Неточные совпадения
Я до того закричал на лакея, что он вздрогнул и отшатнулся; я немедленно велел ему отнести деньги назад и чтобы «барин его сам принес» — одним словом, требование мое было, конечно, бессвязное и, уж конечно, непонятное для лакея. Однако ж я так закричал, что он пошел. Вдобавок, в
зале, кажется, мой крик услышали, и говор и смех вдруг
затихли.
В этом месте сорвались было сильные рукоплескания из многих концов
залы, но Фетюкович даже замахал руками, как бы умоляя не прерывать и чтобы дали ему договорить. Все тотчас
затихло. Оратор продолжал...
В этом месте защитника прервал довольно сильный аплодисмент. В самом деле, последние слова свои он произнес с такою искренне прозвучавшею нотой, что все почувствовали, что, может быть, действительно ему есть что сказать и что то, что он скажет сейчас, есть и самое важное. Но председатель, заслышав аплодисмент, громко пригрозил «очистить»
залу суда, если еще раз повторится «подобный случай». Все
затихло, и Фетюкович начал каким-то новым, проникновенным голосом, совсем не тем, которым говорил до сих пор.
Все
затихло в
зале, что-то как бы почувствовалось. Председатель забеспокоился.
Все
затихло в
зале, муху можно было услышать.
Некоторые были поражены, как дикие, великолепием
залы предводительши, так как ничего подобного никогда не видывали, и, входя, на минуту
затихали и осматривались разиня рот.
Вдруг тонко и нервно звякнул колокольчик. Вышли судьи: Верига, Авиновицкий, Кириллов и другие старшины. Смятение волною пробежало в
зале, — и вдруг все
затихли. Авиновицкий зычным голосом произнес на весь
зал...
Проводив жениха, Надя пошла к себе наверх, где жила с матерью (нижний этаж занимала бабушка). Внизу, в
зале, стали тушить огни, а Саша все еще сидел и пил чай. Пил он чай всегда подолгу, по-московски, стаканов по семи в один раз. Наде, когда она разделась и легла в постель, долго еще было слышно, как внизу убирала прислуга, как сердилась бабуля. Наконец все
затихло, и только слышалось изредка, как в своей комнате, внизу, покашливал басом Саша.
Слышно было, Как он, солидно ступая, прошел через
залу, потом через гостиную, чему-то солидно засмеялся и сказал игравшему молодому человеку: «Бра-о! бра-о!» Скоро шаги его
затихли: должно быть, вышел в сад.
В девять часов дрогнул первый звук колокольчика на пороге
залы, и вмиг
затихла веселая, нестройная толпа девушек и ребятишек.
И вдруг все это
затихло, потускнело, провалилось — и в мягком полусвете, в глубочайшей тишине представился один из
залов картинной галереи, где вчера он на целых два часа нашел покой от сыщиков.