Неточные совпадения
Быть может, он для блага мира
Иль хоть для славы был рожден;
Его умолкнувшая лира
Гремучий, непрерывный звон
В веках поднять могла. Поэта,
Быть может, на ступенях
светаЖдала высокая ступень.
Его страдальческая тень,
Быть может, унесла с собою
Святую тайну, и для нас
Погиб животворящий глас,
И
за могильною
чертоюК ней не домчится гимн времен,
Благословение племен.
— Из этой штуки можно сделать много различных вещей. Художник вырежет из нее и
черта и ангела. А, как видите, почтенное полено это уже загнило, лежа здесь. Но его еще можно сжечь в печи. Гниение — бесполезно и постыдно, горение дает некоторое количество тепла. Понятна аллегория? Я —
за то, чтоб одарить жизнь теплом и
светом, чтоб раскалить ее.
Бальзаминов. Так что ж это вы меня со
свету сжить, что ли, хотите? Сил моих не хватит! Батюшки! Ну вас к
черту! (Быстро берет фуражку.) От вас
за сто верст убежишь. (Бросается в дверь и сталкивается с Чебаковым.)
Потом лицо ее наполнялось постепенно сознанием; в каждую
черту пробирался луч мысли, догадки, и вдруг все лицо озарилось сознанием… Солнце так же иногда, выходя из-за облака, понемногу освещает один куст, другой, кровлю и вдруг обольет
светом целый пейзаж. Она уже знала мысль Обломова.
— Ах, пащенок! Так это письмо в самом деле у тебя было зашито, и зашивала дура Марья Ивановна! Ах вы, мерзавцы-безобразники! Так ты с тем, чтоб покорять сердца, сюда ехал, высший
свет побеждать,
Черту Ивановичу отмстить
за то, что побочный сын, захотел?
«Ну, да это пустяки: было бы болото —
черти будут, — утешал себя Половодов; он незаметно для себя пил вино стакан
за стаканом и сильно опьянел. — А вот дядюшка — это в своем роде восьмое чудо
света… Ха-ха-ха!.. Перл…»
Картина была чудесная: около огней дрожало и как будто замирало, упираясь в темноту, круглое красноватое отражение; пламя, вспыхивая, изредка забрасывало
за черту того круга быстрые отблески; тонкий язык
света лизнет голые сучья лозника и разом исчезнет; острые, длинные тени, врываясь на мгновенье, в свою очередь добегали до самых огоньков: мрак боролся со
светом.
«Туда к
черту! Вот тебе и свадьба! — думал он про себя, уклоняясь от сильно наступавшей супруги. — Придется отказать доброму человеку ни
за что ни про что. Господи боже мой,
за что такая напасть на нас грешных! и так много всякой дряни на
свете, а ты еще и жинок наплодил!»
То будто кажется, что вдруг
черти тебя
за язык ловят, то будто сам Ведекос на тебя смотрит и говорит тебе:"И приидут вси людие со тщанием…"В глазах у него
свет и тьма, из гортани адом пышет, а на главе корона змеиная.
Мальчик без штанов. Где тебе понять! Сказывал уж я тебе, что ты
за грош
черту душу продал, — вот он теперь тебе и застит
свет!
Все стали говорить о неутомимости Кукушкина в любовных делах, как он неотразим для женщин и опасен для мужей и как на том
свете черти будут поджаривать его на угольях
за беспутную жизнь. Он молчал и щурил глаза и, когда называли знакомых дам, грозил мизинцем — нельзя-де выдавать чужих тайн. Орлов вдруг посмотрел на часы.
— Расстался… и нехорошо расстался, оскорбительно, неловко, гласно, и без нужды гласно… Сам я плакал, и она плакала, и
черт знает что произошло… Гордиев узел какой-то затянулся — пришлось перерубить, а больно было! Впрочем, все на
свете устроивается к лучшему. Она вышла замуж
за хорошего человека и благоденствует теперь…
Вокруг яркого огня, разведенного прямо против ворот монастырских, больше всех кричали и коверкались нищие. Их радость была исступление; озаренные трепетным, багровым отблеском огня, они составляли первый план картины;
за ними всё было мрачнее и неопределительнее, люди двигались, как резкие, грубые тени; казалось, неизвестный живописец назначил этим нищим, этим отвратительным лохмотьям приличное место; казалось, он выставил их на
свет как главную мысль, главную
черту характера своей картины…
«Чай он, мой голубчик, — продолжала солдатка, — там либо с голоду помер, либо вышел да попался в руки душегубам… а ты, нечесанная голова, и не подумал об этом!.. да знаешь ли, что
за это тебя
черти на том
свете живого зажарят… вот родила я какого негодяя, на свою голову… уж кабы знала, не видать бы твоему отцу от меня ни к…..а!» — и снова тяжкие кулаки ее застучали о спину и зубы несчастного, который, прижавшись к печи, закрывал голову руками и только по временам испускал стоны почти нечеловеческие.
— Вот-таки нужно помянуть
черта. Эй, Иван Никифорович! Вы вспомните мое слово, да уже будет поздно: достанется вам на том
свете за богопротивные слова.
— О-о, батюшка мой, — воскликнул, весь оживившись, наш старец: — поверьте мне, что это самые худшие люди на
свете. Вы о них только слыхали, но по чужим словам, как по лестнице, можно
черт знает куда залезть, а я все сам на себе испытал и, как православный христианин, свидетельствую, что хотя они и одной с нами православной веры, так что, может быть, нам
за них когда-нибудь еще и воевать придется, но это такие подлецы, каких других еще и
свет не видал.
Солнце задело багряным краем
за черту горизонта, когда мы подъехали к логу.
Свету было еще достаточно, хотя в логу залегали уже густые вечерние мóроки. Было прохладно и тихо. «Камень» молчаливо стоял над туманами, и над ним подымался полный, хотя еще бледный, месяц. Черная тайга, точно заклятая, дремала недвижимо, не шелохнув ни одною веткой. Тишина нарушалась только звоном колокольчика, который гулко носился в воздухе, отдаваемый эхом ущелья. Сзади слышался такой же звон, только послабее.
Наконец однажды, ночью, после представления, на котором первый в
свете дрессировщик был освистан
за то, что чересчур сильно ударил хлыстом собаку, Менотти прямо сказал Норе, чтобы она немедленно убиралась от него ко всем
чертям. Она послушалась, но у самой двери номера остановилась и обернулась назад с умоляющим взглядом. Тогда Менотти быстро подбежал к двери, бешеным толчком ноги распахнул ее и закричал...
Платонов.
Черт с ними! Пусть все слышат! (Тихо.) Извините меня
за резкость… Но ведь я любил вас! Я любил вас больше всего на
свете, а потому вы и теперь мне дороги… Я так любил эти волосы, эти руки, это лицо… Для чего вы пудритесь, Софья Егоровна? Бросьте! Эх! Попадись вы другому человеку, вы скоро бы поднялись, а здесь вы еще больше погрязнете! Бедная… Будь у меня, несчастного, силы, вырвал бы я с корнем и себя и вас из этого болота…
Выступив из мрака ночи с своими огнями, ледяной дом сиял металлическим блеском и далеко бросал от себя
свет на Луговую линию, очертивши им пестрый полукруг лиц и ног; площадь казалась вымощенною верхушками голов. Нередко усиленный крик ледяного слона, или огненный фонтан, бивший из хобота его, или новая смешная фигура на окнах заставляли зрителей вторгаться
за черту, заказанную слободскими десятскими и сотскими. Русские остроты сыпались часто под русскою палкою.
„Ого! знаем все ваши шашни! — прервал, смеясь во все горло, капитан. — Только что вышел от превосходительного нашего арестанта целитель душ, как является врач… Гм! гм! Ну, конечно, оно легче отправляться на тот
свет. Чтобы меня самый главный из
чертей, барон, граф, князь-черт заполонил, коли я лгу! Если бы мне пришлось знать свою смерть
за несколько часов, я сделал бы наоборот”.