Неточные совпадения
Цитует немедленно тех и других древних
писателей и чуть только видит какой-нибудь намек или просто показалось ему намеком, уж он получает рысь и бодрится, разговаривает с древними
писателями запросто, задает им запросы и сам даже отвечает на них, позабывая вовсе
о том, что начал робким предположением; ему уже кажется, что он это видит, что это ясно, — и рассуждение заключено словами: «так это вот как было, так вот какой народ нужно разуметь, так вот с какой точки нужно смотреть на предмет!» Потом во всеуслышанье с кафедры, — и новооткрытая истина
пошла гулять по свету, набирая себе последователей и поклонников.
В 768 году Амвросий Оперт, монах бенедиктинский,
посылая толкование свое на Апокалипсис к папе Стефану III и прося дозволения
о продолжении своего труда и
о издании его в свет, говорит, что он первый из
писателей просит такового дозволения.
Он хвалил направление нынешних
писателей, направление умное, практическое, в котором, благодаря бога, не стало капли приторной чувствительности двадцатых годов; радовался вечному истреблению од, ходульных драм, которые своей высокопарной ложью в каждом здравомыслящем человеке могли только развивать желчь; радовался, наконец, совершенному изгнанию стихов к ней, к луне, к звездам; похвалил внешнюю блестящую сторону французской литературы и отозвался с уважением об английской — словом, явился в полном смысле литературным дилетантом и, как можно подозревать, весь рассказ
о Сольфини изобрел, желая тем показать молодому литератору свою симпатию к художникам и любовь к искусствам, а вместе с тем намекнуть и на свое знакомство с Пушкиным, великим поэтом и человеком хорошего круга, — Пушкиным, которому, как известно, в дружбу напрашивались после его смерти не только люди совершенно ему незнакомые, но даже печатные враги его, в силу той невинной слабости, что всякому маленькому смертному приятно стать поближе к великому человеку и хоть одним лучом его
славы осветить себя.
Всего же более он мечтал
о славе писателя.
К небольшой толстенькой фигурке гениального
писателя как-то не
шло бы рассказывать, на мой взгляд,
о своем первом поцелуе…
Вы знаете предание
о «Сороке-воровке»; действительность не так слабонервна, как драматические
писатели, она
идет до конца...
В Америке область художественная понимается еще шире: знаменитый американский
писатель Брет-Гарт [Брет-Гарт Френсис (1839–1902) — американский
писатель. Речь
идет о его рассказе «Разговор в спальном вагоне» (1877).] рассказывает, что у них чрезвычайно прославился «художник», который «работал над мертвыми». Он придавал лицам почивших различные «утешительные выражения», свидетельствующие
о более или менее счастливом состоянии их отлетевших душ.
Все они могли иметь честные идеи, изящные вкусы, здравые понятия, симпатичные стремления; но они все были продукты старого быта, с привычкой мужчин их эпохи-и помещиков, и военных, и сановников, и чиновников, и артистов, и даже профессоров — к «скоромным» речам. У французских
писателей до сих пор — как только дойдут до десерта и ликеров — сейчас начнутся разговоры
о женщинах и
пойдут эротические и прямо «похабные» словца и анекдоты.
Несмотря на то что в моей тогдашней политико-социальной"платформе"были пробелы и недочеты, я искренно старался
о том, чтобы в журнале все отделы были наполнены. Единственный из тогдашних редакторов толстых журналов, я
послал специального корреспондента в Варшаву и Краков во время восстания — Н.В.Берга, считавшегося самым подготовленным нашим
писателем по польскому вопросу. Стоило это, по тогдашним ценам, не дешево и сопряжено было с разными неприятностями и для редакции и для самого корреспондента.
Эта небольшая группа тогдашних последователей Конта, Милля и отчасти Спенсера (
о нем речь
пойдет ниже) и была настоящим свободомыслящим оазисом в тогдашней лондонской интеллигенции — среди сотен
писателей, журналистов, «клерджименов» (священников) и педагогов обыкновенного, «респектабельного» типа.
Но вечер скорее расстроил его, чем одушевил. Собралось человек шесть-семь, больше профессора из молодых, один учитель, два
писателя. Были и дамы, Разговор
шел о диспуте. Смеялись над магистрантом, потом
пошли пересуды и анекдоты. За ужином было шумно, но главной нотой было все-таки сознание, что кружки развитых людей — капля в этом море московской бытовой жизни…"Купец"раздражал всех. Иван Алексеевич искренне излился и позабавил всех своими на вид шутливыми, но внутренне горькими соображениями.
Говоря
о «нео-христианах» — термин допустимый, поскольку речь
идет о христианах, которые верят в возможность новой творческой эпохи в христианстве, — Гекер причисляет к ним В. Розанова, бесспорно гениального мыслителя и
писателя, но определенного врага христианства, которого скорее можно было бы назвать нео-язычником.
Обыкновенно французские фельетонисты и
писатели любят распространяться
о той молодежи Латинского квартала, которая ведет жизнь богемы, мечтает
о литературной
славе, больше болтает, шумит и пьет, чем делает дело.
Художество его не
пошло дальше легких набросок карандашом; по музыке он преуспел лишь настолько, чтобы с трудом по слуху наигрывать на рояле мотивы из слышанных опереток; как актер он подвизался лишь на любительских сценах и сценах клуба Петербургской стороны, недалеко ушедшей от любительской, да и то во второстепенных ролях, а как
писатель ограничивался сообщением полицейских отметок; впрочем, иногда появлялись его краткие заметки
о художественных выставках и рецензии
о концертах и спектаклях.
Суворов, — говорил
о нем один иностранный
писатель, — завоевал сперва область наук и опыты минувших веков, а потом победу и
славу [Петрушевский А. Генералиссимус князь Суворов.