Неточные совпадения
Это откашливанье она знала. Это был признак его сильного недовольства, не на нее, а на самого себя. Он действительно был недоволен, но не тем, что
денег вышло много, а что ему напоминают то,
о чем он, зная, что в этом что-то неладно, желает
забыть.
Он слушал разговор Агафьи Михайловны
о том, как Прохор Бога
забыл, и на те
деньги, что ему подарил Левин, чтобы лошадь купить, пьет без просыпу и жену избил до смерти; он слушал и читал книгу и вспоминал весь ход своих мыслей, возбужденных чтением.
Обломов, подписывая, утешался отчасти тем, что
деньги эти пойдут на сирот, а потом, на другой день, когда голова у него была свежа, он со стыдом вспомнил об этом деле, и старался
забыть, избегал встречи с братцем, и если Тарантьев заговаривал
о том, он грозил немедленно съехать с квартиры и уехать в деревню.
Хотя она была не скупа, но обращалась с
деньгами с бережливостью; перед издержкой задумывалась, была беспокойна, даже сердита немного; но, выдав раз
деньги, тотчас же
забывала о них, и даже не любила записывать; а если записывала, так только для того, по ее словам, чтоб потом не
забыть, куда
деньги дела, и не испугаться. Пуще всего она не любила платить вдруг много, большие куши.
— Они выгонят меня из дому, как старую водовозную клячу, — спокойно предусматривала события мисс Дудль. — И я не довела бы себя до этого, если бы мне не было жаль мистера Стабровского… Без меня
о нем все
забудут. Мистер Казимир ждет только его смерти, чтобы получить все
деньги… Дидя будет еще много плакать и тогда вспомнит обо мне.
— Так, так… То-то нынче добрый народ пошел: все
о других заботятся, а себя
забывают. Что же, дай бог… Посмотрел я в Заполье на добрых людей… Хорошо. Дома понастроили новые, магазины с зеркальными окнами и все перезаложили в банк. Одни строят, другие
деньги на постройку дают — чего лучше? А тут еще: на, испей дешевой водочки… Только вот как с закуской будет? И ты тоже вот добрый у меня уродился: чужого не жалеешь.
О Балалайкине между тем совсем
забыли. Как только приехали к Завитаеву, Иван Тимофеич, при двух благородных свидетелях, отдал ему остальные
деньги, а с него взял расписку: «Условленную за брак сумму сполна получил». Затем он словно в воду канул; впоследствии же, как ни добивались от него, куда он пропал, он городил в ответ какую-то неслыханную чепуху...
Когда Арина Петровна посылала детям выговоры за мотовство (это случалось нередко, хотя серьезных поводов и не было), то Порфиша всегда с смирением покорялся этим замечаниям и писал: «Знаю, милый дружок маменька, что вы несете непосильные тяготы ради нас, недостойных детей ваших; знаю, что мы очень часто своим поведением не оправдываем ваших материнских об нас попечений, и, что всего хуже, по свойственному человекам заблуждению, даже
забываем о сем, в чем и приношу вам искреннее сыновнее извинение, надеясь со временем от порока сего избавиться и быть в употреблении присылаемых вами, бесценный друг маменька, на содержание и прочие расходы
денег осмотрительным».
Он дал Прачкину
денег и
забыл о нём, но Люба Матушкина, точно бабочка, мелькала в глазах у него всё чаще, улыбаясь ему, ласково кивая головой, протягивая длинные хрупкие пальцы руки, и всё это беспокоило его, будя ненужные мысли
о ней. Однажды она попросила у него книг, он подумал, неохотно дал ей, и с той поры между ними установились неопределённые и смешные отношения: она смотрела на него весёлыми глазами, как бы чего-то ожидая от него, а его это сердило, и он ворчал...
Его выгнали, больного, измученного, из биллиардной и отобрали у него последние
деньги. На улице бедняка подняли дворники и отправили в приемный покой. Прошло несколько месяцев;
о капитане никто ничего не слыхал, и его почти
забыли. Прошло еще около года. До биллиардной стали достигать слухи
о капитане, будто он живет где-то в ночлежном доме и питается милостыней.
Глумов. Молоденьким, хорошеньким женщинам взаймы
денег не дают, потому что неделикатно им напоминать, когда они
забудут о долге, а взыскивать еще неделикатнее. Им или учтиво отказывают, или дарят.
Когда же бабушка проигрывала уже последние монеты, то все они не только ее уж не слушались, но даже и не замечали, лезли прямо чрез нее к столу, сами хватали
деньги, сами распоряжались и ставили, спорили и кричали, переговариваясь с гоноровым паном запанибрата, а гоноровый пан чуть ли даже и не
забыл о существовании бабушки.
Граф, растерявшийся, как мы видели, вконец, написал к Савелью письмо, в котором упоминал
о деньгах, но самые
деньги забыл вложить.
Доброта души С. Н. Глинки была известна его знакомым: он не мог видеть бедного человека, не поделившись всем, что имел,
забывая свое собственное положение и не думая
о будущем, отчего, несмотря на значительный иногда прилив
денег, всегда нуждался в них…
— Друг мой Машенька, не огорчайся, не плачь, — проговорила старуха, тоже со слезами на глазах. — Я переделаю его по-своему: я не дам ему сделать тебя несчастной и заставлю его думать
о семействе. Я все это предчувствовала и согласилась только потому, что видела, как ты этого желаешь. Слушайся только, друг мой, меня и, бога ради, не верь ему ни в чем. Если только мы не будем его держать в руках и будем ему давать
денег, он тебя
забудет и изменит тебе.
После такого рода неприятностей почтенный судья
о театре, конечно,
забыл и думать, а пустился в закавказский преферанс и выиграл тьму
денег, ограничась в отношении своей роли только тем, что, когда при его глазах лакей, метя комнату, задел щеткой тетрадку и хотел было ее вымести вместе с прочею дрянью, он сказал: «Не тронь этого, пусть тут валяется», — но тем и кончилось.
В год с небольшим нажил
деньги большие, а
о деревне и думушку думать
забыл.
— И подати платят за них, и сыновей от солдатчины выкупают, и
деньгами ссужают, и всем… Вот отчего деревенские к старой вере привержены… Не было б им от скитов выгоды, давно бы все до единого в никонианство своротили… Какая тут вера?.. Не
о душе, об мошне своей радеют… Слабы ноне люди пошли, нет поборников, нет подвижников!..
Забыв Бога, златому тельцу поклоняются!.. Горькие времена, сударыня, горькие!..
Ефрем говорил неохотно, спокойно, и лицо его было равнодушно и бесстрастно, точно он в самом деле не жалел
денег или же
забыл о своей потере. Такое равнодушие к потере и к преступлению, видимо, смущало и раздражало Кузьму. Для него оно было непонятно.
Есть еще вопросы?
О самой пьесе Я сам толком не знаю, ее сочинит тот же импресарио, что привлечет и актеров, — Судьба, — а Моя скромная роль для начала: человека, который так полюбил других людей, что хочет отдать им все — душу и
деньги. Ты не
забыл, конечно, что Я миллиардер? У Меня три миллиарда. Достаточно, не правда ли, для одного эффектного представления? Теперь еще одна подробность, чтобы закончить эту страницу.
Его разбитое существование поддерживала мысль, что Ирена кем-нибудь увлечется и согласится на окончательный разрыв. Он возлагал надежду на поездку в Варшаву, он не отказывал ей в
деньгах, даже сокращая личные расходы. Он думал, что она там, среди своих соотечественников, встретится с кем-нибудь, кто заставит ее
забыть о нем, оставит его в покое. Он готов был ее обеспечить половиной своего состояния… Он даже сказал ей это.
«Сказать ей, что она замужем!» — мелькнуло у него в голове, но он откинул эту мысль, надеясь, что, наговорившись досыта, она пойдет на компромисс, отдаст ему Ирену и этот брак,
о котором он заставил внушением гипнотизма
забыть несчастную женщину, останется тайной. С Перелешиным же он сумеет поладить — там вопрос только в
деньгах.