Неточные совпадения
Везде поперек каким бы ни было печалям, из которых плетется жизнь наша, весело промчится блистающая радость, как иногда блестящий экипаж с
золотой упряжью, картинными конями и сверкающим блеском стекол вдруг неожиданно пронесется мимо какой-нибудь заглохнувшей бедной деревушки, не видавшей ничего, кроме сельской телеги, и долго мужики стоят, зевая, с открытыми ртами, не надевая шапок, хотя давно уже унесся и
пропал из виду дивный экипаж.
Красавина. Нешто я, матушка, не понимаю? У меня совесть-то чище
золота, одно слово — хрусталь, да что ж ты прикажешь делать, коли такие оказии выходят? Ты рассуди, какая мне радость, что всякое дело все врозь да врозь. Первое дело — хлопоты даром
пропадают, а второе дело — всему нашему званию мараль. А просто сказать: «Знать, не судьба!» Вот и все тут. Ну да уж я вам за всю свою провинность теперь заслужу.
Его не стало, он куда-то
пропал, опять его несет кто-то по воздуху, опять он растет, в него льется сила, он в состоянии поднять и поддержать свод, как тот, которого Геркулес сменил. [Имеется в виду один из персонажей греческой мифологии, исполин Атлант, державший на своих плечах небесный свод. Геркулес заменил его, пока Атлант ходил за
золотыми яблоками.]
— Так, знаем, — отвечали они, — мы просим только раздавать сколько следует воды, а он дает мало, без всякого порядка; бочки у него текут, вода
пропадает, а он, отсюда до
Золотой горы (Калифорнии), никуда не хочет заходить, между тем мы заплатили деньги за переезд по семидесяти долларов с человека.
— Вот еще Ляховский… Разжился фальшивыми ассигнациями да краденым
золотом, и черту не брат! Нет, вот теперь до всех вас доберется Привалов… Да. Он даром что таким выглядит тихоньким и, конечно, не будет иметь успеха у женщин, но Александра Павлыча с Ляховским подтянет. Знаете, я слышала, что этого несчастного мальчика, Тита Привалова, отправили куда-то в Швейцарию и сбросили в
пропасть. Как вы думаете, чьих рук это дельце?
А тут, на грех, сгорел господский дом и все пожитки, какие в нем были, и
золото и серебро — словом, все
пропало.
— Поживите пока с нами, а там видно будет, — говорила она, успокоившись после первых излияний. — Слава богу, свет не клином сошелся. Не
пропадешь и без отцовских капиталов. Ох, через
золото много напрасных слез льется! Тоже видывали достаточно всячины!
Знает ли он, что вот этот самый обрывок сосиски, который как-то совсем неожиданно вынырнул из-под груды загадочных мясных фигурок, был вчера ночью обгрызен в Maison d'Or [«
Золотом доме» (ночной ресторан)] генерал-майором Отчаянным в сообществе с la fille Kaoulla? знает ли он, что в это самое время Юханцев, по сочувствию, стонал в Красноярске, а члены взаимного поземельного кредита восклицали: «Так вот она та
пропасть, которая поглотила наши денежки!» Знает ли он, что вот этой самой рыбьей костью (на ней осталось чуть-чуть мясца) русский концессионер Губошлепов ковырял у себя в зубах, тщетно ожидая в кафе Риш ту же самую Кауллу и мысленно ропща: сколько тыщ уж эта шельма из меня вымотала, а все только одни разговоры разговаривает!
Переехав в город, она наняла лучшую квартиру, мебель была привезена обитая бархатом, трипом [Трип — шерстяной мебельный плюш.]; во всех комнатах развешены были картины в
золотых рамах и расставлено
пропасть бронзовых вещей.
— Ах, маменька, маменька!
золотая у вас душа — право! Кабы не вы — ну что б я в эту минуту делал! Ну, просто
пропал бы! как есть, растерялся бы,
пропал!
В синих
пропастях между облаками является
золотое солнце и одним взглядом на землю изменяет все на ней.
В городе заговорили, что «судья молодец», а через неделю полицеймейстер стал рассказывать, что будто «после того как у него побывал случайно по одному делу этот мировой судья, у него, полицеймейстера,
пропали со стола
золотые часы, и
пропали так, что он их и искать не может, хотя знает, где они».
— Эх, Репка, Репка. Вот ежели его бы — ну прямо по шапке
золота на рыло…
Пропал Репка… Годов восемь назад его взяли, заковали и за бугры отправили… Кто он — не дознались…
У Зинаиды Федоровны
пропали золотые часики, подаренные ей когда-то отцом. Эта пропажа удивила и испугала ее. Полдня она ходила по всем комнатам, растерянно оглядывая столы и окна, но часы как в воду канули.
Пропала золотая монета, ну, и бог с ней, возьмите у меня их хоть сотню, но менять порядок, брать с улицы новую горничную, ждать, когда она привыкнет, — все это длинно, скучно и не в моем характере.
Наконец поток мой иссяк, и застенчивым движением я вынул из кармана справочник в красном переплете с
золотыми буквами. Верный друг мой, с которым я не расставался на первых шагах моего трудного пути. Сколько раз он выручал меня, когда проклятые рецептурные вопросы разверзали черную
пропасть передо мной! Я украдкой, в то время как пациент одевался, перелистывал странички и нашел то, что мне было нужно.
Замшелые, древние, белые, согбенные старцы рассказывали о том, что и прежде делались попытки добыть со дна английское
золото; приезжали и сами англичане, и какие-то фантастические американцы, ухлопывали
пропасть денег и уезжали из Балаклавы ни с чем.
Пропала батенькина мука и четыре
золотых за мое учение!" — так рассуждал я, пожирая яблоко, скрываемое мною в рукаве, куда я, запрятав рот с зубами, там ел секретно, чтобы не приметили братья.
Но он еще мало говорил и неявственно — очень шамкал с непривычки и больше всего на купцов исцеленною рукою показывал: «их-де спрашивайте, они родственники, они всё знают». И тогда те поневоле говорили, что он их родственник; но вдруг под все это подкралась неожиданная неприятность: в ночь, наставшую после исцеления желтого расслабленного, было замечено, что у бархатного намета над гробом угодника
пропал один
золотой шнур с такою же
золотою кистью.
Сызмала служил у Тараса Ермилыча, рассчитывал, что старик за верную службу из подручных определит куда-нибудь на свои
золотые промыслы или на заводы смотрителем, на хорошее жалованье, а теперь все
пропало.
Петр. Что мне себя жалеть-то? Уж и так пропащая моя голова, заодно пропадать-то! Говори, мое солнышко, чего тебе нужно:
золота, серебра, каменьев самоцветных — себя заложу, а тебе подарю.
Что в обительских кладовых было спрятано, получили обратно, но
золото, серебро, жемчуги и другие драгоценные вещи так и
пропали.
Он сказал царю: «Не вели ломать корону, чтобы даром не
пропала работа; а я, не ломаючи короны, узнаю, сколько в ней серебра и сколько
золота».
Мы измерили землю, солнце, звезды, морские глубины, лезем в глубь земли за
золотом, отыскали реки и горы на луне, открываем новые звезды и знаем их величину, засыпаем
пропасти, строим хитрые машины; что ни день, то всё новые и новые выдумки. Чего мы только не умеем! Чего не можем! Но чего-то, и самого важного, все-таки не хватает нам. Чего именно, мы и сами не знаем. Мы похожи на маленького ребенка: он чувствует, что ему нехорошо, а почему нехорошо — он не знает.
— Нет, врать не хочу,
золота не видел, видел только воза да сундуки, — ответил осиповский токарь. — Сундуков, укладок и коробья
пропасть.
Золото, а не человек, но, гляди,
пропадает ни за грош, без всякой пользы, как муха или, скажем, комар.
В этой блаженной стране далекого будущего, там будет свет, радость, жизнь. Слабый отблеск
золотого света чуть мреет в высоте, сквозь разрыв черных туманов. Рвись из
пропасти, пробивай в скалах трудную дорогу вверх, верь в блаженную страну; мреющий
золотой отблеск будет светить тебе сквозь мрак и бурю, даст тебе силы к жизни и борьбе.
— Спасибо и за то, давай руку и успокойся. Успокойся, Иосаф: вот тебе моя рука, что ты не
пропадешь! У меня скоро, скоро будет столько… столько
золота, что я, зажмурясь, захвачу тебе пригоршни, сколько обхватят мои руки, и брошу тебе на разживу с моей легкой руки.
Не умолк этот рассказчик, как другой стал сказывать, куда кони
пропадают, сваливая все это на вину живущей где-то на турецкой земле белой кобылицы с
золотою гривой, которую если только конь заслышит, как она по ночам ржет, то уж непременно уйдет к ней, хоть его за семью замками на цепях держи.
— А как же?.. Из
пропасти под Давидовым домом серный пламень забьет, по Асафатовой долине огненные реки потекут, трубы вострубят, мертвые воскреснут. Христос в
Золотые ворота въедет и начнет судить.
Я полагаю, что не все ваши товары
пропали в море, а что Фалалей их где-нибудь продал на островах эгеянам, таким же, как сам он, коварным и тихим, а вырученное
золото он где-нибудь спрятал.