Неточные совпадения
Подавали на стол, к чаю, красное крымское вино, тартинки с маслом и сыром, сладкие сухари.
Играл на пианино все тот же маленький, рыжеватый, веселый Панков из консерватории, давно сохнувший по младшей
дочке Любе, а когда его не было, то заводили механический музыкальный ящик «Монопан» и плясали под него.
В то время не было ни одного дома
в Москве, где бы не танцевали при всяком удобном случае, до полной усталости.
Та поставила самовар и мигнула
дочкам. Они исчезли и через минуту внесли два блюда с пирогами, оба круглые,
в решетку. Один с рисом и цыплятами, а другой с черешнями. Вслед за сестрицами вошла Ермолова
в светленьком простом платьице и
в той самой шляпке,
в которой
играла учительницу
в модной тогда пьесе Дьяченко «На пороге к делу».
И я был там,
играл с Грациановым и другими гостями
в стуколку, проиграл целую уйму пятаков, говорил комплименты кабатчице Колупаевой, ухаживал за ее
дочкой, пил водку, закусывал рыжей икрой, а за ужином ел говяжий студень с хреном. Вообще, по оказанному мне радушному приему я убедился, что кабатчики, наконец, примирились со мной и допустили меня
в свою среду. Нет сомнения, что я был обязан этим Грацианову.
Никогда он так не любил жизни, как теперь. Был он заяц обстоятельный, высмотрел у вдовы, у зайчихи,
дочку и жениться хотел. Именно к ней, к невесте своей, он и бежал
в ту минуту, как волк его за шиворот ухватил. Ждет, чай, его теперь невеста, думает: «Изменил мне косой!» А может быть, подождала-подождала, да и с другим… слюбилась… А может быть и так:
играла, бедняжка,
в кустах, а тут ее волк… и слопал!..
Замолкла. А
в тишине еще слышен веселый младенческий смех Дуни, по-прежнему она
играет ленточкой на груди матери. И при звуках ангельского веселья малютки-дочки к ангелам полетела душа непорочной матери.
Дорушка была кухаркина
дочка. Пока она была маленькой, то жила за кухней
в комнатке матери и с утра до ночи
играла тряпичными куколками. А то выходила на двор погулять, порезвиться с дворовыми ребятами. На дворе ни деревца, ни садика, одни помойки да конюшня. А тут вдруг и лес, поле
в Дуниных рассказах, и кладбище. Занятно!
«А поедешь, говорю, Москвой, побывай у Архипа Иваныча Подколесникова, у него
дочка не немке чета: тоже на всяких языках говорит,
в купеческом собрании пляшет, а на музыке позакатистей немки
играет…
В одном из углов этой залы, тоже
в зелени, стояло старое дребезжащее фортепьяно, какое можно только встретить
в захолустье у мелкопоместного помещика и на котором
дочки этих помещиков
играют и поют чувствительные романсы и «верхние выводят нотки».