Неточные совпадения
— Вспомните-ко вчерашний день, хотя бы с Двенадцатого года, а после того — Севастополь, а затем — Сан-Стефано и в конце концов гордое слово
императора Александра Третьего: «Один у меня друг, князь Николай черногорский». Его, черногорского-то, и не видно на
земле, мошка он в Европе, комаришка, да-с! Она, Европа-то, если вспомните все ее грехи против нас, именно — Лихо. Туркам — мирволит, а величайшему народу нашему ножку подставляет.
Австрийский
император, французский
император и прусский король писали к нашему
императору, что так как у них крестьяне все освобождены без
земли, а наш
император дал крестьянам
землю, то они боятся, что их крестьяне, узнавши про это, бунт сделают, и просили нашего
императора отобрать у наших крестьян
землю назад.
Мальчик в штанах. Здесь, под Бромбергом, этого нет, но матушка моя, которая родом из-под Вюрцбурга, сказывала, что в тамошней стороне все дороги обсажены плодовыми деревьями. И когда наш старый добрый
император получил эти
земли в награду за свою мудрость и храбрость, то его немецкое сердце очень радовалось, что отныне баденские, баварские и другие каштаны будут съедаемы его дорогой и лояльной Пруссией.
Но без
императора всероссийского нельзя было того сделать; они и пишут государю
императору нашему прошение на гербовой бумаге: «Что так, мол, и так, позвольте нам Наполеондера выкопать!» — «А мне что, говорит, плевать на то, пожалуй, выкапывайте!» Стали они рыться и видят гроб въявь, а как только к нему, он глубже в
землю уходит…
Земли русийской светлый
императорИ славный царь!
Г-н Тегоборский говорит в книге, недавно вышедшей в Париже и посвященной
императору Николаю, что эта система раздела
земель кажется ему неблагоприятною для земледелия (как будто ее цель — успехи земледелия!), но, впрочем, прибавляет: «Трудно устранить эти неудобства, потому что эта система делений связана с устройством наших общин, до которого коснуться было бы опасно: оно построено на ее основной мысли об единстве общины и о праве каждого члена на часть общинного владения, соразмерную его силам, поэтому оно поддерживает общинный дух, этот надежный оплот общественного порядка.
Я с Ниной и еще несколькими «седьмушками» уселись под портретом
императора Павла, основателя нашего института, и смотрели на танцы, как вдруг передо мной как из-под
земли вырос длинный и худой как палка лицеист.
— Господа! Мы все любим нашу родину, все по мере сил служим ей, как кто может. Одни, как наш глубокоуважаемый виновник сегодняшнего торжества, служат ей талантливым своим пером, другие лечат, третьи торгуют, четвертые пашут
землю. Но всем нам одинаково дорога наша милая родина. И вот я предлагаю: поднимем бокалы, осушим их за нашу дорогую матушку-Русь и за ее державного руководителя, государя-императора, и дружными голосами споем «Боже, царя храни!»
— Такой дар цесарское величество почтет за особенное благоприятельство, — говорил Поппель. — Взамен же обещает прислать тебе врача от двора своего, мейстера Леона, искуснейшего в целении всяких недугов. Не самозванец этот, а вельми мудрый, ученый, имеющий на звание лекаря лист от самого
императора, славный не только в цесарских владениях, но и в чужих
землях. И велел тебе, мой светлейший, высокий господин, сказать, не доверяйся слишком пришлому к тебе из немецкой
земли лекарю.
Двор погрязал в суетности,
император малодушием своим дивил чужие
земли и умел заставить своих подданных презирать себя.
Когда прошло смущение Поппеля, он изъявил желание своего государя получить в дар от Ивана Васильевича живых лосей и вместе одного из вогулят, [Вогуличи, жители Угорской
земли, незадолго до того покоренной Иоанну, ныне обитатели Березовского уезда Тобольской губернии.] которые едят сырое мясо, и прибавлял, что
император злобил на него, почему он в первую поездку свою не привез таких зверей и людей.
— Милосердный мой государь, Павел Петрович,
император большой русской
земли, и австрийский
император Франц прислали меня со своими войсками выгнать из Италии безбожных, сумасбродных, ветреных французов; восстановить у вас и во Франции тишину; поддержать колеблющиеся престолы государей и веру христианскую; защитить права и искоренить нечестивых…
Известно государю
императору, что тело покойного князя Потемкина до ныне еще не предано
земле, а держится в особо сделанном под церковью погребу, и от людей бывает посещаемо, а потому, находя сие непристойным, высочайше соизволяет, дабы тело без дальнейшей огласки в самом же том погребу погребено было в особо вырытую яму, поверх засыпано
землею и выглажено, как бы его никогда не бывало.
Если может быть рай на
земле, так Антон испытал его целый месяц в богемском замке. О! конечно, не променял бы он этого бедного жилища, дикой природы на берегах Эльбы, ласк убогой матери, которой старость мог он успокоить своими трудами и любовью; нет, не променял бы всего этого на великолепные палаты, на старания знатных родителей пристроить его ко двору
императора, на раболепную прислугу многочисленных вассалов, которых он властен был бы травить собаками.
Для устройства этих поселений, вся Германия дала средства
императору Рудольфу, по воззванию которого на свободные
земли между реками Кульною и Унною сошлось до 4000 славян, кроатов, масса переселенцев из Валахии и из христианских провинций, страдавших под владычеством турок.
— Эренштейн? Да знает ли он, в чью епанчу нарядился!.. Во всей империи и, думаю, во всем мире есть один только барон Эренштейн; он находится при моем
императоре Фридерике III, владеет великими
землями и богаче многих удельных князей русских. Детей он не имеет, и я, рыцарь Поппель, как вы меня видите, удостоен им и
императором в наследники знаменитого имени и состояния барона Эренштейна.
Письмо это
император Александр Павлович отправил для передачи лично
императору французов с тем самым флигель-адъютантом, который первый передал ему известие о вторжении неприятеля в пределы русской
земли.
Эренштейн, усыновляя его, угождал тем себе и
императору, который оказывал особенную благосклонность Поппелю за путешествие в Московию,
землю чудес, как этот рассказывал.
Всем этим государь Александр Павлович сколько удовлетворял своему собственному настроению, столько же и давал чувствовать братии — в каком духе им надлежало держать себя в его присутствии; но братия, в ответ на поклон
императора, «поклонилась ему в
землю» (ibidem).
При священническом увещевании в земском суде люди эти дополнили, что, кроме одного небесного царя, никого на
земле, как то: государя
императора, установленного гражданского и духовного правительства, не признают.
Император находится при армии для воодушевления ее в отстаиваньи каждого шага русской
земли, а не для отступления.