7-го октября был ровно год, как мы вышли из Кронштадта. Этот день прошел скромно. Я живо вспомнил, как, год назад, я в первый раз вступил на море и зажил новою жизнью, как из покойной комнаты и постели перешел в койку и на колеблющуюся под ногами палубу, как неблагосклонно встретило нас море, засвистал ветер,
заходили волны; вспомнил снег и дождь, зубную боль — и прощанье с друзьями…
Неточные совпадения
Симпатичные птички эти постоянно заглядывали под щепки, камни и ракушки и то и дело
заходили в воду, и, только когда сильная прибойная
волна дальше обыкновенного забегала на берег, они вспархивали и держались на воздухе до тех пор, пока вода не отходила назад.
Я обратил внимание, как на распространение звуковых
волн влияли встречающиеся на пути препятствия. Как только мы
заходили за какую-нибудь вершину, шум дождя замирал, но когда приближались к расщелине, он опять становился явственным.
Между тем уже
заходит солнце, и
волны на Амуре темнеют.
Ветром перебрасывало через него брызги.
Волны пенились, дробились и ослабленные с урчанием
заходили за базальтовую стенку и всплескивались на камни, к которым была привязана лодка. Опасаясь за участь наших грузов, я велел перевести лодку в самую глубь бухточки.
Пёстрой, шумной
волной текла жизнь вокруг, он плыл в этой
волне свободно и легко, толкался на базарах,
заходил в трактиры, важно спрашивал себе пару чая и пил его с белым хлебом долго, солидно, — как человек, знающий себе цену.
Наступил день, назначенный фон Кореном для отъезда. С раннего утра шел крупный, холодный дождь, дул норд-остовый ветер, и на море развело сильную
волну. Говорили, что в такую погоду пароход едва ли
зайдет на рейд. По расписанию он должен был прийти в десятом часу утра, но фон Корен, выходивший на набережную в полдень и после обеда, не увидел в бинокль ничего, кроме серых
волн и дождя, застилавшего горизонт.
Иные так далеко не
заходят; у них только мысли гуляют в голове, как
волны в море (таких большая часть); у других мысли вырастают в намерения, но не доходят до степени стремлений (таких меньше); у третьих даже стремления являются (этих уж совсем мало)…
— Прочтите об ураганах, и вы увидите, какие они страшные… Судно, попавшее в центр его, неминуемо гибнет… Там хоть и полное безветрие, но зато
волны так ужасны и так сталкиваются между собой со всех сторон, что образуют водоворот… По счастию, всегда возможно избежать центра и встретить ураган, стараясь держаться по касательной его… Потом
зайдите за книгой, познакомьтесь с теорией ураганов… А жутко было? — спросил капитан.
Все становились суеверными, не исключая даже неверующих. Заразительный ужас, как
волны,
заходил по дому и по деревне, на которую недавно налегла беда от коровьей смерти, — великого несчастия, приписываемого крестьянами нагону сборного скота на консервную фабрику и необычному за ним уходу. Ко всему этому теперь являлось подозрение, что пожар — не случайность, что крестьяне, вероятно, подожгли завод со злости и может быть нарочно разобрали перила моста, чтобы погубить таким образом Михаила Андреевича.
Ушел я от них поздно. Незаметно для меня хозяин порядком меня подпоил, я еле добрался до кровати, и когда лег, она ходуном
заходила подо мною, как лодка в сильную
волну.
Долго в эту ночь я не приходил домой.
Зашел куда-то далеко по набережной Невы, за Горный институт. По Неве бежали в темноте белогривые
волны, с моря порывами дул влажный ветер и выл в воздухе. Рыданья подступали к горлу. И в голове пелось из «Фауста...
А Спирька старался вовсю. Завел себе новый, ярко-зеленый джемпер. И вот однажды явился на занятия: гривка волос тремя изящными
волнами была пущена на лоб. Специально для этого Спирька
зашел в парикмахерскую. Называется «ондулясьон».