Неточные совпадения
Кончилось тем, что про Настасью Филипповну установилась странная
слава:
о красоте ее знали все, но и только; никто не мог ничем похвалиться, никто не мог ничего рассказать.
Он со своей стороны
послал знакомого босяка за пивом и со стаканом в руке произнес три нелепых речи: одну —
о самостийности Украины, другую —
о достоинстве малорусской колбасы, в связи с
красотою и семейственностью малорусских женщин, а третью — почему-то
о торговле и промышленности на юге России.
Так и теперь: рассказал гостю много
о столице, об увеселениях и
красотах ее,
о театре,
о клубах,
о картине Брюллова;
о том, как два англичанина приехали нарочно из Англии в Петербург, чтоб посмотреть на решетку Летнего сада, и тотчас уехали;
о службе, об Олсуфье Ивановиче и об Андрее Филипповиче;
о том, что Россия с часу на час
идет к совершенству и что тут
Царь Соломон не достиг еще среднего возраста — сорока пяти лет, — а
слава о его мудрости и
красоте,
о великолепии его жизни и пышности его двора распространилась далеко за пределами Палестины. В Ассирии и Финикии, в Верхнем и Нижнем Египте, от древней Тавризы до Иемена и от Исмара до Персеполя, на побережье Черного моря и на островах Средиземного — с удивлением произносили его имя, потому что не было подобного ему между царями во все дни его.
— Ай, батюшки! Кто же это такой? — спросила Феоктиста Саввишна, и у ней уже глаза разгорелись, как будто дело
шло об ее собственной
красоте или
о красоте ее дочери.
Анна Акимовна дала ему пять рублей, а бедная Маша обомлела. Его праздничный вид, поза, голос и то, что он сказал, поразили ее своею
красотой и изяществом; продолжая
идти за своею барышней, она уже ни
о чем не думала, ничего не видела и только улыбалась то блаженно, то горько.
Тут дело
идет не
о добыче, не
о числе затравленных гусей или уток, — тут охотники наслаждаются резвостию и
красотою соколиного полета, или, лучше сказать, неимоверной быстротой его падения из-под облаков, силою его удара.
— Нет-с, не сошла, а это совсем другое; эта дама желает иметь своего Адама, который плясал бы по ее дудке, и вот второе мое убеждение полетело кувырком: я был убежден, что у женщин взаправду
идет дело
о серьезности их положения, а им нужна только лесть, чему-нибудь это все равно — хоть уму, или
красоте, или добродетели, уменью солить огурцы, или «работать над Боклем».
В это время соседний царь, услыхав
о красоте драгоценных украшений, приготовляемых Панду,
послал к нему своего казначея, чтобы заказать корону чистого золота, украшенную самыми драгоценными камнями Индии.
Вышел спор. Я говорил
о громадности и
красоте дерзаний, которыми полна действительная жизнь. Он неохотно возражал, что да, конечно, но гораздо важнее дерзание и самоосвобождение духа. Говорил
о провалах и безднах души,
о божестве и сладости борьбы с ним. А Катра заметно увиливала от разговора наедине. Ее глаза почти нахально смеялись надо мною. Мне стало досадно, — чего я жду? Встал и
пошел вон.
Если я вам заговорю
о своей страсти, вы меня
пошлете к черту; но если я вам скажу, что все в вашем существе, что вызывает любовь, что просится наружу: ум, блеск
красоты, каприз, — все, все нуждается в тонком понимании, а не в пустом волокитстве, это будет сущая правда, и вы мне поверите не сегодня, так чрез несколько дней…
Красота молодой княжны, ее жажда самостоятельности, желание трудиться, быть полезной, не могли не произвести впечатления на юного идеалиста. С особенным увлечением беседовал он с нею долгие вечера. Он говорил
о поэзии жизни,
о любви к ближним, об удовольствии сознания принесения пользы,
о сладости даже погибели для пользы человечества,
о мерзости проявления в человеческих поступках признаков корысти,
о суете богатства,
о славе, об идеалах.
— Не секрет, скажу… Надо воспламенить ее воображение рассказом
о нем как
о герое и знаменитости, исподволь, умело, заставить ее заочно влюбиться в него…
Слава мужчины для женщины имеет притягательное свойство, за нее она простит и лета, и отсутствие
красоты. Вспомните Матрену Кочубей и Мазепу. Чем успел увлечь этот старик молодую красавицу? Только ореолом воинской
славы…
Но лучшая утеха и надежда, ненаглядное сокровище старика, была дочь Анастасия.
О красоте ее пробежала
слава по всей Москве, сквозь стены родительского дома, через высокие тыны и ворота на запоре. Русские ценительницы прекрасного не находили в ней недостатков, кроме того, что она была немного тоненька и гибка, как молодая береза. Аристотель, который на своем веку видел много итальянок, немок и венгерок и потом имел случай видеть ее, художник Аристотель говаривал, что он ничего прекраснее ее не встречал.
— Она сегодня раньше обыкновенного! — заметил Петр Николаевич. При этих словах Виктор Аркадьевич повернул голову по направлению к ложе, где сидела та,
о которой
шла речь, и был поражен оригинальной
красотой прибывшей.
В отношении Марчеллы Мак имел «верные чувства» и верно отгадывал, что двигало ее поступками. Другие
о ней позабыли, — Фебуфис ею не интересовался. Он с той поры имел много других успехов у женщин, которые, помимо своей
красоты, льстили его самолюбию, и вообще
шел на быстрых парусах при слабом руле, который не правил судном, а предавал его во власть случайным течениям. В характере его все более обозначались признаки необузданности и своеволия. Успехи его туманили. Он становился капризен.