Неточные совпадения
Инициатива,
в виде нежности, ласки, всегда исходила от Любки (она так и осталась Любкой, и Лихонин как-то совсем позабыл о том, что
в паспорте сам же прочитал ее настоящее
имя — Ирина).
Говорят, он имел и
паспорт на чужое
имя, и полную возможность успеть улизнуть за границу, и весьма значительные деньги с собой, а между тем остался
в Петербурге и никуда не поехал.
И молодой человек подал
паспорт на
имя мещанина Василия Иванова Тулузова. Крапчик очень внимательно прочел все приметы, написанные
в паспорте, и они ему показались схожими с молодым человеком.
— Даже
в сумасшедший дом! Лучше! лучше! — продолжала она кричать, блестя глазами. — Сегодня, когда я была
в Пестрове, я завидовала голодным и больным бабам, потому что они не живут с таким человеком, как вы. Они честны и свободны, а я, по вашей милости, тунеядица, погибаю
в праздности, ем ваш хлеб, трачу ваши деньги и плачу вам своею свободой и какою-то верностью, которая никому не нужна. За то, что вы не даете мне
паспорта, я должна стеречь ваше честное
имя, которого у вас нет.
Были и такие, которые только писали письма для слабых
в грамоте. Тут опять шаблон: «Премного всеми уважаемая, милостивая государыня! Ваше великодушное сердце и сострадательность к ближним, обездоленным судьбой, дают мне смелость» и прочее и прочее. Таких писем с собой носят на всякий случай пять или шесть, без
имени, кому попадется. Иные при письме влагают свой
паспорт и потом приходят за ним.
Сам он проживал
в другом квартале и знал одно: четыре месяца тому назад отдал он свой дом внаймы одной еврейке с
паспортом, по
имени Шмуль или Шмульке, которую он тогда же и прописал
в части.
Алина вписала
в патент
имя барона Эмбса, и с этого времени Вантурс, гентский беглец, не имевший дотоле
паспорта и никакого удостоверения
в подлинности принятого им на себя звания, сделался литовским капитаном, бароном Эмбсом.].
В Париже и после тогдашнего якобы либерального Петербурга жилось,
в общем, очень легко. Мы, иностранцы, и
в Латинском квартале не замечали никакого надзора. По отелям и меблировкам ходили каждую неделю «инспекторы» полиции записывать
имена постояльцев; но
паспорта ни у кого не спрашивали, никогда ни одного из нас не позвали к полицейскому комиссару, никогда мы не замечали, что нас выслеживают. Ничего подобного!
— Домчу я тебя, моя краля ненаглядная,
в Тамбов, к брату, там ты погостишь,
паспорт тебе оборудую… А сам вернусь да попрошусь у графа на службу
в Питер, я хотя ему и слуга, но не хам, как ты меня вечер обозвала, потому я из духовенства, а брат у меня
в Тамбове повытчиком
в суде служит — чиновник заправский… Поселю я тебя
в Питере
в отдаленности, никто тебя под чужим
именем не разыщет…
Вероятно, он скрывается под чужим
именем и фальшивым
паспортом, и после встречи со мной не останется ни одного часа
в Москве.
С французским
паспортом на
имя графа Тулуза де Лотрека Савин прибыл
в Софию и заявил министрам, что вследствие своей «близости» с французскими капиталистами, он может добыть для Болгарии миллионы.
Этой неявкой моей к призыву я поставил-де себя
в нелегальное положение
в моем отечестве — Франции — вследствие чего и не мог жить там под своим
именем, что и заставило меня для поездки во Францию взять
паспорт на
имя одного моего приятеля русского офицера Савина.
По мысли того же Давыдов, к которому патер обратился за советом, как поступить с покойным, последнему положили
в карман
паспорт на
имя Осипа Петрова, одели
в верхнее платье и вынесли на улицу.
Большое зло заключалось
в записывании дворян
в службу при самом их рождении и даже еще не родившихся, на которых получались
паспорта с оставленными для
имен пустыми местами.
От этих рабочих требуют по закону
паспортов, а между тем громадное большинство их беглые «варнаки» —
имя, даваемое
в Сибири каторжнику и поселенцу.