Неточные совпадения
— Жалею весьма и весьма, что нахожу вас
в таком положении, — начал он снова, с усилием прерывая молчание. — Если б знал о вашем нездоровье,
зашел бы раньше. Но, знаете, хлопоты!.. Имею к тому же весьма важное дело по моей адвокатской
части в сенате. Не упоминаю уже о тех заботах, которые и вы угадаете. Ваших, то есть мамашу и сестрицу, жду с часу на час…
Место для бивака было выбрано нельзя сказать чтобы удачное. Это была плоская седловина, поросшая густым лесом.
В сторону от нее тянулся длинный отрог, оканчивающийся небольшой конической сопкой. По обеим сторонам седловины были густые заросли кедровника и еще какого-то кустарника с неопавшей сухой листвой. Мы нарочно
зашли в самую
чащу его, чтобы укрыться от ветра, и расположились у подножия огромного кедра высотой, вероятно, 20 м.
В то время все сведения о центральной
части Сихотэ-Алиня были крайне скудны и не
заходили за пределы случайных рекогносцировок. Что же касается побережья моря к северу от залива Ольги, то о нем имелись лишь отрывочные сведения от морских офицеров, посещавших эти места для промеров бухт и заливов.
В Уссурийском крае благородный олень обитает
в южной
части страны, по всей долине реки Уссури и ее притокам, не
заходя за границу хвойных насаждений Сихотэ-Алиня. На побережье моря он встречается до мыса Олимпиады.
Я много лет часами ходил по площади,
заходил к Бакастову и
в другие трактиры, где с утра воры и бродяги дуются на бильярде или
в азартную биксу или фортунку, знакомился с этим людом и изучал разные стороны его быта.
Чаще всего я
заходил в самый тихий трактир, низок Григорьева, посещавшийся более скромной Сухаревской публикой: тут игры не было, значит, и воры не
заходили.
В пансионе Окрашевской учились одни дети, и я чувствовал себя там ребенком. Меня привозили туда по утрам, и по окончании урока я сидел и ждал, пока за мной заедет кучер или
зайдет горничная. У Рыхлинскогс учились не только маленькие мальчики, но и великовозрастные молодые люди, умевшие уже иной раз закрутить порядочные усики.
Часть из них училась
в самом пансионе, другие ходили
в гимназию. Таким образом я с гордостью сознавал, что впервые становлюсь членом некоторой корпорации.
Знаю только, что как скоро начнет
заходить солнце, дупели слетаются на известное место, всегда довольно сухое, ровное и по большей
части находящееся на поляне, поросшей чемерикою, между большими кустами, где
в продолжение дня ни одного дупеля не бывает.
Я отправился прямо к Алеше. Он жил у отца
в Малой Морской. У князя была довольно большая квартира, несмотря на то что он жил один. Алеша занимал
в этой квартире две прекрасные комнаты. Я очень редко бывал у него, до этого раза всего, кажется, однажды. Он же
заходил ко мне
чаще, особенно сначала,
в первое время его связи с Наташей.
Всё
чаще заходил он
в этот тихий уголок, закрытый кустами бузины, боярышника и заросший лопухом, и, сидя там, вспоминал всё, что видел на улицах города.
Где-где я не был, и
в магазинах, и
в конторах, и
в гостиницы
заходил, все искал место «по письменной
части». Рассказывать приключения этой голодной недели — и скучно и неинтересно: кто из людей
в поисках места не испытывал этого и не испытывает теперь.
В лучшем случае — вежливый отказ, а то на дерзость приходилось натыкаться...
Одно время
в лавку стал
заходить чаще других знакомых покупателей высокий голубоглазый студент с рыжими усами,
в фуражке, сдвинутой на затылок и открывавшей большой белый лоб. Он говорил густым голосом и всегда покупал много старых журналов.
Я ничего не видел. Лыско где-то взвизгнул и несколько раз отрывисто взлаял. Мы осторожно пошли по островку, причем Николай Матвеич часто останавливался, зорко вглядываясь
в зеленую
чащу смешанного леса. Я не смел дышать, охваченный первым охотничьим волнением. Мы
зашли в лес, и Николай Матвеич остановился. Лыско, вспугнувший выводок, подбежал к нам и тревожно смотрел вверх, напрасно отыскивая притаившуюся дичь. Мы простояли совершенно тихо минут десять, как послышалось слабое щекотание.
Он, бывало, прежде всего
зайдет в конюшню посмотреть, ест ли кобылка сено (у Ивана Ивановича кобылка саврасая, с лысинкой на лбу; хорошая очень лошадка); потом покормит индеек и поросенков из своих рук и тогда уже идет
в покои, где или делает деревянную посуду (он очень искусно, не хуже токаря, умеет выделывать разные вещи из дерева), или читает книжку, печатанную у Любия Гария и Попова (названия ее Иван Иванович не помнит, потому что девка уже очень давно оторвала верхнюю
часть заглавного листка, забавляя дитя), или же отдыхает под навесом.
Иные так далеко не
заходят; у них только мысли гуляют
в голове, как волны
в море (таких большая
часть); у других мысли вырастают
в намерения, но не доходят до степени стремлений (таких меньше); у третьих даже стремления являются (этих уж совсем мало)…
—
В лесах матка вещь самая пользительная, — продолжал дядя Онуфрий. — Без нее как раз заблудишься, коли пойдешь по незнакомым местам. Дорогая по нашим промыслам эта штука…
Зайдешь ину пору далеко, лес-от густой,
частый да рослый —
в небо дыра. Ни солнышка, ни звезд не видать, опознаться на месте нечем. А с маткой не пропадешь; отколь хошь на волю выведет.
Он ни над кем не смеялся и никого не упрекал, но, когда он выходил из библиотеки, где просиживал большую
часть дня, и рассеянно блуждал по всему дому,
заходя в людскую, и к сестре, и к студенту, он разносил холод по всему своему пути и заставлял людей думать о себе так, точно они сейчас только совершили что-то очень нехорошее и даже преступное и их будут судить и наказывать.
Переход Индийским океаном был бурный и сопровождался
частыми штормами, во время которых «Коршуну» приходилось штормовать, держась
в бейдевинд, и, следовательно, плохо подвигаться вперед и терять много времени. Кроме того, недалеко от мыса Доброй Надежды «Коршун» встретил противные ветры и несколько дней шел под парами, тратя уголь. Это обстоятельство заставило капитана
зайти в Каптоун, чтобы пополнить запас угля.
Это место, где мы лежали, называется Анакапри и составляет возвышенную
часть островка. Солнце уже
зашло, когда мы отправились вниз, и светила неполная луна, но было все так же тепло и тихо и где-то звучали влюбленные мандолины, взывая к Марии. Везде Мария! Но великим спокойствием дышала моя любовь, была обвеяна чистотою лунного света, как белые домики внизу.
В таком же домике жила когда-то Мария, и
в такой же домик я увезу ее скоро, через четыре дня.
В следующую субботу, после получки, Андрей Иванович
зашел в «Сербию» выпить рюмку коньяку.
В отрепанном пальто, исхудалый, с
частым, хрипящим дыханием, он медленно подошел к буфету, не глядя по сторонам. Как раз возле буфета сидели за столиком Ляхов, Ермолаев и еще трое подмастерьев.
— Полноте хитрить! — громче отрезал Теркин и
заходил по комнате. — Я вас выслушал. Теперь мой черед.
В ваши родственные расчеты я входить не обязан, но коли захочу — могу оказать давление на вашего брата и помочь вам получить с него если не все, то хоть
часть долга… И я ставлю первым условием: этого шустрого таксатора сейчас же устранить. Он — плут, и моему лесоводу, и мне лично делает посулы и готов сейчас же вас всех продать.
По этой
части он с молодых годов — по свидетельству своих ближайших приятелей — "побил рекорд", как говорят нынче. Его приятель — будущий критик моего журнала"Библиотека для чтения"Е.Н.Эдельсон, человек деликатный и сдержанный, когда
заходила речь об этом свойстве Островского, любил повторять два эпизода из времен их совместного"прожигания"жизни, очень типичных
в этом смысле.
Однако знакомство наше не прекратилось. Карас относился ко мне с восторженным уважением и любовью. Время от времени
заходил ко мне, большею
частью пьяный, и изливал свои чувства.
В глубине его души было что-то благородное и широкое, тянувшее его на простор из тесной жизни. Я впоследствии изобразил его
в повести «Конец Андрея Ивановича» («Два конца») под именем Андрея Ивановича Колосова.
Бобка начал трусить. Он пошел наугад по вьющейся тропинке; потом сперва повернул налево, затем направо и
зашел, наконец,
в такую
чащу, из которой, казалось, никуда нельзя было выбраться. Тут Бобка бросился на траву и горько заплакал.
Случайно
зашел он
в кондитерскую Мазараки, да сразу и сделался ее
частым посетителем, норовя занять место против стойки, за которой величественно восседала уже сравнительно поблекшая Калисфения Фемистокловна.
Они
зашли уже
в самую глубь леса; деревья по большей
части были хвойные, и сквозь их густые, опушенные снегом ветви чуть пробивались солнечные лучи.
Своего хозяйственного назначения эта беседка не утратила и до описываемого нами времени, но князь Василий не любил
заходить не только
в нее, но даже
в эту
часть сада, навевавшую на него грустные воспоминания о тяжелой утрате, а потому она и была сравнительно запущена.
Солнце
зашло на другую сторону дома и косыми, вечерними лучами,
в открытые окна, осветило комнату и
часть сафьянной, подушки, на которую смотрела княжна Марья. Ход мыслей ее вдруг приостановился. Она бессознательно приподнялась, оправила волоса, встала и подошла к окну, невольно вдыхая
в себя прохладу ясного, но ветреного вечера.