Неточные совпадения
Покуда шли эти толки, помощник градоначальника не дремал. Он тоже вспомнил о Байбакове и немедленно потянул его к
ответу. Некоторое время Байбаков запирался и ничего, кроме «
знать не
знаю, ведать не ведаю», не отвечал, но когда ему предъявили найденные на столе вещественные доказательства и сверх того пообещали полтинник на водку, то вразумился и, будучи грамотным, дал следующее показание...
Содержание было то самое, как он ожидал, но форма была неожиданная и особенно неприятная ему. «Ани очень больна, доктор говорит, что может быть воспаление. Я одна теряю голову. Княжна Варвара не помощница, а помеха. Я ждала тебя третьего дня, вчера и теперь посылаю
узнать, где ты и что ты? Я сама хотела ехать, но раздумала,
зная, что это будет тебе неприятно. Дай
ответ какой-нибудь, чтоб я
знала, что делать».
Когда Левин думал о том, что он такое и для чего он живет, он не находил
ответа и приходил в отчаянье; но когда он переставал спрашивать себя об этом, он как будто
знал и что он такое и для чего он живет, потому что твердо и определенно действовал и жил; даже в это последнее время он гораздо тверже и определеннее жил, чем прежде.
Левину ясно было, что Свияжский
знает такой
ответ на жалобы помещика, который сразу уничтожит весь смысл его речи, но что по своему положению он не может сказать этого
ответа и слушает не без удовольствия комическую речь помещика.
Кити заметила, что Анна
знала, какой последует
ответ.
Он долго не мог понять того, что она написала, и часто взглядывал в ее глаза. На него нашло затмение от счастия. Он никак не мог подставить те слова, какие она разумела; но в прелестных сияющих счастием глазах ее он понял всё, что ему нужно было
знать. И он написал три буквы. Но он еще не кончил писать, а она уже читала за его рукой и сама докончила и написала
ответ: Да.
— Поезжай с этой же запиской в деревню к графине Вронской,
знаешь? И тотчас же привези
ответ, — сказала она посланному.
— Я очень рад, что вы приехали, — сказал он, садясь подле нее, и, очевидно желая сказать что-то, он запнулся. Несколько раз он хотел начать говорить, но останавливался. Несмотря на то, что, готовясь к этому свиданью, она учила себя презирать и обвинять его, она не
знала, что сказать ему, и ей было жалко его. И так молчание продолжалось довольно долго. — Сережа здоров? — сказал он и, не дожидаясь
ответа, прибавил: — я не буду обедать дома нынче, и сейчас мне надо ехать.
— Да, кажется, вот так: «Стройны, дескать, наши молодые джигиты, и кафтаны на них серебром выложены, а молодой русский офицер стройнее их, и галуны на нем золотые. Он как тополь между ними; только не расти, не цвести ему в нашем саду». Печорин встал, поклонился ей, приложив руку ко лбу и сердцу, и просил меня отвечать ей, я хорошо
знаю по-ихнему и перевел его
ответ.
Может быть, некоторые читатели захотят
узнать мое мнение о характере Печорина? — Мой
ответ — заглавие этой книги. «Да это злая ирония!» — скажут они. — Не
знаю.
Последние слова он уже сказал, обратившись к висевшим на стене портретам Багратиона и Колокотрони, [Колокотрони — участник национально-освободительного движения в Греции в 20-х г. XIX в.] как обыкновенно случается с разговаривающими, когда один из них вдруг, неизвестно почему, обратится не к тому лицу, к которому относятся слова, а к какому-нибудь нечаянно пришедшему третьему, даже вовсе незнакомому, от которого
знает, что не услышит ни
ответа, ни мнения, ни подтверждения, но на которого, однако ж, так устремит взгляд, как будто призывает его в посредники; и несколько смешавшийся в первую минуту незнакомец не
знает, отвечать ли ему на то дело, о котором ничего не слышал, или так постоять, соблюдши надлежащее приличие, и потом уже уйти прочь.
В
ответе сына Лионель Грэй, скрыв под усами улыбку,
узнал себя и не наложил наказания.
— Вы все лжете, — проговорил он медленно и слабо, с искривившимися в болезненную улыбку губами, — вы мне опять хотите показать, что всю игру мою
знаете, все
ответы мои заранее
знаете, — говорил он, сам почти чувствуя, что уже не взвешивает как должно слов, — запугать меня хотите… или просто смеетесь надо мной…
А я, не только впредь не трону здешних стад,
Но сам за них с другими грызться рад,
И волчьей клятвой утверждаю,
Что я…» — «Послушай-ка, сосед»,
Тут ловчий перервал в
ответ:
«Ты сер, а я, приятель, сед,
И волчью вашу я давно натуру
знаю...
А Мышь в
ответ: «Молчи! всё
знаю я сама...
Дама выслушала ее со вниманием. «Где вы остановились?» — спросила она потом; и услыша, что у Анны Власьевны, примолвила с улыбкою: «А!
знаю. Прощайте, не говорите никому о нашей встрече. Я надеюсь, что вы недолго будете ждать
ответа на ваше письмо».
Не подличайте, встаньте.
Ответа не хочу, я
знаю ваш
ответ,
Солжете…
И только? будто бы? — Слезами обливался,
Я помню, бедный он, как с вами расставался. —
Что, сударь, плачете? живите-ка смеясь…
А он в
ответ: «Недаром, Лиза, плачу,
Кому известно, что́ найду я воротясь?
И сколько, может быть, утрачу!» —
Бедняжка будто
знал, что года через три…
Скорее в обморок, теперь оно в порядке,
Важнее давишной причина есть тому,
Вот наконец решение загадке!
Вот я пожертвован кому!
Не
знаю, как в себе я бешенство умерил!
Глядел, и видел, и не верил!
А милый, для кого забыт
И прежний друг, и женский страх и стыд, —
За двери прячется, боится быть в
ответе.
Ах! как игру судьбы постичь?
Людей с душой гонительница, бич! —
Молчалины блаженствуют на свете!
—
Знаете ли что, Катерина Сергеевна? Всякий раз, когда я слышу этот
ответ, я ему не верю… Нет такого человека, о котором каждый из нас не мог бы судить! Это просто отговорка.
— Да-а… Разумеется, — неопределенно промычал, но тотчас же и очень напористо продолжал: — Это — не
ответ! Черт
знает что такое — честные люди? Я — честный? Ну, скажи!
На этот вопрос он не нашел
ответа и задумался о том, что и прежде смущало его: вот он
знает различные системы фраз, и среди них нет ни одной, внутренне сродной ему.
— Фу! Это — эпидемия какая-то! А
знаешь, Лидия увлекается философией, религией и вообще… Где Иноков? — спросила она, но тотчас же, не ожидая
ответа, затараторила: — Почему не пьешь чай? Я страшно обрадовалась самовару. Впрочем, у одного эмигранта в Швейцарии есть самовар…
— Я в это не верю, — сказал Самгин, избрав самый простой
ответ, но он
знал, что все слухи, которые приносит Дронов, обычно оправдываются, — о переговорах министра внутренних дел Протопопова с представителем Германии о сепаратном мире Иван сообщил раньше, чем об этом заговорила Дума и пресса.
Самгин сердито нахмурился, подбирая слова для резкого
ответа, он не хотел беседовать на темы политики, ему хотелось бы
узнать, на каких верованиях основано Робинзоном его право критиковать все и всех? Но фельетонист, дымя папиросой и уродливо щурясь, продолжал...
— Да; но мне не хотелось заговаривать с теткой до нынешней недели, до получения письма. Я
знаю, она не о любви моей спросит, а об имении, войдет в подробности, а этого ничего я не могу объяснить, пока не получу
ответа от поверенного.
Она
знала, у кого спросить об этих тревогах, и нашла бы
ответ, но какой? Что, если это ропот бесплодного ума или, еще хуже, жажда не созданного для симпатии, неженского сердца! Боже! Она, его кумир — без сердца, с черствым, ничем не довольным умом! Что ж из нее выйдет? Ужели синий чулок! Как она падет, когда откроются перед ним эти новые, небывалые, но, конечно, известные ему страдания!
«Что ж это? — с ужасом думала она. — Ужели еще нужно и можно желать чего-нибудь? Куда же идти? Некуда! Дальше нет дороги… Ужели нет, ужели ты совершила круг жизни? Ужели тут все… все…» — говорила душа ее и чего-то не договаривала… и Ольга с тревогой озиралась вокруг, не
узнал бы, не подслушал бы кто этого шепота души… Спрашивала глазами небо, море, лес… нигде нет
ответа: там даль, глубь и мрак.
Обломова так и подмывало сказать: «был и все сделал», да он
знает, что Ольга взглянет на него так пристально, что прочтет сейчас ложь на лице. Он вздохнул в
ответ.
Он догнал жизнь, то есть усвоил опять все, от чего отстал давно;
знал, зачем французский посланник выехал из Рима, зачем англичане посылают корабли с войском на Восток; интересовался, когда проложат новую дорогу в Германии или Франции. Но насчет дороги через Обломовку в большое село не помышлял, в палате доверенность не засвидетельствовал и Штольцу
ответа на письма не послал.
— Что ж, одному все взять на себя? Экой ты какой ловкий! Нет, я
знать ничего не
знаю, — говорил он, — а меня просила сестра, по женскому незнанию дела, заявить письмо у маклера — вот и все. Ты и Затертый были свидетелями, вы и в
ответе!
— Вот и весь ваш
ответ, Марк! — сказала она кротко, — все прочь, все ложь, — а что правда — вы сами не
знаете… Оттого я и недоверчива…
Тушин напросился ехать с ним, «проводить его», как говорил он, а в самом деле
узнать, зачем вызвала Татьяна Марковна Райского: не случилось ли чего-нибудь нового с Верой и не нужен ли он ей опять? Он с тревогой припоминал свидание свое с Волоховым и то, как тот невольно и неохотно дал
ответ, что уедет.
Не
знала она и того, что рядом с этой страстью, на которую он сам напросился, которую она, по его настоянию, позволила питать, частию затем, что надеялась этой уступкой угомонить ее, частию повинуясь совету Марка, чтобы отводить его глаза от обрыва и вместе «проучить» слегка, дружески, добродушно посмеявшись над ним, — не
знала она, что у него в душе все еще гнездилась надежда на взаимность, на
ответ, если не страсти его, то на чувство женской дружбы, хоть чего-нибудь.
— Не думаю; она бы предвидела это и не послала бы. Вы, как я вижу, вовсе не
знаете ее. Впрочем, я передал вам все — и вы, конечно, уважите ее желания… Я не настаиваю более на
ответе…
Она заглянула сама себе в душу и там подслушивала, какой могла бы дать
ответ на его надежду, и опять вздрогнула. «Нельзя сказать этого
ответа, — думала она, — эти
ответы не говорятся! Если он сам не угадал его — от меня никогда не
узнает!»
— Я не
знаю, что я сделаю, — сказал он все еще гордо, — и не могу дать
ответа на ваше дипломатическое поручение. В беседку, конечно, не приду, потому что ее нет…
Анна Васильевна кивнула им, а Надежда Васильевна, в
ответ на поклоны, ласково поглядела на них, с удовольствием высморкалась и сейчас же понюхала табаку,
зная, что у ней будет партия.
— Вот мой
ответ! — заключила она, передавая ему незапечатанный листок, — отдайте ему и прибавьте, что хотите, если нужно будет; вы
знаете все…
— Нет, ты строг к себе. Другой счел бы себя вправе, после всех этих глупых шуток над тобой… Ты их
знаешь, эти записки… Пусть с доброй целью — отрезвить тебя, пошутить — в
ответ на твои шутки. — Все же — злость, смех! А ты и не шутил… Стало быть, мы, без нужды, были только злы и ничего не поняли… Глупо! глупо! Тебе было больнее, нежели мне вчера…
Ему все еще хотелось удержаться в позиции и удалиться с некоторым достоинством, сохраняя за собой право не давать
ответа. Но Тушин уже
знал, что другого
ответа быть не может. Марк чувствовал это и стал отступать постепенно.
—
Знаю многое, но всего не
знаю. Конечно, от вас скрывать нечего… — обмерила она меня странным взглядом, улыбаясь и как бы соображая. — Вчера утром он сделал Катерине Николаевне, в
ответ на письмо ее, формальное предложение выйти за него замуж.
Я не сейчас ведь
ответа прошу: я
знаю, что на такие вопросы нельзя давать
ответа тотчас же…
— Не отвечайте больше, не удостоивайте меня
ответом! Я ведь
знаю, что такие вопросы от меня невозможны! Я хотел лишь
знать, достоин он или нет, но я про него
узнаю сам.
Тогда переводчики попросили позволения съездить к губернаторам
узнать их
ответ.
Адмирал объявил им утром свой
ответ и,
узнав, что они вечером приехали опять с пустяками, с объяснениями о том, как сидеть, уже их не принял, а поручил разговаривать с ними нам.
Японское правительство — как мы
знали из книг и потом убедились, и при этом случае, и впоследствии сами, — требует безусловного исполнения предписанной меры, и, в случае неисполнения, зависело ли оно от исполнителя или нет, последний остается в
ответе.
На последнее полномочные сказали, что дадут
знать о салюте за день до своего приезда. Но адмирал решил, не дожидаясь
ответа о том, примут ли они салют себе, салютовать своему флагу, как только наши катера отвалят от фрегата. То-то будет переполох у них! Все остальное будет по-прежнему, то есть суда расцветятся флагами, люди станут по реям и — так далее.
Весь день и вчера всю ночь писали бумаги в Петербург; не до посетителей было, между тем они приезжали опять предложить нам стать на внутренний рейд. Им сказано, что хотим стать дальше, нежели они указали. Они поехали предупредить губернатора и завтра хотели быть с
ответом. О береге все еще ни слова: выжидают, не уйдем ли. Вероятно, губернатору велено не отводить места, пока в Едо не прочтут письма из России и не
узнают, в чем дело, в надежде, что, может быть, и на берег выходить не понадобится.
Верховный совет не
знал, в чем дело, и потому
ответа дать не мог.