Неточные совпадения
Спивак
пошла провожать его и вернулась раньше, чем Самгин успел сообразить, как должен отнестись он
к аресту Кутузова. Рядом с нею, так же картинно, как на террасе
ресторана, шагал Корвин, похожий на разбогатевшего парикмахера.
Но на другой день, с утра, он снова помогал ей устраивать квартиру. Ходил со Спиваками обедать в
ресторан городского сада, вечером пил с ними чай, затем
к мужу пришел усатый поляк с виолончелью и гордо выпученными глазами сазана, неутомимая Спивак предложила Климу показать ей город, но когда он
пошел переодеваться, крикнула ему в окно...
В этом
ресторане, в Морской, я и прежде бывал, во время моего гнусненького падения и разврата, а потому впечатление от этих комнат, от этих лакеев, приглядывавшихся ко мне и узнававших во мне знакомого посетителя, наконец, впечатление от этой загадочной компании друзей Ламберта, в которой я так вдруг очутился и как будто уже принадлежа
к ней нераздельно, а главное — темное предчувствие, что я добровольно
иду на какие-то гадости и несомненно кончу дурным делом, — все это как бы вдруг пронзило меня.
«Занятно», — подумал Старцев, выходя на улицу. Он зашел еще в
ресторан и выпил пива, потом отправился пешком
к себе в Дялиж.
Шел он и всю дорогу напевал...
Когда
пошло увлечение модой и многие из трактиров стали называться «
ресторанами» — даже «Арсентьич», перейдя в другие руки, стал именоваться в указателе официально «Старочеркасский
ресторан», а публика
шла все так же в «трактир»
к «Арсентьичу».
Идти играть в карты было уже поздно,
ресторанов в городе не было. Он опять лег и заткнул уши, чтобы не слышать всхлипываний, и вдруг вспомнил, что можно
пойти к Самойленку. Чтобы не проходить мимо Надежды Федоровны, он через окно пробрался в садик, перелез через палисадник и
пошел по улице. Было темно. Только что пришел какой-то пароход, судя по огням — большой пассажирский… Загремела якорная цепь. От берега по направлению
к пароходу быстро двигался красный огонек: это плыла таможенная лодка.
Он нерешительно
идет в переднюю, медленно одевается там и, выйдя на улицу, вероятно, опять долго думает; ничего не придумав, кроме «старого черта» по моему адресу, он
идет в плохой
ресторан пить пиво и обедать, а потом
к себе домой спать. Мир праху твоему, честный труженик!
Но Ольга Сергеевна уже не слушает и
посылает к Nicolas управляющего. Nicolas, с свойственною ему стремительностью, излагает пред управляющим целый ряд проектов, от которых тот только таращит глаза. Так, например, он предлагает устроить на селе кафе-ресторан, в котором крестьяне могли бы иметь чисто приготовленный, дешевый и притом сытный обед (и богу бы за меня молили! мелькает при этом у него в голове).
Посетители рассыпались в благодарностях и
пошли к буфету пить водку. Оба они считались в
ресторане почетными гостями, «дававшими хорошо торговать». Они поздоровались с хозяином за руку и заговорили с ним вполголоса. Славянов-Райский понял, что речь
шла о нем. Притворяясь углубленным в «Новое время», он ловил привычным ухом отрывки фраз, которые шепотом говорил хозяин, наклоняясь через стойку...
Оделся я, вышел на улицу. Было утро раннее, часов шесть-семь. На улицах никого не было. Толкнулся я
к Михайле — говорят, дома не ночевал, должно быть, в гостинице остался. В
ресторан мне
идти рано, да и не могу туда
идти — противно. Ходил я, ходил по городу. Отворили турецкие кофейни, там посидел, чашку кофе выпил черного. Гляжу на людей и думаю: «Все, все вы счастливые, у каждого свое дело, у каждого чистые руки… а я!»
«
Иду искать по свету, где оскорбленному есть чувству уголок… О женщины, женщины! Впрочем, все бабы одинаковы!» — думал он, шагая
к ресторану «Лондон».
На позициях были холод, лишения, праздное стояние с постоянным нервным напряжением от стерегущей опасности. За позициями, на отдыхе,
шло беспробудное пьянство и отчаянная карточная игра. То же самое происходило и в убогих мукденских
ресторанах. На улицах Мукдена китайские ребята зазывали офицеров
к «китайска мадама», которые, как уверяли дети, «шибко шанго». И кандидаты на дворе фанзы часами ждали своей очереди, чтоб лечь на лежанку с грязной и накрашенной четырнадцатилетней китаянкой.
Рассказывают, когда в Харбине была получена телеграмма о мире,
шел дождь. В одном
ресторане офицер обратился
к присутствовавшим, указывая на густо сыпавшиеся с неба капли...
У нее оказались кое-какие деньжонки; она просидела несколько дней, никуда не показываясь, пока не прошли на лице синяки. Тогда она оделась, как можно аккуратнее, и
пошла к одной знакомой актрисе опереточного театра, с которой когда-то столкнулась в компании, кутившей в
ресторане.