Неточные совпадения
И долго еще определено мне чудной властью идти об
руку с моими странными героями, озирать всю громадно несущуюся жизнь, озирать ее сквозь видный миру смех и незримые, неведомые ему слезы! И далеко еще то время, когда иным
ключом грозная вьюга вдохновенья подымется
из облеченной в святый ужас и в блистанье главы и почуют в смущенном трепете величавый гром других речей…
Он рассказал до последней черты весь процесс убийства: разъяснил тайну заклада(деревянной дощечки с металлическою полоской), который оказался у убитой старухи в
руках; рассказал подробно о том, как взял у убитой
ключи, описал эти
ключи, описал укладку и чем она была наполнена; даже исчислил некоторые
из отдельных предметов, лежавших в ней; разъяснил загадку об убийстве Лизаветы; рассказал о том, как приходил и стучался Кох, а за ним студент, передав все, что они между собой говорили; как он, преступник, сбежал потом с лестницы и слышал визг Миколки и Митьки; как он спрятался в пустой квартире, пришел домой, и в заключение указал камень во дворе, на Вознесенском проспекте, под воротами, под которым найдены были вещи и кошелек.
— Эге-е! — насмешливо раздалось
из сумрака, люди заворчали, зашевелились. Лидия привстала, взмахнув
рукою с
ключом, чернобородый Захарий пошел на голос и зашипел; тут Самгину показалось, что Марина улыбается. Но осторожный шумок потонул в быстром потоке крикливой и уже почти истерической речи Таисьи.
Самгин решал вопрос: идти вперед или воротиться назад? Но тут
из двери мастерской для починки швейных машин вышел не торопясь высокий, лысоватый человек с угрюмым лицом, в синей грязноватой рубахе, в переднике; правую
руку он держал в кармане, левой плотно притворил дверь и запер ее, точно выстрелив
ключом. Самгин узнал и его, — этот приходил к нему с девицей Муравьевой.
Она вздрогнула, потом вдруг вынула
из кармана
ключ, которым заперла дверь, и бросила ему в ноги. После этого
руки у ней упали неподвижно, она взглянула на Райского мутно, сильно оттолкнула его, повела глазами вокруг себя, схватила себя обеими
руками за голову — и испустила крик, так что Райский испугался и не рад был, что вздумал будить женское заснувшее чувство.
Он сказал, что деньги утащил сегодня у матери
из шкатулки, подделав
ключ, потому что деньги от отца все его, по закону, и что она не смеет не давать, а что вчера к нему приходил аббат Риго увещевать — вошел, стал над ним и стал хныкать, изображать ужас и поднимать
руки к небу, «а я вынул нож и сказал, что я его зарежу» (он выговаривал: загхэжу).
Но торжеством его искусства была одна картина, намалеванная на стене церковной в правом притворе, в которой изобразил он святого Петра в день Страшного суда, с
ключами в
руках, изгонявшего
из ада злого духа; испуганный черт метался во все стороны, предчувствуя свою погибель, а заключенные прежде грешники били и гоняли его кнутами, поленами и всем чем ни попало.
Старик, ни слова не говоря, величественным движением
руки кинул
из окна
ключ от двери на улицу.
Женни засмеется, положит работу и идет с
ключами к заветному шкафику, а за ней в самой почтительной позе идет Зарницын за получением
из собственных
рук Женни рюмки травничку и маринованных грибков на чайном блюдце.
Я продолжаю. Завтра я увижу все то же,
из года в год повторяющееся и каждый раз по-новому волнующее зрелище: могучую Чашу Согласия, благоговейно поднятые
руки. Завтра — день ежегодных выборов Благодетеля. Завтра мы снова вручим Благодетелю
ключи от незыблемой твердыни нашего счастья.
У него есть глаза и сердце только до тех пор, пока закон спит себе на полках; когда же этот господин сойдет оттуда и скажет твоему отцу: «А ну-ка, судья, не взяться ли нам за Тыбурция Драба или как там его зовут?» — с этого момента судья тотчас запирает свое сердце на
ключ, и тогда у судьи такие твердые лапы, что скорее мир повернется в другую сторону, чем пан Тыбурций вывернется
из его
рук…
Пред глазами плачущей старушки в широко распахнувшуюся калитку влез с непокрытою курчавою головою дьякон Ахилла. Он в коротком толстом казакине и широких шароварах, нагружен какими-то мешками и ведет за собой пару лошадей,
из которых на каждой громоздится большой и тяжелый вьюк. Наталья Николаевна молча смотрела, как Ахилла ввел на двор своих лошадей, сбросив на землю вьюки, и, возвратившись к калитке, запер ее твердою хозяйскою
рукой и положил
ключ к себе в шаровары.
Потом она вырвалась
из его
рук, метнулась к двери, заперла ее на
ключ и быстро принялась раздеваться.]
— Да и гости такие, что нам носу нельзя показать, и баушка запирает нас всех на
ключ в свою комнату. Вот тебе и гости… Недавно Порфир Порфирыч был с каким-то горным инженером, ну, пили, конечно, а потом как инженер-то принялся по всем комнатам на
руках ходить!.. Чистой театр… Ей-богу! Потом какого-то адвоката привозили
из городу, тоже Порфир Порфирыч, так тово уж прямо на
руках вынесли
из повозки, да и после добудиться не могли: так сонного и уволокли опять в повозку.
Кирша не ошибся:
ключи нашлись, и через несколько минут, ведя под
руки Юрия, который с трудом переступал, они вышли вон
из погреба.
Оставшись один, Елпидифор Мартыныч, по-прежнему озираясь по сторонам, проворно подошел к комоду, схватил дрожащими
руками лежавшие на нем
ключи, отпер одним
из них верхний ящик комода,
из которого, он видал, Елизавета Петровна доставала деньги.
Узнали наконец одну капитальную вещь, именно: что князем овладела какая-то неизвестная Степанида Матвеевна, бог знает какая женщина, приехавшая с ним
из Петербурга, пожилая и толстая, которая ходит в ситцевых платьях и с
ключами в
руках; что князь слушается ее во всем как ребенок и не смеет ступить шагу без ее позволения; что она даже моет его своими
руками; балует его, носит и тешит как ребенка; что, наконец, она-то и отдаляет от него всех посетителей, и в особенности родственников, которые начали было понемногу заезжать в Духаново, для разведок.
Лизавета Ивановна встала, вынула
из комода
ключ, вручила его Германну и дала ему подробное наставление. Германн пожал ее холодную безответную
руку, поцеловал ее наклоненную голову и вышел.
Из саней тогда вышел тот же приземистый Кармакдойль и вынес на
руках молодую женщину, которую он всю дорогу согревал в своей шубе. Он внес ее в длинную комнату, занимавшую половину коридора, который соединял две башни, свистнул своей собаке, повернул в дверях
ключ и вышел.
И тут высвободила
руки из-под платка, и я вижу, что
ключи у нее в
руках. Значит, она вышла ко мне и захватила их.
Он был уже вдов, был уже в отставке, уже не щеголял, не хвастал, не задирался, любил только пить чай и болтать за ним всякий вздор; ходил по комнате, поправлял сальный огарок; аккуратно по истечении каждого месяца наведывался к своим жильцам за деньгами; выходил на улицу с
ключом в
руке, для того, чтобы посмотреть на крышу своего дома; выгонял несколько раз дворника
из его конуры, куда он запрятывался спать; одним словом, человек в отставке, которому после всей забубенной жизни и тряски на перекладных остаются одни пошлые привычки.
Уже орлы наши парили под небесами Востока; уже крылатая молва несла в страны Великого Могола имя Российской Монархини; уже воинство наше, то подымаясь к облакам на хребте гор туманных, то опускаясь в глубокие долины, дошло до славных врат Каспийских; уже стена Кавказская, памятник величия древних Монархов Персии, расступилась перед оным; уже смелый вождь его приял сребряные
ключи Дербента
из рук старца, который в юности своей вручал их Петру Великому, и сей град, основанный, по восточному преданию, Александром Македонским, осенился знаменами Екатерины… когда всемогущая Судьба пресекла дни Монархини и течение побед Ее.
Марья Сергеевна.
Ключи потеряны! (При этом она поспешно закрывает
руками одну
из подушек своих.)
Андашевский(весь красный). Нет, дадите!.. (Вытаскивает из-под подушки
руку Марьи Сергеевны, в которой она держит
ключи, и начинает отнимать их у нее).
Низенький, сгорбленный, венцом седин украшенный старец, в белом как снег балахончике, в старенькой епитрахили, с коротенькой ветхой манатейкой на плечах, с холщовой лестовкой в
руках, день и ночь допускал он к себе приходящих, каждому давал добрые советы, утешал, исповедовал, приобщал запасными дарами и поил водой
из Святого
ключа…
Паткуль спешил его успокоить, сколько позволяли обстоятельства, и, зная, как тяжело было бы несчастному Густаву оставаться в Гельмете, велел отправить его под верным прикрытием на мызу господина Блументроста, где он мог найти утешение добрых людей и попечение хорошего медика. Сам же отправился к баронессе, чтобы по форме принять
из собственных
рук ее
ключи от Гельмета.
С пистолетом в
руке он подошел сперва к дверям, ведшим
из кабинета в гостиную, и запер их на
ключ; то же проделал он с дверью, идущей в спальню.
Леонид Михайлович взял у него
из рук этот огарок, а на камине швейцарской
ключ и повел Фанни Викторовну по темной лестнице на четвертый этаж, где он занимал угольный большой номер, состоящий
из прихожей, приемной и глубокого алькова за занавеской, в котором стояла кровать, помещался мраморный умывальник, вделанный в стене, с проведенной водой и маленький шкапчик.
— Нет, ты запрешь ее вот этим
ключом, — подал он ей, вынув
из кармана,
ключ. — Он от того же номера и случайно попал мне в
руки, когда я был в Т., в день смерти твоего отца.
Кровь фонтаном брызнула, горячая кровь,
руки ему ошпарила. А с души, с души точно тяжесть какая свалилась и легко ему в ту пору стало. Отскочил он вовремя, только на
руках кровь и осталася. Обтер он их об халат барина, вышел
из кабинета и запер на
ключ, а
ключ с собой взял.