Неточные совпадения
Потом
пошли к модному
заведению француженки, девицы де Сан-Кюлот (
в Глупове она была известна под именем Устиньи Протасьевны Трубочистихи; впоследствии же оказалась сестрою Марата [Марат
в то время не был известен; ошибку эту, впрочем, можно объяснить тем, что события описывались «Летописцем», по-видимому, не по горячим следам, а несколько лет спустя.
И когда он считает барыши за не сжатый еще хлеб, он не отделяет несколько сот рублей
послать в какое-нибудь
заведение, поддержать соседа?
Прежде всего к ней
в заведение приехал знакомый коридорный Симон за девушкой для богатого сибирского купца. Она
послала Любашу. Через несколько времени Любаша вернулась вместе с купцом.
То же самое было и на Живодерке, где помещался «Собачий зал Жана де Габриель». Населенная мастеровым людом, извозчиками, цыганами и официантами, улица эта была весьма шумной и днем и ночью. Когда уже все «
заведения с напитками» закрывались и охочему человеку негде было достать живительной влаги, тогда он
шел на эту самую улицу и удовлетворял свое желание
в «Таверне Питера Питта».
И купечество и братство валом валило
в новый трактир. Особенно бойко торговля
шла с августа, когда помещики со всей России везли детей учиться
в Москву
в учебные
заведения и когда установилась традиция — пообедать с детьми у Тестова или
в «Саратове» у Дубровина… откуда «жить
пошла» со своим хором знаменитая «Анна Захаровна», потом блиставшая у «Яра».
Это было
заведение особенного переходного типа, вскоре исчезнувшего. Реформа Д. А. Толстого, разделившая средние учебные
заведения на классические и реальные, еще не была закончена.
В Житомире я начал изучать умеренную латынь только
в третьем классе, но за мною она двигалась уже с первого. Ровенская гимназия, наоборот, превращалась
в реальную. Латынь уходила класс за классом, и третий,
в который мне предстояло поступить,
шел уже по «реальной программе», без латыни, с преобладанием математики.
Но кроме того, стала известна и еще одна странная черта его характера; и так как эта черта хорошая, то мы и поспешим ее обозначить: после каждого посещения Шнейдерова
заведения Евгений Павлович, кроме Коли,
посылает и еще одно письмо одному лицу
в Петербург, с самым подробнейшим и симпатичным изложением состояния болезни князя
в настоящий момент.
Торжество началось молитвой.
В придворной церкви служили обедню и молебен с водосвятием. Мы на хорах присутствовали при служении. После молебна духовенство со святой водою
пошло в Лицей, где окропило нас и все
заведение.
— Пфуй! Что это за безобразие? — кричит она начальственно. — Сколько раз вам повторять, что нельзя выскакивать на улицу днем и еще — пфуй! ч —
в одном белье. Не понимаю, как это у вас нет никакой совести. Порядочные девушки, которые сами себя уважают, не должны вести себя так публично. Кажутся,
слава богу, вы не
в солдатском
заведении, а
в порядочном доме. Не на Малой Ямской.
— О, конечно, ваше дело, молодой студент, — и дряблые щеки и величественные подбородки Эммы Эдуардовны запрыгали от беззвучного смеха. — От души желаю вам на любовь и дружбу, но только вы потрудитесь сказать этой мерзавке, этой Любке, чтобы она не смела сюда и носа показывать, когда вы ее, как собачонку, выбросите на улицу. Пусть подыхает с голоду под забором или
идет в полтинничное
заведение для солдат!
Надо сказать, что
в то отдаленное время, о котором
идет речь, закрытые
заведения — мужские пансионы и мужские институты, а также кадетские корпуса — представляли из себя какие-то тепличные рассадники.
Хозяйка
заведения (это было
в Харькове) с охотой
пошла навстречу его предложению.
Но он высвободился из-под ее руки, втянув
в себя голову, как черепаха, и она без всякой обиды
пошла танцевать с Нюрой. Кружились и еще три пары.
В танцах все девицы старались держать талию как можно прямее, а голову как можно неподвижнее, с полным безучастием на лицах, что составляло одно из условий хорошего тона
заведения. Под шумок учитель подошел к Маньке Маленькой.
— Ну и
идите в портерную, если там дешевле, — обиделась Зося. — А если вы пришли
в приличное
заведение, то это уже казенная цена — полтинник. Мы ничего лишнего не берем. Вот так-то лучше. Двадцать копеек вам сдачи?
Не было ни раздору, ни соблазну, ни пьянства; кабак и другие там
заведения пошли только
в недавных годах.
А он что? Как вышел из «
заведения» коллежским секретарем (лет двенадцать за границей потом прожил, все хозяйству учился), так и теперь коллежский секретарь. Даже земские собрания ни разу не посетил,
в мировые не баллотировался. Связи все растерял, с бывшими товарищами переписки прекратил, с деревенскими соседями не познакомился. Только и побывал, однажды
в три года, у"интеллигентного работника", полюбопытствовал, как у него хозяйство
идет.
Нагулявшись досыта,
пошел в другой сад, где у старого барина фруктовое
заведение было, — и там все спуталось и сплелося.
Нынче
заведение такое
пошло, что всякая тебе лапотница
в дворянство норовит.
— Здесь все представители города
в сборе, — сказал
В.И. Ковалевский, — подавайте снова прошение, а я
пошлю в Петербург телеграмму о необходимости
в Ростове высшего учебного
заведения и надеюсь на утвердительный ответ.
Такое развитие почти неизвестно мужчине; нашего брата учат, учат и
в гимназиях, и
в университетах, и
в бильярдных, и
в других более или менее педагогических
заведениях, а все не ближе, как лет
в тридцать пять, приобретаем, вместе с потерею волос, сил, страстей, ту ступень развития и пониманья, которая у женщины вперед
идет,
идет об руку с юностью, с полнотою и свежестью чувств.
Однако ж представьте себе такое положение: человек с малолетства привык думать, что главная цель общества — развитие и самосовершенствование, и вдруг кругом него точно сбесились все, только о бараньем роге и толкуют! Ведь это даже подло. Возражают на это: вам-то какое дело? Вы
идите своей дорогой, коли не чувствуете за собой вины! Как какое дело? да ведь мой слух посрамляется! Ведь мозги мои страдают от этих пакостных слов! да и учителя
в"казенном
заведении"недаром же заставляли меня твердить...
Павлин. Одно место у них. Просто срам, сударь!
В городе-то стыдятся; так возьмут ружье, будто за охотой, да на Раззорихе,
в трактире и проклажаются. И трактиришко-то самый что ни есть дрянной, уж можете судить, —
в деревне, на большой дороге
заведение, на вывеске: «Вот он!» написано. Уж так-то не хорошо, что и сказать нельзя. Дня по два там кантуют, ссоры заводят — и что им там за компания! Барышня уж
послали буфетчика Власа, велели их домой привезти.
— Да, да! человеколюбивое! а эти
заведения нынче
в ходу, любезный. Почему знать?.. От губернатора
пойдет и выше, а там… Да что загадывать; что будет, то и будет… Ну, теперь рассуди милостиво! Если б я стал показывать пустую больницу, кого бы удивил? Ведь дом всякой выстроить может, а надпись сделать не фигура.
Пожалуйте. Вот, как выкушают по нескольку чашек вареной, пан полковник пожелает проходиться по двору, осмотреть батенькину конюшню, скотный двор и другие
заведения.
Пошел — и все чиновники за ним; батенька предшествует, а сурмы сурмят и бубны гремят
в честь полковника, но уже с заметным разладом, потому что изобильное угощение было и трубящим — как казакам, конюхам и всем с гостями прибывшим людям.
— Я уговаривал ее: «Глафира,
идем в губернию! Поступишь
в хорошее
заведение, а я туда — котом пристроюсь». — «Нет, говорит, милый! Там я буду, может, десятая, а здесь я — первая!» Верно — она первая!
Вместо того чтобы
идти брить чиновничьи подбородки, он отправился
в заведение с надписью «Кушанье и чай» спросить стакан пуншу, как вдруг заметил
в конце моста квартального надзирателя благородной наружности, с широкими бакенбардами,
в треугольной шляпе, со шпагою.
Выйдя из церкви, Охоботов распорядился, чтобы все
шли в известный уж нам «Бычок». Иосаф тоже последовал туда.
В заведении этом была даже отведена особая для студентов комната,
в которую немногие уже из посторонней публики рисковали входить.
Добросовестно изучая субъекты
в обоих
заведениях, я был поражен сходством чиновников канцелярии с больными; разумеется, наружные различия тоже бросались
в глаза, но врач должен
идти далее — по наружности долгое время кита считали рыбою.
Из Штеттина он, по множеству хлопот и новых впечатлений, не успел написать Верочке; но из Гамбурга к ней
послал письмо,
в котором извещал ее о своем намерении посетить — для осмотра некоторых промышленных
заведений, а также для выслушания некоторых нужных лекций — Париж, куда и просил адресовать впредь письма — poste restante.
Анна Петровна. Во всех пяти? Ах вы пьяница, пьяница! Да у вас
в шкафу целое питейное
заведение! Нужно, чтобы Александра Ивановна воротилась… Вы ей объясните как-нибудь… Я соперница не из ужасных… Подельчива… Не
в моих планах разводить вас… (Отпивает из бутылки.) А вино вкусное… Идите-ка, выпьем немножко! Хотите? Выпьем да и больше пить не будем!
— Лучше будет, ненаглядный ты мой… Кус ты мой сахарный, уста твои сладкие, золотая головушка, не
в пример лучше нам по закону жить, — приставала Мавра. — Теперь же вот и отец Онисим наехал,
пойдем к нему, повенчаемся. Зажили б мы с тобой, голубчик, припеваючи: у тебя домик и всякое
заведение, да и я не бесприданница, — тоже без ужина спать не ложусь, — кой-что и у меня
в избенке найдется.
Рано утром
пошел он по токарням и красильням.
В продолжение Настиной болезни Патапу Максимычу было не до горянщины, присмотра за рабочими не было. Оттого и работа
пошла из рук вон. Распорядился Алексей как следует, и все закипело. Пробыл
в заведениях чуть не до полудня и
пошел к Патапу Максимычу. Тот
в своей горнице был.
— Так
посылайте к нему. Записочку, что ли, напишите, — сказал Патап Максимыч. — А насчет расчетов я сам спрошу у него по совести, сколько считает он за покойным, и заплачу с процентами. Авдотья Марковна, конечно, против того не будет… А плачеи у вас
в заведении, вопленицы по-нашему, по-лесному?
Он был тогда
в шестом классе и собирался
в университет через полтора года. Отцу его, Ивану Прокофьичу, приходилось уж больно жутко от односельчан.
Пошли на него наветы и форменные доносы, из-за которых он, два года спустя, угодил на поселение. Дела тоже приходили
в расстройство. Маленькое спичечное
заведение отца еле — еле держалось. Надо было искать уроков. От платы он был давно освобожден, как хороший ученик, ни
в чем еще не попадавшийся.
Легкость нравов во время фашинга делалась еще откровеннее, но все-таки на публичных балах и
в маскарадах вы не видали такого сухого цинизма, как
в тогдашнем Париже, — даже и
в знаменитом
заведений Шперля с его ежедневными объявлениями
в"Tagblatt'e", где неизменно говорилось, что у Шперля балы более чем хороши и что каждый иностранец
идет к Шперлю.
Это было
в конце лета того же 1869 года. После поездки
в Испанию (о которой речь
пойдет дальше) я, очень усталый, жил
в Швейцарии,
в одном водолечебном
заведении, близ Цюриха. И настроение мое тогда было очень элегическое. Я стал тяготиться душевным одиночеством холостяка, которому уже перевалило за тридцать, без всякой сердечной привязанности.
— А когда тебя
пошлют к прачке
в заведение, ты с ее гладильщицами не разговаривай… Слышишь?.. Они девчонки ветреные. Можешь пропасть…
В заведении пошли «вещи ужасные».
«Институт
пошел было хорошо, говорил генерал Копцевич, но только одна мать, которая имела двух сыновей
в заведении, с женскою слабостью покровительствовала одному французу и, вопреки нашим и своего супруга убеждениям, успела втереть своего протеже
в гувернеры.
Однажды вечером,
в одном из увеселительных
заведений, куда она
пошла попытать счастья с одной из своих новых подруг, «маленькой Муськой», как звали эту девушку, сокращая ее фамилию
в том особом мирке «милых, но погибших созданий» и их кавалеров, Феклуша встретила молодого человека, который искал, как почти все посетители «увеселительных
заведений», приключений.
На следующий вечер, часа за два до открытия увеселительного
заведения для публики, когда на сцене при открытом занавесе
шла репетиция, а директор находился
в буфете, наблюдая за порядком
в этой важнейшей части подведомственного ему учреждения, он вдруг почувствовал, что его кто-то ударил по плечу.
В тот же день она
пошла искать по Киеву Зинаиду Павловну, но не могла ее найти: ни
в одном конфектном
заведении ее не знали.
Как хозяин прядильной мастерской, посадив работников по местам, прохаживается по
заведению, замечая неподвижность или непривычный, скрипящий, слишком громкий звук веретена, торопливо
идет, сдерживает или пускает его
в надлежащий ход, — так и Анна Павловна, прохаживаясь по своей гостиной, подходила к замолкнувшему или слишком много говорившему кружку и одним словом или перемещением опять заводила равномерную, приличную разговорную машину.