Неточные совпадения
Переведя дух и прижав рукой стукавшее сердце, тут же нащупав и оправив еще раз топор, он стал осторожно и тихо подниматься
на лестницу, поминутно прислушиваясь. Но и лестница
на ту пору стояла совсем пустая; все двери были заперты; никого-то не встретилось. Во втором этаже одна пустая
квартира была, правда, растворена настежь, и в ней
работали маляры, но те и не поглядели. Он постоял, подумал и пошел дальше. «Конечно, было бы лучше, если б их здесь совсем не было, но… над ними еще два этажа».
А пока я жил с ними
на одной
квартире,
работал и едва удерживался от грубостей.
На другой день с девяти часов утра полицмейстер был уже налицо в моей
квартире и торопил меня. Пермский жандарм, гораздо более ручной, чем Крутицкий, не скрывая радости, которую ему доставляла надежда, что он будет 350 верст пьян,
работал около коляски. Все было готово; я нечаянно взглянул
на улицу — идет мимо Цеханович, я бросился к окну.
Летом с пяти, а зимой с семи часов вся
квартира на ногах. Закусив наскоро, хозяйки и жильцы, перекидывая
на руку вороха разного барахла и сунув за пазуху туго набитый кошелек, грязные и оборванные, бегут
на толкучку,
на промысел. Это съемщики
квартир, которые сами
работают с утра до ночи. И жильцы у них такие же. Даже детишки вместе со старшими бегут
на улицу и торгуют спичками и папиросами без бандеролей, тут же сфабрикованными черт знает из какого табака.
Мастеровые в будние дни начинали работы в шесть-семь часов утра и кончали в десять вечера. В мастерской портного Воздвиженского
работало пятьдесят человек. Женатые жили семьями в
квартирах на дворе; а холостые с мальчиками-учениками ночевали в мастерских, спали
на верстаках и
на полу, без всяких постелей: подушка — полено в головах или свои штаны, если еще не пропиты.
Это большинство делится
на две категории: одни съедают пай у себя
на квартирах со своими семьями или половинщиками, другие, командированные
на работы далеко за пределы тюрьмы, съедают его там, где
работают.
Райнер получал очень хорошие деньги. Свою ферму в Швейцарии он сдал бедным работникам
на самых невыгодных для себя условиях, но он личным трудом
зарабатывал в Петербурге более трехсот рублей серебром в месяц. Это давало ему средство занимать в одной из лучших улиц города очень просторную
квартиру, представлявшую с своей стороны полную возможность поместиться в ней часто изменяющемуся, но всегда весьма немалому числу широких натур, состоявших не у дел.
Через несколько дней он жил
на новой
квартире, а еще через несколько дней увидал, что он спеленут по всем членам и ему остается
работать, смотреть, слушать и молчать.
— Покуда — ничего. В департаменте даже говорят, что меня столоначальником сделают. Полторы тысячи — ведь это куш. Правда, что тогда от частной службы отказаться придется, потому что и
на дому казенной работы по вечерам довольно будет, но что-нибудь легонькое все-таки и посторонним трудом можно будет
заработать, рубликов хоть
на триста.
Квартиру наймем; ты только вечером
на уроки станешь ходить, а по утрам дома будешь сидеть; хозяйство свое заведем — живут же другие!
Спустя некоторое время нашлась вечерняя работа в том самом правлении, где
работал ее муж. По крайней мере, они были вместе по вечерам. Уходя
на службу, она укладывала ребенка, и с помощью кухарки Авдотьи устраивалась так, чтобы он до прихода ее не был голоден. Жизнь потекла обычным порядком, вялая, серая, даже серее прежнего, потому что в своей
квартире было голо и царствовала какая-то надрывающая сердце тишина.
— Да с какою еще радостью! Только и спросила:"Ситцевые платья будете дарить?"С превеликим, говорит, моим удовольствием!"Ну, хорошо, а то папаша меня все в затрапезе водит — перед товарками стыдно!" — Ах, да и горевое же, сударь, ихнее житье! Отец — старик,
работать не может, да и зашибается; матери нет. Одна она и
заработает что-нибудь. Да вот мы за
квартиру три рубля в месяц отдадим — как тут разживешься! с хлеба
на квас — только и всего.
Больше двадцати лет вы жили
на бесплатной
квартире, с отоплением, с освещением, с прислугой, имея при том право
работать, как и сколько вам угодно, хоть ничего не делать.
Библиотека
на Тверской была в бельэтаже; филиальное же отделение, где велась вся переписка, помещалось в грязнейшей ночлежке Хитрова рынка, в доме Степанова. Здесь в нижнем этаже ютился самый разбойничий трактир «Каторга»… А в надворном флигеле, во втором этаже, в
квартире номер шесть, состоявшей из огромной комнаты, разделенной сквозной дощатой перегородкой, одну половину занимали нищие, а другую — переписчики Рассохина. Они
работали в экстренных случаях ночи напролет.
Это ничего почти не выразит, если мы, по сущей справедливости, скажем, что сожители его обирали, объедали, опивали, брали его последнее белье и платье, делали
на его имя долги, закладывали и продавали его заветные материнские вещи, — они лишали его возможности
работать и выгоняли его из его же собственной
квартиры.
Бесценная работница…
работает за двенадцать рублей и
квартиру при школе… и ещё двух сирот содержит
на свои убогие средства!
— Вот-то глупая! — расхохотался самым неожиданным образом Петька, — ишь, что выдумала! Балаган, где мы
работаем, далеко отсюда, он стоит
на площади посреди города, a это
квартира наша. Понимаешь?
— Тебе же бы от этого помощь была, — снова заговорила Александра Михайловна. — Ты вот все меньше
зарабатываешь: раньше семьдесят — восемьдесят рублей получал, а нынче хорошо, как сорок придется в месяц, да и то когда не хвораешь; а теперь и совсем пустяки приносишь; хозяин вон вперед уж и давать перестал, а мы и в лавочку
на книжку задолжали, и за
квартиру второй месяц не платим; погребщик сегодня сказал, что больше в долг не будет отпускать. А тогда бы все-таки помощь была тебе.
У Герцена собирались по средам в довольно обширном салоне их меблированной
квартиры. Только эту комнату я и помню, кроме передней. В спальню А.И. (где он и
работал и умер) я не заходил, так же как
на женскую половину. Званых обедов или завтраков что-то не помню. Раза два Герцен приглашал обедать в рестораны.
— Как же мне не плакать? — говорит моя незнакомка. — Вы посудите: сегодня нам нужно платить за
квартиру, а мой балбес-муженек дал в газеты только 60 строчек! Ну, разве мы можем так жить? Вчера он написал ровно
на 11 руб. 40 коп., а сегодня я едва насчитала три рубля! Ну не несчастна ли я? Нет, и злой татарке не пожелаю быть женой репортера! Он негодяй! мерзавец! Вместо того, чтобы
работать, у Саврасенкова сидит! Постой же, придешь ты!..
— Уф! — сказал он, выпуская из легких весь воздух. — То есть, вот как замучился! Едва сижу! Почти пять суток… день и ночь жил, как
на бивуаках!
На квартире ни разу не был, можете себе представить! Всё время возился с конкурсом Шипунова и Иванчикова, пришлось
работать у Галдеева, в его конторе, при магазине… Не ел, не пил, спал
на какой-то скамейке, весь иззябся… Минуты свободной не было, некогда было даже у себя
на квартире побывать. Так, Надюша, я и не был дома…