Он не
пошёл на поминки, но, придя домой, покаялся в этом, — было нестерпимо тошно на душе, и знакомые, прочитанные книги не могли отогнать этой угнетающей тоски. Кое-как промаявшись до вечера, он пошёл к Сухобаеву, застал его в палисаднике за чтением евангелия, и — сразу же началась одна из тех забытых бесед, которые тревожили душу, будя в ней неразрешимые вопросы.
Неточные совпадения
— Ну, а теперь кончим речи и пойдемте
на его
поминки. Не смущайтесь, что блины будем есть. Это ведь старинное, вечное, и тут есть хорошее, — засмеялся Алеша. — Ну пойдемте же! Вот мы теперь и
идем рука в руку.
Матвей уговорил солдата хоронить её без
поминок. Пушкарь долго не соглашался
на это, наконец уступил,
послав в тюрьму три пуда мяса, три — кренделей и триста яиц.
В городе Антонушку не любили, он был мордвин или чуваш, и поэтому нельзя было думать, что он юродивый Христа ради, но его боялись, считая предвозвестником несчастий, и когда, в час
поминок, он явился
на двор Артамоновых и
пошёл среди поминальных столов, выкрикивая нелепые слова: «Куятыр, куятыр, — чёрт
на колокольню, ай-яй, дождик будет, мокро будет, каямас чёрненько плачет!» — некоторые из догадливых людей перешепнулись...
Не забыла Никитишна
послать за плакушами [Плакуши, плачеи, вопленницы — женщины, которые по найму причитают и поют древние «плачи»
на похоронах,
на поминках и
на свадьбах.].
Пропели вопленницы плачи, раздала Никитишна нищей братии «задушевные
поминки» [Милостыня, раздаваемая по рукам
на кладбище или у ворот дома, где справляют
поминки.], и стали с кладбища расходиться. Долго стоял Патап Максимыч над дочерней могилой, грустно качая головой, не слыша и не видя подходивших к нему.
Пошел домой из последних. Один, одаль других, не надевая шапки и грустно поникнув серебристой головою,
шел он тихими стопами.
—
Пойдем к живым
на поминки… а вам до этого дела нет… Дожидайтесь, когда я посвечу вам с башен замка и неситесь скорей доканчивать… да помните еще слово «булат».
Она была, в сущности, очень приличная и сдержанная, но не равнодушная, без скучающих лиц и вялых разговоров, — все
шли на что-то особенное,
на"
поминки", каких давно не бывало.
Тивуртий же доимщик
пошел к себе домой, взял из окованной, большой скрыни серебряный пояс дорогой цены под полу и
пошел с ним к градоправителю аскалонскому и стал просить его, чтобы он посадил Фалалея в Иродову подземную темницу, а дорогой чеканный пояс дал ему в
поминку и вперед сделал посул дать ему еще более ценную вещь, лишь бы сейчас позвал
на очи темничника Раввула и повелел ему томить Фалалея всячески, как только захочет доимщик Тивуртий.