Неточные совпадения
— Именно: конурки русского, московского, народнейшего бога!
Замечательный бог у нас, — простота! Не в ризе, не в мантии, а — в рубахе-с, да, да! Бог наш, как народ наш, — загадка всему
миру!
— Врут. Всех не выловят. Эх, жаль, Натансона арестовали,
замечательный организатор. Враздробь действуют, оттого и провалы часты. Вожди нужны, старики…
Мир стариками держится, крестьянский
мир.
Самое
замечательное на этой фабрике то, что веревки на ней делаются не из того, из чего делают их в целом
мире, не из пеньки, а из волокон дерева, похожего несколько на банановое.
Это
замечательное описание дает ощущение прикосновения если не к «тайне
мира и истории», как претендует Розанов, то к какой-то тайне русской истории и русской души.
Когда по моей инициативе было основано в Петербурге Религиозно-философское общество, то на первом собрании я прочел доклад «Христос и
мир», направленный против
замечательной статьи Розанова «Об Иисусе Сладчайшем и о горьких плодах
мира».
Но это
замечательная, единственная в своем роде книга. Des Esseintes, герой «A rebours», его психология и странная жизнь есть единственный во всей новой литературе опыт изобразить мученика декадентства, настоящего героя упадочности. Des Esseintes — пустынножитель декадентства, ушедший от
мира, которого не может принять, с которым не хочет идти ни на какие компромиссы.
Физиономия его не представляла ничего особенно
замечательного; это была одна из тех тусклых, преждевременно пораженных геморроем физиономий, какие довольно часто встречаются в чиновническом
мире.
Я помню путешествия с маменькой по гостиному двору, где купцы, с
замечательной искренностью, говорили: в нашем деле, сударыня, не обвесить или не обмерить — все одно что по
миру пойти!
Не надо, однако, думать, что мысли мои в то время выразились такими словами, — я был тогда еще далек от привычного искусства взрослых людей, — обводить чертой слова мелькающие, как пена, образы. Но они не остались без выражения; за меня
мир мой душевный выражала музыка скрытого на хорах оркестра, зовущая
Замечательную Страну.
Из них
замечательнее других были: «Чтения о новом общественном устройстве»; «Опыт об образовании человеческого характера»; «Шесть чтений в Манчестере»; «План разумной системы»; «Книга нового нравственного
мира».
Студент. Вот изволите видеть: живут в Петербурге эти господа. Один из них мне приятель. Он из семинарии (как всем известно, что в наше время быть из семинарии почти чин, так как лучшие головы и таланты все из семинарии). Он известен даже в литературном
мире своей критикой на повесть «Чижи». Вы читали, может быть?
Замечательная статья: «Чижа не уничижай». Он тут проводит мысль о прогрессе идей в наших семинариях.
[См.
замечательную книгу Розанова «В
мире неясного и нерешенного».]
[Очень много
замечательных мыслей можно найти в книге Розанова «В
мире неясною и нерешенного».]
В полном составе были, конечно, все наличные члены редакции «Русского богатства». Была издательница «
Мира божьего» А. А. Давыдова, вдова известного виолончелиста, со следами былой
замечательной красоты. Много было других.
Эта
замечательная в своем роде философия послушно отражает греховное бессилие человеческого творчества и греховный разрыв субъекта и объекта, человека и
мира.
Таков же образ антихристова духа в
замечательном романе английского католического писателя Бенсена «Князь
мира сего».
— Палат каменных на таких процессах не построишь. А теперь уж и тянет. Жалко народ. Да и совсем новый для меня
мир открывается. Есть, я вам скажу, курьезные типы. И умственность у некоторых
замечательная, особенно у молодых, которым не больше тридцати лет. Это совсем другая полоса пошла.
Во Франции есть
замечательный писатель Леон Блуа, своеобразный католик, реакционер-революционер, не имеющий ничего общего с социализмом, и он восстал с небывалым радикализмом против самих первооснов буржуазности, против царящего в
мире буржуазного духа, против буржуазной мудрости.
Но в средние века было так много
замечательных мыслителей и такое разнообразие в
мире мысли, как ни в одну эпоху.