Неточные совпадения
Поверишь ли, в
зверяхПропал к нему весь прежний страх,
И поплатился он старинными долгами!
Горы и
пропасти созданы тоже не для увеселения человека. Они грозны, страшны, как выпущенные и устремленные на него когти и зубы дикого
зверя; они слишком живо напоминают нам бренный состав наш и держат в страхе и тоске за жизнь. И небо там, над скалами и
пропастями, кажется таким далеким и недосягаемым, как будто оно отступилось от людей.
Страшна и неверна была жизнь тогдашнего человека; опасно было ему выйти за порог дома: его, того гляди, запорет
зверь, зарежет разбойник, отнимет у него все злой татарин, или
пропадет человек без вести, без всяких следов.
«У нас всё так, — говаривал А. А., — кто первый даст острастку, начнет кричать, тот и одержит верх. Если, говоря с начальником, вы ему позволите поднять голос, вы
пропали: услышав себя кричащим, он сделается дикий
зверь. Если же при первом грубом слове вы закричали, он непременно испугается и уступит, думая, что вы с характером и что таких людей не надобно слишком дразнить».
В та поры, не мешкая ни минуточки, пошла она во зеленый сад дожидатися часу урочного, и когда пришли сумерки серые, опустилося за лес солнышко красное, проговорила она: «Покажись мне, мой верный друг!» И показался ей издали
зверь лесной, чудо морское: он прошел только поперек дороги и
пропал в частых кустах, и не взвидела света молода дочь купецкая, красавица писаная, всплеснула руками белыми, закричала источным голосом и упала на дорогу без памяти.
Я наконец справился с тяжелой овчиной, выпростал руки, поднялся. Ни сзади, ни с боков не было черных
зверей. Мело очень редко и прилично, и в редкой пелене мерцал очаровательнейший глаз, который я бы узнал из тысячи, который узнаю и теперь, — мерцал фонарь моей больницы. Темное громоздилось сзади него. «Куда красивее дворца…» — помыслил я и вдруг в экстазе еще два раза выпустил пули из браунинга назад, туда, где
пропали волки.
Отец у меня
зверь был, старшего брата в могилу побоями свёл, сестра сбежала в город и
пропала там без вести, может, в гулящие пошла…
Шаблова. Это я тут свои мысли выражаю; в голове-то накипит, знаете… Погода, мол, такая, что даже мой Васька домой пришел. Сел на лежанку и так-то мурлычет, даже захлебывается; очень ему сказать-то хочется, что, мол, я дома, не беспокойтесь. Ну, разумеется, погрелся, поел, да опять ушел. Мужское дело, дома не удержишь. Да вот
зверь, а и тот понимает, что надо домой побывать — понаведаться, как, мол, там; а сынок мой Николенька другие сутки
пропадает.
— Болит головонька-то? Родненький ты мой!.. Измучили они нас с тобой…
Звери! Кинжал
пропал, вишь ты, да платок девчонка потеряла, ну, они и навалились на нас!.. Ох, господи! за что наказуешь?!.
«Ну, — думает, — если направо пойдет —
пропал, а налево — мой!» Налево река луку сделала, и некуда
зверю было оттуда уйти: сзади охотник, спереди река широкая, ни человеку, ни
зверю не переплыть.
Смолк, и послышалось пряданье
зверей по насту, ворчанье, стук зубов… Ни один звук не
пропадет в лесной тиши.
Я гнал ее далёко. Исцарапал
Лицо о хвои, окровавил руки
И платье изорвал. Кричал и гнал
Ее, как
зверя, вновь кричал и звал,
И страстный голос был — как звуки рога.
Она же оставляла легкий след
В зыбучих дюнах, и
пропала в соснах,
Когда их заплела ночная синь.
Душа
зверя близка и родна Толстому. Он любит ее за переполняющую ее силу жизни. Но глубокая
пропасть отделяет для него душу
зверя от души человека… Та самая форма силы жизни, которая в
звере законна, прекрасна и ведет к усилению жизни, — в человеке становится низменною, отвратительною и, как гнилостное бродило, разрушает и умерщвляет жизнь.
Мы плыли вдоль берега и иногда, опустив весла в воду, отдыхали, любуясь чудной горной панорамой. Вот скалистая сопка, похожая на голову великана, украшенную мохнатой шапкой; дальше каменная баба, как бы оглядывающаяся назад, а за ней из воды торчала верхняя часть головы какого-то животного с большими ушами. Когда мы подъезжали к ним вплотную, иллюзия
пропадала: великан,
зверь и каменная баба превращались в обыкновенные кекуры и совершенно не были похожи на то, чем казались издали.