Неточные совпадения
— Ну да. Ему даже судом пригрозили за какие-то служебные промахи. С банком тоже не вышло: кому-то на ногу или на язык наступил. А — жалко его, умный! Вот, все ко мне ходит душу
отводить. Что — в других
странах отводят душу или — нет?
Да, путешествовать с наслаждением и с пользой — значит пожить в
стране и хоть немного слить свою жизнь с жизнью народа, который хочешь узнать: тут непременно
проведешь параллель, которая и есть искомый результат путешествия.
Они долго не допустят свободно ходить по своим городам, ездить внутрь
страны,
заводить частные сношения, даже и тогда, когда решатся начать торговлю с иностранцами.
В низовьях Такема разбивается на три рукава. Они все впадают в длинную
заводь, которая тянется вдоль берега моря и отделена от него песчаным валом. Раньше устье Такемы было в 12 км от моря, там, где долина суживается и образует «щеки». Об этом красноречиво говорят следы коррозии [Углубления, проделанные морским прибоем в горной породе.] с левой стороны долины, у подножия отодвинутых ныне в глубь
страны береговых обрывов, состоящих из аклировидного гранита.
Райнер весь обращался в слух и внимание, а Ярошиньский все более и более распространялся о значении женщин в истории, цитировал целые латинские места из Тацита, изобличая познания, нисколько не отвечающие званию простого офицера бывших войск польских, и, наконец,
свел как-то все на необходимость женского участия во всяком прогрессивном движении
страны.
И о чем бы он ни говорил, он всегда
сводил монолог на самую прекрасную, самую плодородную, самую передовую, самую рыцарскую и в то же время самую обиженную
страну — Грузию.
В противоположность ему, Жуквич вел себя в высшей степени скромно и прилично; поместившись на одном из кресел, он первоначально довольно односложно отвечал на расспросы Анны Юрьевны, с которыми она относилась к нему, а потом, разговорившись,
завел, между прочим, речь об Ирландии, рассказал всю печальную зависимость этой
страны от Англии [Зависимость… от Англии.
И золотые облака
Из южных
стран, издалека
Его на север
провожали...
Так пленник мой с родной
страноюПочти навек: прости сказал!
Терзался прошлою мечтою,
Ее места воспоминал:
Где он
провел златую младость,
Где испытал и жизни сладость,
Где много милого любил,
Где знал веселье и страданьи,
Где он, несчастный, погубил
Святые сердца упованьи… //....................
Купец распился и безобразничал, — Бенни смотрел с отвращением на его дикие оргии, но все терпел. Переносясь из
страны в
страну, купец даже нашел средство извлекать себе из следовавшего за ним Бенни изрядную пользу. Он отпустил в Париже своего наемного переводчика, которого до сей поры
возил с собою, и обратил в переводчика Бенни, разумеется, без всякого ему за это вознаграждения.
Он уничтожил патриаршество, как помеху своему произволу, и учредил синод; он оставил без внимания духовное образование и начал
заводить светские школы; он обратил особенные заботы свои на материальные улучшения в
стране и дал возможность водвориться безнравственности в высшем обществе, с которого он начал свою реформу.
Водил он также знакомство и с нашею братиею, интеллигентными людьми, заброшенными судьбой в эти далекие
страны.
В декабре в той
странеСнег до дьявола чист,
И метели
заводятВеселые прялки.
Был человек тот авантюрист,
Но самой высокой
И лучшей марки.
В обеденном зале Бубликовской гостиницы рядами стояли скамейки, в глубине была сооружена сцена с занавесом; и надпись на нем: «Пролетарии всех
стран, соединяйтесь!» Густо валила публика, — деревенские, больше молодежь, пограничники-солдаты. Капралов, взволнованный и радостный, распоряжался. Катю он
провел в первый ряд, где уже сидело начальство, — Ханов, Гребенкин, Глухарь, все с женами своими. Но Катя отказалась и села в глубине залы, вместе с Конкордией Дмитриевной. Ей было интересно быть в гуще зрителей.
Я еще тогда не решил, когда я вернусь в Россию; но я был вполне свободен, в Лондон меня не тянуло, Париж делался летом неинтересен, а тут я мог месяца два
провести в
стране, о которой не раз мечтал, но до нее еще не доехал.
С Рикуром я долго
водил знакомство и, сколько помню, посетил его и после войны и Коммуны. В моем романе"Солидные добродетели"(где впервые в нашей беллетристике является картина Парижа в конце 60-х годов) у меня есть фигура профессора декламации в таком типе, каким был Рикур. Точно такого преподавателя я потом не встречал нигде: ни во Франции, ни в других
странах, ни у нас.
Вид как бы выросшего из земли около него нищего не особенно смутил Бориса Ивановича. Он уже несколько месяцев
провел в Сибири и перестал удивляться многому в этой
стране.
Во время зимнего сезона гостиницы и комнаты не только в Риме, но и, вообще, во всей Италии, бывают переполнены, вследствие огромного наплыва туристов и всякого иностранного люда, приезжающего положительно со всех концов земного шара
проводить зиму в эту благословенную
страну.
Он чувствовал себя полновластным господином этого прелестного существа, возбуждавшего всеобщий восторг даже в
стране красивых женщин — в Италии, и это самое чувство безграничной собственности не только не уменьшало достоинства вещи — она была именно его вещью — но почти
сводило их к нулю.
Переходя из
страны в
страну, убегая от родины и находя ее везде в своем сердце, я
провел несколько лет в Швеции.