Превосходная лечебница… Мрамор… мраморный пол! Свет… чистота, пища… всё — даром! И мраморный пол, да! Я ее найду, вылечусь и… снова буду… Я на пути к возрожденью… как сказал… король… Лир! Наташа… по сцене мое
имя Сверчков-Заволжский… никто этого не знает, никто! Нет у меня здесь
имени… Понимаешь ли ты, как это обидно — потерять
имя? Даже
собаки имеют клички…
Вместе с золотыми, вышедшими из моды табакерками лежали резные берестовые тавлинки; подле серебряных старинных кубков стояли глиняные размалеванные горшки — под
именем этрурских ваз; образчики всех руд, малахиты, сердолики, топазы и простые камни лежали рядом; подле чучел белого медведя и пеликана стояли чучелы обыкновенного кота и легавой
собаки; за стеклом хранились челюсть слона, мамонтовые кости и лошадиное ребро, которое Ижорской называл человеческим и доказывал им справедливость мнения, что земля была некогда населена великанами.
Должно быть, раньше он служил в механиках, потому что каждый раз, прежде чем остановиться, кричал себе: «Стоп, машина!» и прежде чем пойти дальше: «Полный ход!» При нем находилась громадная черная
собака неизвестной породы, по
имени Арапка.
Он также поймал Антиопу и таких же яркоголубых и красно-золотистых маленьких бабочек, какие были и у меня в ящичке; я, сверх того, нашел несколько червей, из которых один, очень мохнатый, известный под
именем Поповой
Собаки, обещал очень красивую сумеречную бабочку.
Был в том селе казак, по
имени Опанас: гарный хлопец, веселый и шворный такой, але ж только совсем бедный, як
собака.
—
Собака и та свою кличку помнит, — бормочет Птаха. — Меня знать Андрюшка, его — Никандра, у каждого человека свое святое
имя есть, и никак это
имя забыть нельзя! Никак!
Подобного смельчака, впрочем, и не было: как кремль, так и местность, его окружающая, известная под
именем Китай-города, были совершенно пустынны, и на первый взгляд можно было подумать, что находишься в совершенно безлюдном месте, и лишь слышавшийся отдаленный или, быть может, разносимый ветром лай
собак давал понять, что кругом есть жилища живых, но спящих или притаившихся обывателей.
— Точно! у нас была
собака этого
имени, — сказала девица Рабе, покраснев.
Ближнего любил по закону Христову, но в этом
имени заключал одних своих земляков; что было только не русское, считал наравне с
собакою.
— Такого
имени нету. Так только
собак зовут.
Я был доволен и жидом и
собакой и оставил их делить до утра одну подстилку, а сам лег в мою постель в состоянии усталости от впечатлений, которых было немилосердно много: жид-наемщик, белоцерковский стодол, лавра, митрополит, дикие стоны и вопли,
имя Иешу, молчаливый князь и настойчивая княгиня с ее всевластным значением, мой двойник стряпчий Юров и Бобчинский с Добчинским; необходимость и невозможность от всего этого отбиться, и вдруг… какое-то тихое предсонное воспоминание о моей старой няне, болгарке Марине, которую все почему-то называли „туркинею“…
Назвала она его чертовым сыном, и пьяниией, и
собакой, и многими другими
именами, а в заключение напомнила ему об нх условии, чтобы Керасенко и думать не смел ее ревновать.