Неточные совпадения
В косой вечерней тени кулей, наваленных на платформе, Вронский в своем длинном пальто и надвинутой шляпе, с руками в карманах, ходил, как
зверь в клетке, на двадцати шагах быстро поворачиваясь. Сергею Ивановичу, когда он
подходил, показалось, что Вронский его видит, но притворяется невидящим. Сергею Ивановичу это было всё равно. Он стоял выше всяких личных счетов с Вронским.
Вы знаете, что были и есть люди, которые
подходили близко к полюсам, обошли берега Ледовитого моря и Северной Америки, проникали в безлюдные места, питаясь иногда бульоном из голенища своих сапог, дрались с
зверями, с стихиями, — все это герои, которых имена мы знаем наизусть и будет знать потомство, печатаем книги о них, рисуем с них портреты и делаем бюсты.
Приближалась осень. Листва на деревьях уже стала опадать на землю. Днем она шуршит под ногами, а вечером от росы опять становится мягкой. Это позволяет охотнику
подойти к
зверю очень близко.
Я поднял его, посадил и стал расспрашивать, как могло случиться, что он оказался между мной и кабанами. Оказалось, что кабанов он заметил со мной одновременно. Прирожденная охотничья страсть тотчас в нем заговорила. Он вскочил и бросился за животными. А так как я двигался по круговой тропе, а дикие свиньи шли прямо, то, следуя за ними, Дерсу скоро обогнал меня. Куртка его по цвету удивительно
подходила к цвету шерсти кабана. Дерсу в это время пробирался по чаще согнувшись. Я принял его за
зверя и выстрелил.
После ужина казаки рано легли спать. За день я так переволновался, что не мог уснуть. Я поднялся, сел к огню и стал думать о пережитом. Ночь была ясная, тихая. Красные блики от огня, черные тени от деревьев и голубоватый свет луны перемешивались между собой. По опушкам сонного леса бродили дикие
звери. Иные совсем близко
подходили к биваку. Особенным любопытством отличались козули. Наконец я почувствовал дремоту, лег рядом с казаками и уснул крепким сном.
«Что он у вас это,
зверь, что ли, какой, что
подойти страшно, и как же всякий день вы его пять раз видите?» — молвила я, да так и махнула рукой, — поди с ними, толкуй.
Когда я
подошел к ним, они тревожно стали говорить о том, что мертвый
зверь есть «Тэму» — грозный хозяин морей, и потому надо как можно скорее уходить отсюда.
В это время
подошла лодка, и мы принялись разгружать ее. Затем стрелки и казаки начали устраивать бивак, ставить палатки и разделывать
зверей, а я пошел экскурсировать по окрестностям. Солнце уже готовилось уйти на покой. День близился к концу и до сумерек уже недалеко. По обе стороны речки было множество лосиных следов, больших и малых, из чего я заключил, что животные эти приходили сюда и в одиночку, и по несколько голов сразу.
Подойдя поближе, я увидел совершенно разложившийся труп не то красного волка, не то большой рыжей собаки. Сильное зловоние принудило меня поскорее отойти в сторону. Немного подальше я нашел совершенно свежие следы большого медведя.
Зверь был тут совсем недавно. Он перевернул две колодины и что-то искал под ними, потом вырыл глубокую яму и зачем-то с соседнего дерева сорвал кору.
— Я?.. Как мне не плакать, ежели у меня смертный час приближается?.. Скоро помру. Сердце чует… А потом-то што будет? У вас, у баб, всего один грех, да и с тем вы не подсобились, а у нашего брата мужика грехов-то тьма… Вот ты пожалела меня и
подошла, а я што думаю о тебе сейчас?.. Помру скоро, Аглаида, а зверь-то останется… Может, я видеть не могу тебя!..
— Не
подходи, говорю… — проговорил Кирилл, не спуская глаз с Аглаиды. — Не человек, а
зверь перед тобой, преисполненный скверны. И в тебе все скверна, и
подошла ты ко мне не сама, а бес тебя толкнул… Хочешь, чтобы
зверь пожрал тебя?
Показался ей лесной
зверь, чудо морское в своем виде страшныим, противныим, безобразныим, только близко
подойти к ней не осмелился, сколько она ни звала его; гуляли они до ночи темныя и вели беседы прежние, ласковые и разумные, и не чуяла никакого страха молода дочь купецкая, красавица писаная.
Так случилось и после этого самоубийства. Первым начал Осадчий. Как раз
подошло несколько дней праздников подряд, и он в течение их вел в собрании отчаянную игру и страшно много пил. Странно: огромная воля этого большого, сильного и хищного, как
зверь, человека увлекла за собой весь полк в какую-то вертящуюся книзу воронку, и во все время этого стихийного, припадочного кутежа Осадчий с цинизмом, с наглым вызовом, точно ища отпора и возражения, поносил скверными словами имя самоубийцы.
— Марфа, а Марфа! — закричал он,
подошедши к своей засаленной двери, — подь-ка сюда, послушай, как тут кто-то ревет, словно
зверь. Я думал, не арапка ли наша сорвалась с цепи, да нет, это не арапка.
— Да он сущий Иуда-предатель! сегодня на площади я на него насмотрелся: то взглянет, как рублем подарит, то посмотрит исподлобья, словно дикий
зверь. Когда Козьма Минич говорил, то он съесть его хотел глазами; а как после
подошел к нему, так — господи боже мой! откуда взялися медовые речи! И молодец-то он, и православный, и сын отечества, и бог весть что! Ну вот так мелким бесом и рассыпался!
Как я пробормотал сцену, уж не помню;
подходит он ко мне, лица человеческого нет,
зверь зверем; взял меня левой рукой за ворот, поднял на воздух; а правой как размахнется да кулаком меня по затылку как хватит…
Я был как
зверь в клетке: то я вскакивал,
подходил к окнам, то, шатаясь, начинал ходить, стараясь подогнать вагон; но вагон со всеми лавками и стеклами всё точно так же подрагивал, вот как наш…
Ездить верхом потому необходимо, что только конского следа
зверь не боится; охотники уверяют, что если подъедешь к приваде на санях и, еще хуже,
подойдешь пешком, то волки и лисы перестанут ходить на притраву.
Много ли, мало ли времени прошло, только видит помещик, что в саду у него дорожки репейником поросли, в кустах змеи да гады всякие кишмя кишат, а в парке
звери дикие воют. Однажды к самой усадьбе
подошел медведь, сел на корточках, поглядывает в окошки на помещика и облизывается.
«Владыко многомилостиво! — думаю, — это, верно,
зверь, и сейчас он нас растерзает!» И уже Левонтия не зову, потому что вижу, что он точно сам из себя куда-то излетел и витает, а только молюсь: «Ангеле Христов, соблюди нас в сей страшный час!» А трескот все ближе и ближе слышится, и вот-вот уже совсем
подходит…
Никто не
подходит к нему и никто не решается пошутить над ним, ибо знают, что теперь он —
зверь лютый.
Агишин. Что с ним? Он
зверем смотрит! Минута, кажется, не совсем удобная, чтобы нам с вами продолжать начатый разговор. (
Подходит и берет ее за руку). Завтра или на днях мы возобновим его.
— Сучьев нарубим, костры зажжем, волки не
подойдут: всякий
зверь боится огня.
Не христианским, думаю, резцом
Зверь вытесан. Мы древнего народа
Узнаем труд, коль ближе
подойдем».
— Житья нет от поганого
зверя, — объясняла она. — Теперь к корове
подойти нельзя, цыплят надо запирать… муку бросить… Нет, пожалуйте, барин, расчет.
Звери с большим еще правом, чем Ницше, могут сказать: «Мой гений в моих ноздрях». Они подозрительно потянули носами,
подошли к проповеднику и обнюхали его. Шерсть мудреца насквозь была пропитана пронзительным, мерзостным запахом, который стоит в клетках полоненных
зверей; из пасти несло смрадом; тронул его плечом вольный ливийский лев — мудрец зашатался на ослабевших ногах…
Оголение и уплощение таинственной, глубокой «живой жизни» потрясает здесь душу почти мистическим ужасом.
Подошел к жизни поганый «древний
зверь», — и вот жизнь стала так проста, так анатомически-осязаема. С девушки воздушно-светлой, как утренняя греза, на наших глазах как будто спадают одежды, она — уж просто тело, просто женское мясо. Взгляд
зверя говорит ей: «Да, ты женщина, которая может принадлежать каждому и мне тоже», — и тянет ее к себе, и радостную утреннюю грезу превращает — в бурую кобылку.
Левин как будто
подходит к чему-то очень большому и важному. Еще одно усилие, — и смычок коснется струн таинственной скрипки, и Левину откроется то, что знают Агафья Михайловна и сопящий носиком Петя, дядя Ерошка и
зверь.
Следы тигра шли прямо в лес. По ним видно было, что
зверь, схватив собаку, уходил сначала прыжками, потом бежал рысью и последние 500 метров шел шагом. Оборванный собачий поводок волочился по снегу. Отойдя с километр, он остановился на небольшой полянке и стал есть собаку. Заслышав наше приближение, тигр бросил свою добычу и убежал. Когда мы
подошли к собаке, она оказалась наполовину съеденной. Мы стали настораживать здесь ружья.
— Вот ты теперь знаешь, где надо искать
зверя, — обратился я к Глеголе. — Когда
подходишь к ним, всегда иди против ветра.
Ждать пришлось недолго. Через несколько дней, когда Толстых, по обыкновению последних дней, как
зверь в клетке, ходил по своему запертому на ключ кабинету, ему вдруг послышались приближающиеся к двери шаги. Он быстро
подошел и отпер ее. На пороге стоял бледный, как смерть, Иннокентий Антипович. Толстых окинул его вопросительным взглядом.
— На ловца и
зверь бежит! — сказал Чурчила,
подходя к нему с Дмитрием.
Усталые от кровавой работы,
подходили эти люди-звери к выставленным для них догадливой Марфой чанам с брагой, медом и вином; кто успевал — черпал из них розданными ковшами, а у кого последние были вышиблены в общей сумятице, те черпали окровавленными пригоршнями и пили это адское питье, состоявшее из польской браги и русской крови.
— На ловца и
зверь бежит! — сказал Чурчило,
подходя к нему с Димитрием.
Поглядел он на меня
зверем да и говорит: «Какую же ты имеешь такую праву местечка просить, коли ты по клубам болты бьешь?»
Подошел к другому купцу; тот покосился и брякнул: «Ты бы еще больше водки по буфетам глотал!» Вот тебе и Общество для Взаимного Вспоможения!
Потом две пары французов
подошли к преступникам и взяли, по указанию офицера, двух острожных, стоявших с края. Острожные,
подойдя к столбу, остановились и пока принесли мешки, молча смотрели вокруг себя, как смотрит подбитый
зверь на подходящего охотника. Один всё крестился, другой чесал спину и делал губами движение подобное улыбке. Солдаты, торопясь руками, стали завязывать им глаза, надевать мешки и привязывать к столбу.