Неточные совпадения
— Тебе шестнадцатый год, — продолжал опекун, — пора
о деле подумать, а ты до сих пор, как я вижу, еще не подумал, по какой части
пойдешь в университете и в службе. По военной трудно: у тебя небольшое
состояние, а служить ты по своей фамилии должен в гвардии.
С замиранием сердца и ужасом перед мыслью
о том, в каком
состоянии он нынче найдет Маслову, и той тайной, которая была для него и в ней и в том соединении людей, которое было в остроге, позвонил Нехлюдов у главного входа и у вышедшего к нему надзирателя спросил про Маслову. Надзиратель справился и сказал, что она в больнице. Нехлюдов
пошел в больницу, Добродушный старичок, больничный сторож, тотчас же впустил его и, узнав, кого ему нужно было видеть, направил в детское отделение.
В мечтах я нередко, говорит, доходил до страстных помыслов
о служении человечеству и, может быть, действительно
пошел бы на крест за людей, если б это вдруг как-нибудь потребовалось, а между тем я двух дней не в
состоянии прожить ни с кем в одной комнате,
о чем знаю из опыта.
Когда он кончил, то Марья Алексевна видела, что с таким разбойником нечего говорить, и потому прямо стала говорить
о чувствах, что она была огорчена, собственно, тем, что Верочка вышла замуж, не испросивши согласия родительского, потому что это для материнского сердца очень больно; ну, а когда дело
пошло о материнских чувствах и огорчениях, то, натурально, разговор стал представлять для обеих сторон более только тот интерес, что, дескать, нельзя же не говорить и об этом, так приличие требует; удовлетворили приличию, поговорили, — Марья Алексевна, что она, как любящая мать, была огорчена, — Лопухов, что она, как любящая мать, может и не огорчаться; когда же исполнили меру приличия надлежащею длиною рассуждений
о чувствах, перешли к другому пункту, требуемому приличием, что мы всегда желали своей дочери счастья, — с одной стороны, а с другой стороны отвечалось, что это, конечно, вещь несомненная; когда разговор был доведен до приличной длины и по этому пункту, стали прощаться, тоже с объяснениями такой длины, какая требуется благородным приличием, и результатом всего оказалось, что Лопухов, понимая расстройство материнского сердца, не просит Марью Алексевну теперь же дать дочери позволения видеться с нею, потому что теперь это, быть может, было бы еще тяжело для материнского сердца, а что вот Марья Алексевна будет слышать, что Верочка живет счастливо, в чем, конечно, всегда и состояло единственное желание Марьи Алексевны, и тогда материнское сердце ее совершенно успокоится, стало быть, тогда она будет в
состоянии видеться с дочерью, не огорчаясь.
По обыкновению,
шел и веселый разговор со множеством воспоминаний,
шел и серьезный разговор обо всем на свете: от тогдашних исторических дел (междоусобная война в Канзасе, предвестница нынешней великой войны Севера с Югом, предвестница еще более великих событий не в одной Америке, занимала этот маленький кружок: теперь
о политике толкуют все, тогда интересовались ею очень немногие; в числе немногих — Лопухов, Кирсанов, их приятели) до тогдашнего спора
о химических основаниях земледелия по теории Либиха, и
о законах исторического прогресса, без которых не обходился тогда ни один разговор в подобных кружках, и
о великой важности различения реальных желаний, которые ищут и находят себе удовлетворение, от фантастических, которым не находится, да которым и не нужно найти себе удовлетворение, как фальшивой жажде во время горячки, которым, как ей, одно удовлетворение: излечение организма, болезненным
состоянием которого они порождаются через искажение реальных желаний, и
о важности этого коренного различения, выставленной тогда антропологическою философиею, и обо всем, тому подобном и не подобном, но родственном.
И что же они подвергнули суду всех голосов при современном
состоянии общества? Вопрос
о существовании республики. Они хотели ее убить народом, сделать из нее пустое слово, потому что они не любили ее. Кто уважает истину —
пойдет ли тот спрашивать мнение встречного-поперечного? Что, если б Колумб или Коперник пустили Америку и движение земли на голоса?
Эти «заставы», теперь, кажется, исчезнувшие повсеместно, составляли в то время характерную особенность шоссейных дорог, а характерную особенность самих застав составляли шоссейные инвалиды николаевской службы, доживавшие здесь свои более или менее злополучные дни… Характерными чертами инвалидов являлись: вечно — дремотное
состояние и ленивая неповоротливость движений, отмеченная еще Пушкиным в известном стихотворении, в котором поэт гадает
о том, какой конец
пошлет ему судьба...
Речь всегда
шла о каком-то конечном совершенном
состоянии, которое должно прийти на смену злому, несправедливому, рабьему миру.
Одни находили Сахалин плодороднейшим островом и называли его так в своих отчетах и корреспонденциях и даже, как говорят,
посылали восторженные телеграммы
о том, что ссыльные наконец в
состоянии сами прокормить себя и уже не нуждаются в затратах со стороны государства, другие же относились к сахалинскому земледелию скептически и решительно заявляли, что сельскохозяйственная культура на острове немыслима.
— Не дам, сударь! — возразил запальчиво Петр Михайлыч, как бы теряя в этом случае половину своего
состояния. — Сделайте милость, братец, — отнесся он к капитану и
послал его к какому-то Дмитрию Григорьичу Хлестанову, который говорил ему
о каком-то купце, едущем в Москву. Капитан сходил с удовольствием и действительно приискал товарища купца, что сделало дорогу гораздо дешевле, и Петр Михайлыч успокоился.
Если б мы жили среди полей и лесов дремучих — так, а то жени вот этакого молодца, как ты, — много будет проку! в первый год с ума сойдет, а там и
пойдет заглядывать за кулисы или даст в соперницы жене ее же горничную, потому что права-то природы,
о которых ты толкуешь, требуют перемены, новостей — славный порядок! а там и жена, заметив мужнины проказы, полюбит вдруг каски, наряды да маскарады и сделает тебе того… а без
состояния так еще хуже! есть, говорит, нечего!
В молодости, служа в гвардии и будучи мужчиною красивым и ловким, князь существовал на счет слабости женщин, потом женился на довольно, казалось бы, богатой женщине, но это
пошло не в прок, так что, быв еще уездным предводителем, успел все женино
состояние выпустить в трубу и ныне существовал более старым кредитом и некоторыми другими средствами,
о которых нам потом придется несколько догадаться.
«Есть связь,
о которой мне неизвестно, но я здесь, я слышал, и я должен
идти!» Я был в том безрассудном, схватившем среди непонятного первый навернувшийся смысл
состоянии, когда человек думает
о себе как бы вне себя, с чувством душевной ощупи.
Сверх сего, Рейнсдорп, думая уже
о безопасности самого Оренбурга, приказал обер-коменданту исправить городские укрепления и привести в оборонительное
состояние. Гарнизонам же малых крепостей, еще не взятых Пугачевым, велено было
идти в Оренбург, зарывая или потопляя тяжести и порох.
— Я уже не говорю
о беспокойствах, — произнес он со слезами в голосе, но все мое
состояние… все
состояние пошло… туда! Вы знаете, какие у меня были дыни?
— Я хочу посоветоваться с тобой
о наследстве после меня, — говорил Бегушев. —
Состояние мое не огромное, но совершенно ясное и не запутанное. Оно двух свойств: родовое и благоприобретенное… Родовое я желаю, чтобы
шло в род и первоначально, разумеется, бездетной сестре моей Аделаиде Ивановне; а из благоприобретенного надо обеспечить Прокофья с семьей, дать по небольшой сумме молодым лакеям и тысячи три повару; он хоть и воровал, но довольно еще умеренно… Остальные все деньги Домне Осиповне…
Следующий гость был доктор. Он постоянно в этот час приезжал к Бегушеву и на этот раз заметно был чем-то сконфужен, не в обычном своем спокойном расположении духа. Расспросив Бегушева
о состоянии его здоровья и убедившись, что все
идет к лучшему, доктор сел и как-то рассеянно задумался.
Даже в те часы, когда совершенно потухает петербургское серое небо и весь чиновный народ наелся и отобедал, кто как мог, сообразно с получаемым жалованьем и собственной прихотью, — когда всё уже отдохнуло после департаментского скрипенья перьями, беготни, своих и чужих необходимых занятий и всего того, что задает себе добровольно, больше даже, чем нужно, неугомонный человек, — когда чиновники спешат предать наслаждению оставшееся время: кто побойчее, несется в театр; кто на улицу, определяя его на рассматриванье кое-каких шляпенок; кто на вечер — истратить его в комплиментах какой-нибудь смазливой девушке, звезде небольшого чиновного круга; кто, и это случается чаще всего,
идет просто к своему брату в четвертый или третий этаж, в две небольшие комнаты с передней или кухней и кое-какими модными претензиями, лампой или иной вещицей, стоившей многих пожертвований, отказов от обедов, гуляний, — словом, даже в то время, когда все чиновники рассеиваются по маленьким квартиркам своих приятелей поиграть в штурмовой вист, прихлебывая чай из стаканов с копеечными сухарями, затягиваясь дымом из длинных чубуков, рассказывая во время сдачи какую-нибудь сплетню, занесшуюся из высшего общества, от которого никогда и ни в каком
состоянии не может отказаться русский человек, или даже, когда не
о чем говорить, пересказывая вечный анекдот
о коменданте, которому пришли сказать, что подрублен хвост у лошади Фальконетова монумента, — словом, даже тогда, когда всё стремится развлечься, — Акакий Акакиевич не предавался никакому развлечению.
На другой же день после описанной в предыдущей главе сцены Катерина Архиповна, наконец, решилась
послать мужа к Хозарову с тем, чтобы он первоначально осмотрел хорошенько, как молодой человек живет, и, поразузнав стороною
о его чине и
состоянии, передал бы ему от нее письмо.
В поле было жарко и тихо, как перед дождем. В лесу парило, и
шел душистый тяжелый запах от сосен и лиственного перегноя. Петр Михайлыч часто останавливался и вытирал мокрый лоб. Он осмотрел свои озимые и яровые, обошел клеверное поле и раза два согнал на опушке куропатку с цыплятами; и все время он думал
о том, что это невыносимое
состояние не может продолжаться вечно и что надо его так или иначе кончить. Кончить как-нибудь глупо, дико, но непременно кончить.
В Америке область художественная понимается еще шире: знаменитый американский писатель Брет-Гарт [Брет-Гарт Френсис (1839–1902) — американский писатель. Речь
идет о его рассказе «Разговор в спальном вагоне» (1877).] рассказывает, что у них чрезвычайно прославился «художник», который «работал над мертвыми». Он придавал лицам почивших различные «утешительные выражения», свидетельствующие
о более или менее счастливом
состоянии их отлетевших душ.
Кроме исчисленных местностей, даже из Перми сообщали, что там «водка
идет туго» («Русский дневник», № 54), и из Сибири писали с удовольствием
о закрытии двух кабаков («Русский дневник», № 103) и с ужасом —
о разнесшемся слухе, что там введена будет откупная система («Московские ведомости», № 41). Так далеко зашло стремление к трезвости при теперешнем
состоянии откупных условий.
Через два дня я
пошел справиться
о состоянии больной.
Она со вниманием слушала очень долгий разговор, который
шел у этих дам
о самых возвышенных предметах, об абсолютном
состоянии духа,
о средствах примирения неладов между нравственной и физической природой человека,
о тайных стремлениях души и т. п.
— Вот, например, когда ты
шел в голове целовавших дамам ручки кадет или писал письмо
о своем душевном
состоянии, ты был непрактичен, — ты это сделал потому, что не знал, что это не принято и не делается.
— Я знаю, что ты не скажешь, кто тебе помогал, но и не станешь больше
посылать в лавку, потому-то теперешнее твое
состояние — боязнь погубить других из-за собственной шалости — будет тебе наукой. А чтобы ты помнила хорошенько
о твоем поступке, в продолжение целого года ты не будешь записана на красную доску и перейдешь в следующий класс при среднем поведении. Поняла? Ступай!
Лежа, она дышала в подушку и мечтала
о том, как бы хорошо было
пойти теперь купить самую дорогую брошь и бросить ею в лицо этой самодурке. Если бы бог дал, Федосья Васильевна разорилась,
пошла бы по миру и поняла бы весь ужас нищеты и подневольного
состояния и если бы оскорбленная Машенька подала ей милостыню.
О, если бы получить большое наследство, купить коляску и прокатить с шумом мимо ее окон, чтобы она позавидовала!
Кто больше человек и кто больше варвар: тот ли лорд, который, увидав затасканное платье певца, с злобой убежал из-за стола, за его труды не дал ему мильонной доли своего
состояния и теперь, сытый, сидя в светлой покойной комнате, спокойно судит
о делах Китая, находя справедливыми совершаемые там убийства, или маленький певец, который, рискуя тюрьмой, с франком в кармане, двадцать лет, никому не делая вреда, ходит по горам и долам, утешая людей своим пением, которого оскорбили, чуть не вытолкали нынче и который, усталый, голодный, пристыженный,
пошел спать куда-нибудь на гниющей соломе?
И тут речь
идет не об натуральной эволюции, в которой человек подымался из животного
состояния, а
о божественной эволюции.].
Это, впрочем, не помешало ему милостиво выслушать доклад Ивана Павловича Кутайсова
о просьбе Ирены, умолявшей государя похоронить своего несчастного мужа по христианскому обряду, ввиду того, что он несомненно покончил жизнь самоубийством «не в своем уме», так как в ином
состоянии не осмелился бы
идти против воли своего государя.
Княжна Маргарита не договаривалась
о вознаграждении со своим поверенным. Отдав ему всецело самою себя, она также отдала в безотчетное распоряжение и доставшееся ей
состояние, тем более, что считала его ничтожным волоском того золотого руна, на поиски которого она
пошла с ним рука об руку.
— Помнишь ли утро, когда, одолеваемый мучениями любви и жаждой узнать
о состоянии Луизы, ты
шел, как сумасшедший, по дороге из Оверлака в Гельмет?
Вечером, собираясь
пойти к баронессе, чтобы узнать
о состоянии ее здоровья, он перед уходом зашел к жене спросить ее, не будет ли она иметь что-нибудь против этого.
В четверг приехал в Грузино новгородский губернский предводитель дворянства Н. И. Белавин, но
о нем графу не докладывали, и он, узнав
о тяжком
состоянии болезни графа, в четверг же и уехал. В пятницу болезнь
пошла еще к худшему — сделалась сильная одышка. Началась продолжительная, но тихая агония.
«Они не
пойдут доносить на меня сами, не придут продавать мне свое молчание, но если от них потребуют показаний, они скажут правду, а эта правда для меня страшнее всякой лжи. Для следствия нужна только нить, а бусы улик нанижутся сами. Узнают и
о моих отношениях к Петухову и Гариновой; позовут и их; а кто знает, будут ли они молчать? Тому и другой я уже составил обеспеченное
состояние. Нет, необходимо надо купить у Стешки эту бумагу».
Боже мой! — не случится ли и со мной того же! Недавно ночью, раздумавшись
о войне и
о немцах, которые ее начали, я пришел в такое
состояние, что действительно мог бы загрызть человека. А Сашеньки нет, она и по ночам дежурит в лазарете, и так мне страшно стало от себя самого, от ее пустой кровати, от мамаши Инны Ивановны, которая больше похожа на мертвеца, нежели на живого человека, от всей этой пустоты и разорения, что не выдержал я: оделся и, благо лазарет тут же в доме,
пошел к Сашеньке.
Он
шел в широкополой пуховой шляпе, с портфелем, в котором лежала его записка
о состоянии духовенства, и с дорогою тростью, подаренною ему предводителем Плодомасовым.
Соображение
о том, что капитан
послал его на другой край города, как будто тут не было хороших магазинов, повергло Кукушкина в
состояние полного человеконенавистничества.