Неточные совпадения
Я смиренно сознаюсь, что у меня нет никаких способностей разрешать такие вопросы, у меня
ум эвклидовский,
земной, а потому где нам решать о том, что не от мира сего.
Кончается жизнь моя, знаю и слышу это, но чувствую на каждый оставшийся день мой, как жизнь моя
земная соприкасается уже с новою, бесконечною, неведомою, но близко грядущею жизнью, от предчувствия которой трепещет восторгом душа моя, сияет
ум и радостно плачет сердце…
О, по моему, по жалкому,
земному эвклидовскому
уму моему, я знаю лишь то, что страдание есть, что виновных нет, что все одно из другого выходит прямо и просто, что все течет и уравновешивается, — но ведь это лишь эвклидовская дичь, ведь я знаю же это, ведь жить по ней я не могу же согласиться!
На крыльях вымысла носимый,
Ум улетал за край
земной...
— Слава тебе господи! — вскричал Алексей. — Насилу ты за
ум хватился, боярин! Ну, отлегло от сердца! Знаешь ли что, Юрий Дмитрич? Теперь я скажу всю правду: я не отстал бы от тебя, что б со мной на том свете ни было, если б ты пошел служить не только полякам, но даже татарам; а как бы знал да ведал, что у меня было на совести? Каждый день я клал по двадцати
земных поклонов, чтоб господь простил мое прегрешение и наставил тебя на путь истинный.
Мало было и стариков: совершив все
земное и до известной степени выжив из
ума, старцы удалялись на покой, замаливали старые грехи и посвящали остаток дней своих писанию мемуаров.
Просидев около часа с глаза на глаз с Червевым, она стала сама резюмировать в своем
уме его положения и начертала такую схему: характер в высшей мере благородный и сильный; воля непреклонная; доброта без границ; славолюбия — никакого, бессребреник полный, терпелив, скромен и проникнут богопочтением, но бог его «не в рукотворном храме», а все
земные престолы, начальства и власти — это для него совсем не существует.
— Если дьяволам дозволено не бескорыстно возводить свои очи на ангелов
земных, именуемых женщинами, то я виновен в том пред вами и пылаю к вам неудержимой страстью, после которой опять, может быть, придется еще раз сойти с
ума.
Феона. Да уж верно, коли я говорю. Не в первый раз ему Москву-то страмить. Он, было, и за богатеньких брался, ума-то у него хватало, да местах в трех карету подали; вот теперь уж другое грезит. «Изберу я себе из бедных, говорит, повиднее. Ей моего благодеяния всю жизнь не забыть, да и я от ее родных что поклонов
земных увижу! Девка-то девкой, да и поломаюсь досыта».
Молча они ехали рядом несколько времени, ни тот, ни другой не умея или не желая возобновить разговора… В такие часы, когда решается судьба наша, мы не тратим лишних слов, потому что дорожим каждым мгновением, потому что все
земные страсти кипят в
уме и одного взгляда довольно, чтоб заставить понять себя…
Само собою разумеется, что подобное предприятие могло бы свидетельствовать о едкости
ума, но не о беспристрастии; достоин сожаления человек, не преклоняющийся пред великими произведениями искусства; но простительно, когда к тому принуждают преувеличенные похвалы, напоминать, что если на солнце есть пятна, то в «
земных делах» человека их не может не быть.
Я слишком жалостлив, — насильно
Меня заставили бумагу подписать;
Все члены у меня, хладея, трепетали,
И осуждал мой
ум, что пальцы написали!..
Но такова судьба судей
земных!
Все люди мы; и ослепленье страсти,
Безумное волнение души, должны мы
Прощать, когда мы излечить не в силах.
— Именно вот так мы и думаем, так и веруем: все люди должны быть товарищами, и надо им взять все
земные дела в свои руки. Того ради и прежде всего должны мы самих себя поставить в тесный строй и порядок, — ты, дядя Михайло, воин, тебе это надо понять прежде других. Дело делают не шумом, а
умом, волка словом не убьёшь, из гнилого леса — ненадолго изба.
Но вера моя мала; она не дает
уму моему силы зреть столь высокого: я держусь
земного и перстного.
— Вот уж истинно ангелоподобное пение там было. Стоишь, бывало, за службой-то — всякую
земную печаль отложишь, никакая житейская суета в
ум не приходит… Да, велико дело церковное пение!.. Душу к Богу подъемлет, сердце от злых помыслов очищает…
Не обвиняй меня, Всесильный,
И не карай меня, молю,
За то, что мрак земли могильный
С её страстями я люблю;
За то, что редко в душу входит
Живых речей Твоих струя,
За то, что в заблужденьи бродит
Мой
ум далёко от Тебя;
За то, что лава вдохновенья
Клокочет на груди моей;
За то, что дикие волненья
Мрачат стекло моих очей;
За то, что мир
земной мне тесен,
К Тебе ж проникнуть я боюсь,
И часто звуком грешных песен
Я, Боже, не Тебе молюсь.
«О, по-моему, по жалкому,
земному эвклидовскому
уму моему, я знаю лишь то, что страдание есть, что виновных нет, что все одно из другого выходит прямо и просто, но ведь жить по этой эвклидовской дичи я не могу же согласиться!
— Нет; тут вокруг нас гнездятся какие-то чары, — думала она засыпая. — В мою жизнь… мешается кто-то такой, про кого не снилось
земным мудрецам… или я мешаюсь в
уме! О, ангел мой! О, страдалица Флора! молись за меня! Зачем еще мне жить… жить хочется!
— Великое дело совершил ты надо мной, добрый пастырь стада Христова, — начал Синявин, сделав три
земных поклона, — свет пролил мне в душу словом Божиим, просветлил мой
ум, и совесть моя чернее ночи мне показалась. Помоги мне и ее осветить светом истины. Помолись за меня, великого грешника, отец мой духовный!
— Не взыщи, осударь, Василий Федорович, коли я, худородный, бездомный странник, молвлю тебе не в укор, не в уразумение, а в напоминание. У нас на
уме все сокровища
земные, то для себя, то для деток, а про сокровища небесные, их же ни тля, ни червь не поедают, и в помине нет. А там придет час Христов, аскамитных кафтанов, ковшов серебряных, ларцов кованых с собой не возьмем; явимся к нему наги, с одними грехами или добрыми делами.
Но кроме этой «геены», которая в
уме Степана стала представляться для него неизбежной, но с которой он, в силу своей любви к князю, почти примирился, есть и другой суд, суд
земной, суд более близкий, суд, который будет вместе с тем означать, что поручение им неисполнено, так как если он будет уличен в краже ребенка, права последнего будут восстановлены.
Ты полюбила немножко мой
ум, мое знание жизни, я тебя направил на путь истинный, показал, как всего удобнее болтаться в нашей
земной юдоли.
В нем соединена и красота
земная, и красота небесная, доброта,
ум, чистота, сила души.
Стоит Гриша, борзо, истово лестовку перебирая, бессчетно кладет
земные поклоны, а потом читает «Скитское покаянье»: «Согрешил есмь душею, и
умом, и телом, сном и леностью, во омрачениях бесовских, в мыслех нечистых».