Неточные совпадения
Самгин брезгливо подумал, что, наверное, многие
из этих
инструментов исполнения воинского долга разрубали черепа людей, отсекали
руки, прокалывали груди, животы, обильно смачивая кровью грязь и пыль земли.
Клим зажег свечу, взял в правую
руку гимнастическую гирю и пошел в гостиную, чувствуя, что ноги его дрожат. Виолончель звучала громче, шорох был слышней. Он тотчас догадался, что в
инструменте — мышь, осторожно положил его верхней декой на пол и увидал, как из-под нее выкатился мышонок, маленький, как черный таракан.
— Хорошо играет? — спросила она Клима; он молча наклонил голову, — фисгармония вообще не нравилась ему, а теперь почему-то особенно неприятно было видеть, как этот человек, обреченный близкой смерти, двигая
руками и ногами, точно карабкаясь куда-то, извлекает
из инструмента густые, угрюмые звуки.
Пригляделись и видим, что двое наших матросов взяли
из рук ликейцев
инструмент, вроде согнутого под прямым углом заступа, и преусердно взрывали им гряды с сладким картофелем.
Дело в том, что посажено было здесь на участки сразу 30 человек; это было как раз то время, когда
из Александровска долго не присылали
инструментов, и поселенцы отправились к месту буквально с голыми
руками.
Старый, маленький, красноносый боцман прилаживал к правому борту кормы какой-то медный цилиндрический
инструмент с циферблатом и стрелкой. В левой
руке у него был бунт
из белого плотного шнура, свернутого Старый, маленький, красноносый боцман прилаживал к правому борту кормы какой-то медный цилиндрический
инструмент с циферблатом и стрелкой. В левой
руке у него был бунт
из белого плотного шнура, свернутого правильными спиралями и оканчивавшегося медной гирькой с лопастями по бокам.
Затем, когда гирька, скрывшись
из глаз, бултыхнула далеко за пароходом, в воду, боцман вставил оставшийся у него в
руке свободный конец с крючком в заднюю стенку
инструмента.
Прикрепив прочно медный
инструмент к борту, боцман пустил гирьку на отвес, быстро развертел ее правой
рукой, так что она вместе с концом шнура образовала сплошной мреющий круг, и вдруг далеко метнул ее назад, туда, куда уходила зелено-белая дорожка из-под винта.
Оркестр в павильоне играл то попурри
из"Травиаты", то вальс Штрауса, то"Скажите ей", российский романс, положенный на
инструменты услужливым капельмейстером; в игорных залах, вокруг зеленых столов, теснились те же всем знакомые фигуры, с тем же тупым и жадным, не то изумленным, не то озлобленным, в сущности хищным выражением, которое придает каждым, даже самым аристократическим чертам картежная лихорадка; тот же тучноватый и чрезвычайно щегольски одетый помещик
из Тамбова, с тою же непостижимою, судорожною поспешностью, выпуча глаза, ложась грудью на стол и не обращая внимания на холодные усмешки самих"крупиэ", в самое мгновенье возгласа"Riеn nе vа рlus!"рассыпал вспотевшею
рукою по всем четвероугольникам рулетки золотые кружки луидоров и тем самым лишал себя всякой возможности что-нибудь выиграть даже в случае удачи, что нисколько не мешало ему, в тот же вечер, с сочувственным негодованием поддакивать князю Коко, одному
из известных предводителей дворянской оппозиции, тому князю Коко, который в Париже, в салоне принцессы Матильды, в присутствии императора, так хорошо сказал:"Маdате, lе principe de la propriete est profondement ebranle en Russie".
Мы вошли в малую операционную, и я, как сквозь завесу, увидал блестящие
инструменты, ослепительную лампу, клеенку… В последний раз я вышел к матери,
из рук которой девочку еле вырвали. Я услыхал лишь хриплый голос, который говорил: «Мужа нет. Он в городу. Придет, узнает, что я наделала, — убьет меня!»
Пианист заиграл веселую пляску, недоверчиво оглядываясь назад. Но Сашка здоровой
рукой вынул
из кармана какой-то небольшой, в ладонь величиной, продолговатый черный
инструмент с отростком, вставил этот отросток в рот, и, весь изогнувшись налево, насколько ему это позволяла изуродованная, неподвижная
рука, вдруг засвистел на окарине оглушительно веселого «Чабана».
Артист
из драматического театра, большой, давно признанный талант, изящный, умный и скромный человек и отличный чтец, учивший Ольгу Ивановну читать; певец
из оперы, добродушный толстяк, со вздохом уверявший Ольгу Ивановну, что она губит себя: если бы она не ленилась и взяла себя в
руки, то
из нее вышла бы замечательная певица; затем несколько художников и во главе их жанрист, анималист и пейзажист Рябовский, очень красивый белокурый молодой человек, лет двадцати пяти, имевший успех на выставках и продавший свою последнюю картину за пятьсот рублей; он поправлял Ольге Ивановне ее этюды и говорил, что
из нее, быть может, выйдет толк; затем виолончелист, у которого
инструмент плакал и который откровенно сознавался, что
из всех знакомых ему женщин умеет аккомпанировать одна только Ольга Ивановна; затем литератор, молодой, но уже известный, писавший повести, пьесы и рассказы.
Дуня, испуганная одним уже видом этого огромного, басистого человека, заметя странный
инструмент в его
руке, неожиданно вырвала
руку из руки надзирательницы, метнулась в сторону и, забившись в угол комнаты, закричала отчаянным, наполненным страха и животного ужаса криком...
Он не мог разобрать, болен ли он от расстройства, или же расстроен от болезни, да притом уже и некогда было соображать: у запечатанных дверей залы собирались люди; ближе всех к коридору,
из которого выходил Горданов, стояли фельдшер, с уложенными анатомическими
инструментами, большим подносом в
руках, и молодой священник, который осторожно дотрагивался то до того, то до другого
инструмента, и, приподнимая каждый
из них, вопрошал фельдшера...
— Потому что существует более совершенная форма производства, с которою не нашему кустарю бороться. Вы посмотрите: он уже по всей линии отступает перед фабрикою, и вовсе не по каким-нибудь случайным причинам; машина с неотвратимою последовательностью вырывает
из его
рук один
инструмент за другим, и если кустарь покамест хоть кое-как еще конкурирует с нею, то только благодаря своей пресловутой «связи с землей», которая позволяет ему ценить свой труд в грош.
Сладив строй бедного
инструмента своего, он заиграл швейцарскую песню: Rance de vache. Первые звуки ее заставили Баптиста затрепетать; он вскочил со скамейки, потом зарыдал и, наконец, не в силах будучи выдержать тоски, стеснявшей его грудь, вырвал скрипку
из рук слепого музыканта. Роза, казалось, не слыхала песни родины.