Неточные совпадения
На этот раз причиной его явился
известный тогда
издатель господин Трубников.
Вдруг тебе придется, например, выражать душу г. Кони [Кони Федор Алексеевич (1809—1879) — писатель-водевилист, историк театра,
издатель журнала «Пантеон».] или ум г. Каратыгина [Каратыгин Петр Андреевич (1805—1879) —
известный водевилист и актер, брат знаменитого трагика.]; я бы умерла, кажется, с горя, если бы увидела когда-нибудь тебя на сцене в таких пьесах.
Обширная дача была полна гостями и шумом: сумские драгуны, актеры, газетные
издатели и хроникеры, трое владельцев скаковых конюшен, только что окончившие курс катковские лицеисты, цыгане и цыганки с гитарами,
известный профессор Московского университета, знаменитый врач по женским болезням, обожаемый всею купеческою Москвою, удачливый театральный антрепренер, в шикарной, якобы мужицкой поддевке, и множество другого народа.
В.М. Лаврову удалось тогда объединить вокруг нового журнала лучшие литературные силы. Прекрасно обставленная редакция, роскошная квартира
издателя, где задавались обеды и ужины для сотрудников журнала, быстро привлекли внимание. В первые годы издания журнала за обедом у В.М. Лаврова С.А. Юрьев сообщил, что
известный художник В.В. Пукирев, картина которого «Неравный брак» только что нашумела, лежит болен и без всяких средств.
Газеты эти — «Голос Москвы» Васильева и «Жизнь» Д.М. Погодина. Н.В. Васильев — передовик «Московских ведомостей» — был редактором «Голоса Москвы», а
издателем был И.И. Зарубин, более
известный по Москве под кличкой «Хромой доктор».
Издателю надоело доплачивать убытки. И в это время поэт Скиталец прислал свое
известное революционное стихотворение «Гусляр».
На дворе стоял почти зимний холод. Улицы покрыты были какой-то гололедицей, чем-то средним между замерзшим дождем и растаявшим снегом, когда в скромную в то время квартиру нового редактора-издателя вошел Иван Андреевич Вашков, довольно хороший и
известный в Москве литератор, но вечно бедствовавший, частью благодаря своему многочисленному семейству, состоявшему из семи или восьми душ, а частью (и даже большей) благодаря своей губительной и неудержимой страсти к вину.
Внизу подписано: редактор-издатель Ноздрев; но искусно пущенный под рукою слух сделал
известным, что главный воротило в газете — публицист Искариот.
Будь я как
издатель состоятельнее и как редактор постарше и поавторитетнее, такой сотрудник, как Воскобойников, вставленный в
известные рамки, мог бы быть очень и очень полезным делу.
Вспомните, как
известный ученый и
издатель научных сочинений Ковалевский, бывший одно время приятелем семейства Герцена, был заподозрен в шпионстве. И русские, в согласии самого Герцена, произвели в отсутствие Ковалевского у него домашний обыск и ничего не нашли. Мне это рассказывал один из производивших этот обыск, Николай Курочкин, брат Василия, тогда уже постоянный сотрудник"Отечественных записок"Некрасова и Салтыкова.
Издатель предложил: до осени платить мне ежемесячно определенную сумму. Стало быть, я не обязан был сейчас же выкладывать капитал. И по типографии я мог сразу пользоваться кредитом. А со второго года издания я обязан был выплачивать род аренды на
известный срок. В случае нарушения с моей стороны контракта я должен был заплатить неустойку в десять тысяч рублей.
Кажется, он привел ко мне Благосветлова,
издателя"Дела", которого я в Петербурге никогда и нигде не встречал. В Париже у Благосветлова был постоянный сотрудник, один из братьев Реклю — старший, Эли. С ним я уже был знаком и у него видал и его младшего брата Элизе, и тогда уже
известного географа, но еще не прославившегося как анархист.
Это был один из членов обширной семьи местных купцов. Отец его — кажется, еще державшийся старообрядчества — был в делах с
известным когда-то книгопродавцем и
издателем Ольхиным как бумажный фабрикант, а к Ольхину, если не ошибаюсь, перешли дела Смирдина и собственность"Библиотеки для чтения", основанной когда-то домом Смирдина, под редакцией Сенковского — "барона Брамбеуса".
Спит он до двенадцати или до часу дня, спит крепко и здорово… Ах, как бы еще он спал, какие бы видел сны, как бы развернулся, если бы стал
известным писателем, редактором или хотя бы
издателем!