Неточные совпадения
Элегантный слуга с бакенбардами, неоднократно жаловавшийся своим знакомым на слабость своих нерв, так испугался, увидав лежавшего на полу господина, что оставил его истекать кровью и убежал
за помощью. Через час Варя, жена брата, приехала и с
помощью трех явившихся докторов,
за которыми она
послала во все стороны и которые приехали в одно время, уложила раненого на постель и осталась у него ходить
за ним.
— Правильно привезли, по депеше, — успокоил его красавец. — Господин Ногайцев депешу дал, чтобы
послать экипаж
за вами и вообще оказать вам
помощь. Места наши довольно глухие. Лошадей хороших на войну забрали. Зовут меня Анисим Ефимов Фроленков — для удобства вашего.
Они вновь принялись
за дело. На
помощь им я
послал обоих казаков. И только когда на небе угасли последние отблески вечерней зари, мы прекратили работу.
И когда она просыпается поздно поутру, уж вместо всех прежних слов все только борются два слова с одним словом: «не увижусь» — «увижусь» — и так
идет все утро; забыто все, забыто все в этой борьбе, и то слово, которое побольше, все хочет удержать при себе маленькое слово, так и хватается
за него, так и держит его: «не увижусь»; а маленькое слово все отбегает и пропадает, все отбегает и пропадает: «увижусь»; забыто все, забыто все, в усилиях большего слова удержать при себе маленькое, да, и оно удерживает его, и зовет на
помощь себе другое маленькое слово, чтобы некуда было отбежать этому прежнему маленькому слову: «нет, не увижусь»… «нет, не увижусь», — да, теперь два слова крепко держат между собою изменчивое самое маленькое слово, некуда уйти ему от них, сжали они его между собою: «нет, не увижусь» — «нет, не увижусь»…
На другой же день приступила она к исполнению своего плана,
послала купить на базаре толстого полотна, синей китайки и медных пуговок, с
помощью Насти скроила себе рубашку и сарафан, засадила
за шитье всю девичью, и к вечеру все было готово.
Ужасные иногда были ночи на этой площади, где сливались пьяные песни, визг избиваемых «марух» да крики «караул». Но никто не рисковал
пойти на
помощь: раздетого и разутого голым пустят да еще изобьют
за то, чтобы не лез куда не следует.
Посредине бульвара конные жандармы носились
за студентами. Работали с одной стороны нагайками, а с другой — палками и камнями. По бульвару метались лошади без всадников, а соседние улицы переполнились любопытными. Свалка
шла вовсю: на
помощь полиции были вызваны казаки, они окружили толпу и под усиленным конвоем повели в Бутырскую тюрьму. «Ляпинка» — описанное выше общежитие студентов Училища живописи — вся сплошь высыпала на бульвар.
Журавли медленно подвигались прямо на меня, а мои дрожки продолжали ездить взад и вперед до тех пор, пока вся журавлиная стая не подошла ко мне очень близко. Наконец, я выстрелил: три журавля остались на месте, а четвертый, тяжело раненный,
пошел на отлет книзу и упал, версты
за полторы, в глухой и болотистой уреме, при соединении реки Боклы с Насягаем. Я искал его вплоть до вечера и, наконец, нашел с
помощью собаки, но уже мертвого.
Едва мы успели его обойти и осмотреть, едва успели переговорить с сестрицей, которая с
помощью няньки рассказала мне, что дедушка долго продержал ее, очень ласкал и, наконец,
послал гулять в сад, — как прибежал Евсеич и позвал нас обедать; в это время, то есть часу в двенадцатом, мы обыкновенно завтракали, а обедали часу в третьем; но Евсеич сказал, что дедушка всегда обедает в полдень и что он сидит уже
за столом.
Я серьезно испугался и хотел уже звать людей на
помощь и
посылать за доктором.
— Болваны это говорят, еретики, а ты, старая дура, слушаешь! Христос — не нищий, а сын божий, он придет, сказано, со
славою судить живых и мертвых — и мертвых, помни! От него не спрячешься, матушка, хоть в пепел сожгись… Он тебе с Василием отплатит
за гордость вашу,
за меня, как я, бывало,
помощи просила у вас, богатых…
Незнакомец вышел, пожав плечами, и отправился прежде всего на телеграф, а судья Дикинсон лег спать, совершенно уверенный, что теперь у полиции города Дэбльтоуна есть хорошая
помощь по надзору
за человеком без намерений. Но прежде, чем лечь, он
послал еще телеграмму, вызывавшую на завтра мистера Евгения Нилова…
Старики помолились и единогласно решили
послать к Шамилю послов, прося его о
помощи, и тотчас же принялись
за восстановление нарушенного.
«Извольте, говорю, Василий Иванович, если дело
идет о решительности, я берусь
за это дело, и школы вам будут, но только уж смотрите, Василий Иванович!» — «Что, спрашивает, такое?» — «А чтобы мои руки были развязаны, чтоб я был свободен, чтобы мне никто не препятствовал действовать самостоятельно!» Им было круто, он и согласился, говорит: «Господи! да Бог тебе в
помощь, Ильюша, что хочешь с ними делай, только действуй!» Я человек аккуратный, вперед обо всем условился: «смотрите же, говорю, чур-чура: я ведь разойдусь, могу и против земства ударить, так вы и там меня не предайте».
Для наших берданок это не было страшно. В лодках суматоха, гребцы выбывают из строя, их сменяют другие, но все-таки лодки улепетывают. С ближайшего корабля спускают им на
помощь две шлюпки, из них пересаживаются в первые новые гребцы; наши дальнобойные берданки догоняют их пулями… Англичанин, уплывший первым, давно уже, надо полагать, у всех на мушках сидел. Через несколько минут все четыре лодки поднимаются на корабль. Наши берданки продолжают
посылать пулю
за пулей.
Около Думы народ.
Идет заседание. Пробрались в зал. Речь о войне, о
помощи раненым. Какой-то выхоленный, жирный, так пудов на восемь, гласный, нервно поправляя золотое пенсне, возбужденно, с привизгом, предлагает желающим «добровольно положить живот свой
за веру, царя и отечество», в защиту угнетенных славян, и сулит
за это земные блага и царство небесное, указывая рукой прямой путь в небесное царство через правую от его руки дверь, на которой написано: «Прием добровольцев».
В эти дни, незаметно для него, в нём сложилось новое отношение к людям, — он узнал, что одни могут собраться на улицах десятками тысяч и
пойти просить
помощи себе у богатого и сильного царя, а другие люди могут истреблять их
за это.
А потом
пойдут газетные «слухи»… ах, эти слухи! Ни подать руку
помощи друзьям, ни лететь навстречу врагам — нет крыльев! Нет, нет и нет! Сиди в Монрепо и понимай, что ничто человеческое тебе не чуждо и, стало быть, ничто до тебя не касается. И не только до тебя, но и вообще не касается (в Монрепо, вследствие изобилия досуга, это чувство некасаемости как-то особенно обостряется, делается до болезненности чутким). А ежели не касается, то из-за чего же терзать себя?
Андрей Деренков доверчиво сообщил мне, что скромные доходы его торговли целиком
идут на
помощь людям, которые верят: «Счастье народа — прежде всего». Он вертелся среди них, точно искренне верующий дьячок
за архиерейской службой, не скрывая восторга пред бойкой мудростью книгочеев; счастливо улыбаясь, засунув сухую руку
за пазуху, дергая другою рукой во все стороны мягкую бородку свою, он спрашивал меня...
Снова вбежав в сарай, я нашел его полным густейшего дыма, в дыму гудело, трещало, с крыши свешивались, извиваясь, красные ленты, а стена уже превратилась в раскаленную решетку. Дым душил меня и ослеплял, у меня едва хватило сил подкатить бочку к двери сарая, в дверях она застряла и дальше не
шла, а с крыши на меня сыпались искры, жаля кожу. Я закричал о
помощи, прибежал Хохол, схватил меня
за руку и вытолкнул на двор.
Анна Дмитриевна. Нет, про него не говорите. Но это какое-то колдовство. Его точно подменили. Ведь вы знаете, я была у нее. Он так просил меня. Я поехала, не застала ее, оставила карточку. Elle m’a fait demander quand je pourrai la recevoir. [Она меня просила, когда я смогу принять ее (франц.).] И нынче (смотрит на часы), во втором часу, стало быть сейчас, должна приехать. Я обещала Виктóру принять, но понимаете мое положение. Я вся не своя. И по старой привычке
послала за вами. Мне нужна ваша
помощь.
Кухарь, при
помощи десятка баб, взятых с работы, управляется с птицею, поросятами, кореньями, зеленью; булочница дрожит телом и духом, чтобы опара на булки была хороша и чтобы тесто выходилось и булки выпеклись бы на
славу; кухарка в другой кухне, с помощницами, также управляется с птицею, выданною ей, но уже не кормленою, а из числа гуляющих на свободе, и приготовляет в больших горшках обед особо для конюхов гостиных, для казаков, препровождающих пана полковника и прочих панов; особо и повкуснее для мелкой шляхты, которые приедут
за панами: им не дозволено находиться
за общим столом с важными особами.
Взошедши в келью, для него приготовленную, Феодор бросился на скудную постель из банановых листьев и не тушил еще лампы, как вдруг начала отворяться дверь и тихо-тихо взошла какая-то старуха с темным, загорелым лицом наших цыган, с впалыми щеками и неверным взглядом; украдкой окинув горницу, она сказала: «Служитель Христов, есть человек, нуждающийся в твоей
помощи; не откажись
идти за мною».
Больная осталась бы без
помощи, если б Марья Гавриловна от себя не
послала в город
за лекарем.
Никто не знал, да и она, кажется, позабыла, почему ей не пришлось выйти замуж
за своего студента, но каждый год, когда появлялось обычное воззвание о
помощи нуждающимся студентам, она
посылала в комитет аккуратно сложенную сторублевую бумажку «от неизвестной».
Я
пошел домой
за инструментами и перевязочным материалом… Боже мой, какая нелепость! Целый месяц в двух шагах от нее была
помощь, — и какое-то дикое, уродливое чувство загородило ей эту
помощь, и только теперь она решилась перешагнуть через преграду, — теперь, когда, может быть, уж слишком поздно…
Иванов, унтер-офицер, в старших со мною ехал, а я в подручных, — вот как у меня теперь другой-то жандарм. Старшему сумка казенная дается, деньги он на руки получает, бумаги; он расписывается, счеты эти ведет, ну а рядовой в
помощь ему:
послать куда,
за вещами присмотреть, то, другое.
На другой день перед обедом, когда тетя Полли и Гильдегарда, с
помощью отца и двух дворовых, перекладывали в риге больных на свежие подстилки из кострики, на которую разостлали рогожи, в ригу неожиданно вошел исчезнувший по осени с нашего горизонта майор Алымов, а
за ним
шли его легавый «Интендант» и мальчик с табачным кисетом и с трубкой.
Старик Иосаф был прежде всего твердый русский человек, который презирал всякую кривду, всякое шатание житейское, как умственное, так и нравственное,
шел неуклонно своим прямым пугем, паче зеницы ока оберегая русские интересы православной русской церкви и своей многочисленной паствы; он охотно благословлял и содействовал открытию воскресных и народных школ, но не иначе как под руководством священников или людей лично ему известных; к нему
шел за советом и
помощью всякий, действительно нуждающийся в совете либо в
помощи, и никогда не получал себе отказа.
Все подвигались шагом, друг
за другом. Тропа
шла вниз. Лошади то и дело спотыкались. Справа — стена, слева — пропасть, Ашанину было жутко, и он взглядами призывал на
помощь проводника, беспечно идущего сзади.
С этим она, обойдя с огнем всю квартиру, распорядилась внести свои вещи в кабинет мужа, а сама наскоро умылась, сделала без всякой сторонней
помощи довольно скромный туалет и,
послав человека
за новою каретой, присела у мужниного письменного стола и написала: «Я еду к брату Григорию и через час возвращусь. Если вы ранее меня возвратитесь от княгини Казимиры, то распорядитесь избрать мне в вашей квартире уголок для моего приюта».
Висленев решительно не мог отвязаться от этого дурака, который его тормошил, совал ему в руки свайку и наконец затеял открытую борьбу, которая невесть чем бы кончилась, если бы на
помощь Жозефу не подоспели мужики, шедшие делать последние приготовления для добывания живого огня. Они отвели дурака и
за то узнали от Жозефа, что вряд ли им удастся их дело и там, где они теперь расположились, потому что Михаил Андреевич
послал ночью в город просить начальство, чтоб их прогнали из Аленнина Верха.
Напрасно Станислав Понятовский объявлял амнистию
за амнистией: никто почти не обращал на них внимания, и конфедераты продолжали свое дело. Версальский кабинет подавал им надежду на вооруженное вмешательство Франции в войну России с Турцией. Говорили, что в Тулоне снаряжается сильная французская эскадра, которая должна
идти на
помощь бедным остаткам турецкого флота, сожженного Алексеем Орловым при Чесме.
Мириться с этим, а для себя желать светлой, шумной жизни среди счастливых, довольных людей и постоянно мечтать о такой жизни — это значит мечтать о новых самоубийствах людей, задавленных трудом и заботой, или людей слабых, заброшенных, о которых только говорят иногда
за ужином с досадой или с усмешкой, но к которым не
идут на
помощь…
— Кабы не
пошла я спать, — говорила она, поминутно прерывая свою речь рыданиями, — так не поскакал бы он
за помощью в деревню. А теперь, спаси бог, заболеет, простудится, что тогда будет?
—
За что взыскивать? — продолжал уже Савелий один. — Мы по силе
помощи рады приютить вас чем Бог
послал от темной ночи и непогоды… Не знаю, как ваша милость прозывается.
— А со мной в поход, кабы и женой моей была,
идти нельзя. Какой уж поход с бабами… Мало ли ратных людей в поход
идет, а невесты и жены их дома сидят, молятся
за них… Твоя чистая молитва девичья лучше всякой
помощи, всегда будет со мной и от всякой опасности меня вызволит. Будешь молиться обо мне?
— Этого еще недоставало, оскорблять меня таким гнусным, низким подозрением! — воскликнул юноша, и не успел Бернгард и фон-Ферзен кинуться к нему на
помощь, как он ловким движением выбил щит у Доннершварца и, схватив его
за наличник
шлема, перевернул последний на затылок, а затем быстро вышел из комнаты.
— Этого еще недоставало, оскорблять меня таким гнусным, низким подозрением! — воскликнул юноша, и не успели Бернгард и фон Ферзен кинуться к нему на
помощь, как он ловким движением выбил щит у Доннершварца и схватил его
за наличник
шлема, перевернул последний на затылок, а затем быстро вышел из комнаты.
Никакие доводы о необходимости немедленной
помощи не могли убедить старушку
послать за врачом, к
помощи которого она не прибегала никогда в жизни, лечась только домашними средствами.
Принц, увидав неожиданно перед собой турецкую армию,
послал нарочного
за помощью к Суворову.
Мне это стало отвратительно, и я велел его оставить и
послал за городовым доктором; но во врачебной
помощи не оказалось никакой надобности. Чуть еврея оставили в покое, он тотчас стих и начал копошиться и шарить у себя
за пазухой и через минуту, озираясь на все стороны — как волк на садке, подкрался ко мне и положил на столик пачку бумаг, плотно обернутых в толстой бибуле, насквозь пропитанной какою-то вонючею коричневатою, как бы сукровистою влагою — чрезвычайно противною.
Князь Андрей всегда особенно оживлялся, когда ему приходилось руководить молодого человека и помогать ему в светском успехе. Под предлогом этой
помощи другому, которую он по гордости никогда не принял бы для себя, он находился вблизи той среды, которая давала успех и которая притягивала его к себе. Он весьма охотно взялся
за Бориса и
пошел с ним к князю Долгорукову.
Послали за фельдшером Варламом Ивановичем, чтобы он
шел как можно скорее — подать какую-нибудь
помощь, или — как нынче красиво говорят — «констатировать смерть». Фельдшер пришел, посмотрел и объявил, что никакая
помощь уже невозможна, — что все пять женщин несомненно умерли.