Неточные совпадения
Фельетонисты рекламировали, как будто мимоходом, гастрономические магазины,
романисты водили своих героев в
известные рестораны и так далее.
Даже такие картины рисовались в его воображении: сидит он, Василий Петрович, уже старый, седой учитель, у себя, в своей скромной квартире, и посещают его бывшие его ученики, и один из них — профессор такого-то университета,
известный «у нас и в Европе», другой — писатель, знаменитый
романист, третий — общественный деятель, тоже
известный.
Свободнейший гражданин столичного города Лиссабона, Альфонсо Зинзага, молодой
романист, столь
известный…только самому себе и подающий великие надежды…тоже самому себе, утомленный целодневным хождением по бульварам и редакциям и голодный, как самая голодная собака, пришел к себе домой.
Тогда в польском еженедельнике"Край"явилась самая лестная для меня характеристика как писателя и человека, которая начиналась таким, быть может, слишком лестным для меня определением:"Пан Петр Боборыкин,
известный русский
романист — один из самых выдающихся представителей наиблагороднейшего отдела русской интеллигенции"("Pan Pietr Boborykin zna-komity…").
Обед, на который я был зван, был вовсе не"званый обед". Кроме меня и семьи, был только какой-то художник, а вечером пришел другой его приятель — фельетонный
романист, одно время с большой бульварной известностью, Ксавье де Монтепен. И эти господа были одеты запросто, в пиджаках. Но столовая, сервировка обеда, меню, тонкость кухни и вин — все это было самое первосортное. Тут все дышало большим довольством, вкусом и крупным заработком уже всемирно
известного драматурга.
Тон за этими понедельниками отличался крайней бесцеремонностью по части анекдотов и острот. Мать его не присутствовала на них, а сидела в своей комнатке. Раз в присутствии
известной актрисы"Одеона"Жанны Эслер, очень порядочной женщины, один
романист, рассказывая скабрезный анекдот, стал употреблять такие цинические слова, что я, сидевший рядом с этой артисткой, решительно не знал, куда мне деваться.
Из живущих — типом такого литературного дельца может служить второстепенный
романист и драматург Бело, достаточно
известный и русской публике автор «Огненной женщины».