Неточные совпадения
Она разом решила, что все «кончено». Зашла в свою
комнату, разорвала
заветное письмо на клочки и бросила в топившуюся печку; даже не взглянула, как оно запылало.
Санин никогда еще не бывал в
комнате Джеммы. Все обаяние любви, весь ее огонь, и восторг, и сладкий ужас — так и вспыхнули в нем, так и ворвались в его душу, как только он переступил
заветный порог… Он кинул вокруг умиленный взор, пал к ногам милой девушки и прижал лицо свое к ее стану…
А тут, — она повела рукою на чайную
комнату, где Марья Николаевна и Ольга Федотовна в это время бережно перемывали бывший в тот день в употреблении
заветный саксонский сервиз, и добавила: — тут по любви-то у нас есть своя академия и свои профессора…
Перед ужином Антон Федотыч вошел, наконец, в
комнату жены и уселся на отдаленное кресло. Впрочем, он ничего не говорил и только, облизываясь языком, весело на всех посматривал.
Заветный ящик еще раз им был отперт.
“Зеленая
комната”,
заветная, начальницына, она же приемная. Навстречу нам, с зеленого кресла — знакомый, неузнаваемый, всегда беспиджачный, а сейчас даже в крутом воротнике, всегда с пивным подносом в руках, а сейчас со шляпой и тростью, такой дикий в соседстве с начальницей, на фоне этих зеленых занавесей — хозяин “Ангела”, Engelswirth, владелец нашей чудной деревенской гостиницы, отец наших летних друзей Карла и Марилэ.
Вот смиренно-мягкою, неслышною походочкою прошел за эту
заветную дверь славнобубенский ксендз-пробощ Кунцевич, и о его приходе, по-видимому, никто не докладывал. После него майору пришлось еще сидеть, по крайней мере, около часу. Просительская скука начинала в нем уже переходить в просительскую тоску, как вдруг лакей с какою-то особенною официальностью распахнул двери — и из смежной
комнаты послышался шорох тяжелого шелкового платья.
И ксендз, воодушевленный
заветною мыслью, встал с места и зашагал по
комнате, отчасти взволнованною, но вечно неслышимою, беззвучною походкою.
Когда прислуга вышла с подносом из
комнаты, Степан Сидорович встал, задвинул дверь на задвижку и, подойдя к кровати, выдвинул из-под нее свою
заветную укладку.
Дома он сошел вниз и сел в большой
комнате, тоже посматривая в
заветную, и спросил себе завтракать таких странных кушаний, что слуга даже посмеялся на кухне.