Неточные совпадения
Второй нумер концерта Левин уже не мог слушать. Песцов, остановившись подле него, почти всё
время говорил с ним, осуждая эту пиесу за ее излишнюю, приторную, напущенную простоту и сравнивая ее с простотой прерафаелитов в живописи. При выходе Левин встретил еще много знакомых, с которыми он поговорил и
о политике, и
о музыке, и об общих знакомых; между прочим встретил графа Боля, про визит к которому он совсем
забыл.
Проверяя свое знание немецкого языка, Самгин отвечал кратко, но охотно и думал, что хорошо бы, переехав границу, закрыть за собою какую-то дверь так плотно, чтоб можно было хоть на краткое
время не слышать утомительный шум отечества и даже
забыть о нем.
Самгин подумал, что парень глуп, и
забыл об этом случае, слишком ничтожном для того, чтобы помнить
о нем. Действительность усердно воспитывала привычку
забывать о фактах, несравненно более крупных. Звеньями бесконечной цепи следуя одно за другим, события все сильнее толкали
время вперед, и оно, точно под гору катясь, изживалось быстро, незаметно.
В доме было тихо, вот уж и две недели прошли со
времени пари с Марком, а Борис Павлыч не влюблен, не беснуется, не делает глупостей и в течение дня решительно
забывает о Вере, только вечером и утром она является в голове, как по зову.
Чай он пил с ромом, за ужином опять пил мадеру, и когда все гости ушли домой, а Вера с Марфенькой по своим комнатам, Опенкин все еще томил Бережкову рассказами
о прежнем житье-бытье в городе,
о многих стариках, которых все
забыли, кроме его,
о разных событиях доброго старого
времени, наконец,
о своих домашних несчастиях, и все прихлебывал холодный чай с ромом или просил рюмочку мадеры.
— А, это «единый безгрешный» и его кровь! Нет, не
забыл о нем и удивлялся, напротив, все
время, как ты его долго не выводишь, ибо обыкновенно в спорах все ваши его выставляют прежде всего. Знаешь, Алеша, ты не смейся, я когда-то сочинил поэму, с год назад. Если можешь потерять со мной еще минут десять, то я б ее тебе рассказал?
Словом, он на
время почти
забыл о Смердякове.
К тому же так случилось, что родня ребенка по матери тоже как бы
забыла о нем в первое
время.
Время от
времени я выглядывал в дверь и видел старика, сидевшего на том же месте, в одной и той же позе. Пламя костра освещало его старческое лицо. По нему прыгали красные и черные тени. При этом освещении он казался выходцем с того света, железным человеком, раскаленным докрасна. Китаец так ушел в свои мысли, что, казалось, совершенно
забыл о нашем присутствии.
От перевала Венюкова Сихотэ-Алинь имеет вид гряды, медленно повышающейся на север. Этот подъем так незаметен для глаза, что во
время пути совершенно
забываешь, что идешь по хребту, и только склоны по сторонам напоминают
о том, что находишься на водоразделе. Места эти покрыты березняком, которому можно дать не более 40 лет. Он, вероятно, появился здесь после пожаров.
— Друг мой, ты говоришь совершенную правду
о том, что честно и бесчестно. Но только я не знаю, к чему ты говоришь ее, и не понимаю, какое отношение может она иметь ко мне. Я ровно ничего тебе не говорил ни
о каком намерении рисковать спокойствием жизни, чьей бы то ни было, ни
о чем подобном. Ты фантазируешь, и больше ничего. Я прошу тебя, своего приятеля, не
забывать меня, потому что мне, как твоему приятелю, приятно проводить
время с тобою, — только. Исполнишь ты мою приятельскую просьбу?
Этот страшный вопрос повторялся в течение дня беспрерывно. По-видимому, несчастная даже в самые тяжелые минуты не
забывала о дочери, и мысль, что единственное и страстно любимое детище обязывается жить с срамной и пьяной матерью, удвоивала ее страдания. В трезвые промежутки она не раз настаивала, чтобы дочь, на
время запоя, уходила к соседям, но последняя не соглашалась.
При таких известиях вся помещичья среда обыкновенно затихала, но спустя короткое
время забывала о случившемся и вновь с легким сердцем принималась за старые подвиги.
Так долгое
время думал и я,
забывая о своем личном прошлом.
И вот, когда полиция после полуночи окружила однажды дом для облавы и заняла входы, в это
время возвращавшиеся с ночной добычи «иваны» заметили неладное, собрались в отряды и ждали в засаде. Когда полиция начала врываться в дом, они, вооруженные, бросились сзади на полицию, и началась свалка. Полиция, ворвавшаяся в дом, встретила сопротивление портяночников изнутри и налет «Иванов» снаружи. Она позорно бежала, избитая и израненная, и надолго
забыла о новой облаве.
Однажды отец с матерью долго ночью засиделись у Рыхлинских. Наконец сквозь дремоту я услышал грохот нашей брички во дворе, а через некоторое
время совсем проснулся от необычайного ощущения: отец и мать, оба одетые, стояли в спальне и
о чем-то горячо спорили,
забыв, очевидно, и
о позднем часе, и
о спящих детях. Разговор шел приблизительно такой...
Это было первое общее суждение
о поэзии, которое я слышал, а Гроза (маленький, круглый человек, с крупными чертами ординарного лица) был первым виденным мною «живым поэтом»… Теперь
о нем совершенно
забыли, но его произведения были для того
времени настоящей литературой, и я с захватывающим интересом следил за чтением. Читал он с большим одушевлением, и порой мне казалось, что этот кругленький человек преображается, становится другим — большим, красивым и интересным…
Замараевы, устраиваясь по-городски, не
забывали своей деревенской скупости, которая переходила уже в жадность благодаря легкой наживе. У себя дома они питались редькой и горошницей, выгадывая каждую копейку и мечтая
о том блаженном
времени, когда, наконец, выдерутся в настоящие люди и наверстают претерпеваемые лишения. Муж и жена шли рука об руку и были совершенно счастливы.
Рассказ
о дешевке смешил Харитину до слез, и она
забывала, что смеяться над опившимися до смерти мужиками нехорошо. Ей было как-то безотчетно весело, весело потому, что Вахрушка все
время говорил
о Галактионе.
Я не могу
забыть о том удовольствии, какое доставляли мне беседы с ним, и как приятно в первое
время поражало постоянно высказываемое им отвращение к телесным наказаниям.
Мальчик смеялся, слушая эти описания, и
забывал на
время о своих тяжелых попытках понять рассказы матери. Но все же эти рассказы привлекали его сильнее, и он предпочитал обращаться с расспросами к ней, а не к дяде Максиму.
Оставили мы гордое различие, нас толико
времени от вас отделявшее,
забыли мы существовавшее между нами неравенство, восторжествуем ныне
о победе нашей, и сей день, в он же сокрушаются оковы сограждан нам любезных, да будет знаменитейший в летописях наших.
— Ну, извините, — перебил генерал, — теперь ни минуты более не имею. Сейчас я скажу
о вас Лизавете Прокофьевне: если она пожелает принять вас теперь же (я уж в таком виде постараюсь вас отрекомендовать), то советую воспользоваться случаем и понравиться, потому Лизавета Прокофьевна очень может вам пригодиться; вы же однофамилец. Если не пожелает, то не взыщите, когда-нибудь в другое
время. А ты, Ганя, взгляни-ка покамест на эти счеты, мы давеча с Федосеевым бились. Их надо бы не
забыть включить…
Прошло несколько
времени, и П. мало-помалу успел
забыть и
о девушке, и
о прижитом с нею сыне своем, а потом, как известно, и умер без распоряжений.
Если он старался
забыть о ней в последнее
время, то единственно потому, что боялся ее.
— Да, да… Догадываюсь. Ну, я пошутил, вы
забудьте на
время о своей молодости и красоте, и поговорим как хорошие старые друзья. Если я не ошибаюсь, ваше замужество расстроилось?.. Да? Ну, что же делать… В жизни приходится со многим мириться. Гм…
За этим делом Петр Елисеич совсем
забыл окружающих и даже
о том, что в последнее
время отравляло ему жизнь.
Ключевской завод под мягким управлением Мухина успел
забыть многое, а
о старых жестокостях напоминали только крепостные разбойники да дураки, как жертвы своего
времени.
Несмотря на тревожное состояние Помады, таинственно-мрачный вид темного, холодного покоя странно подействовал на впечатлительную душу кандидата и даже заставил его на некоторое
время забыть о Лизе.
— Да, да, конечно, вы правы, мой дорогой. Но слава, знаменитость сладки лишь издали, когда
о них только мечтаешь. Но когда их достиг — то чувствуешь одни их шипы. И зато как мучительно ощущаешь каждый золотник их убыли. И еще я
забыла сказать. Ведь мы, артисты, несем каторжный труд. Утром упражнения, днем репетиция, а там едва хватит
времени на обед — и пора на спектакль. Чудом урвешь часок, чтобы почитать или развлечься вот, как мы с вами. Да и то… развлечение совсем из средних…
«Я, кажется, не
забывал молиться утром и вечером, так за что же я страдаю?» Положительно могу сказать, что первый шаг к религиозным сомнениям, тревожившим меня во
время отрочества, был сделан мною теперь, не потому, чтобы несчастие побудило меня к ропоту и неверию, но потому, что мысль
о несправедливости провидения, пришедшая мне в голову в эту пору совершенного душевного расстройства и суточного уединения, как дурное зерно, после дождя упавшее на рыхлую землю, с быстротой стало разрастаться и пускать корни.
По расчету
времени Мари можно было еще пробыть в Воздвиженском около недели; но напрасно мои влюбленные старались
забыть все и предаться только счастью любви: мысль
о предстоящей разлуке отравляла их каждую минуту, так что Мари однажды сказала...
— А
о чем же? — возразил в свою очередь Павел. — Я, кажется, — продолжал он грустно-насмешливым голосом, — учился в гимназии, не жалея для этого ни
времени, ни здоровья — не за тем, чтобы потом все
забыть?
Старый немец был так ошеломлен, что сидел все
время, разинув рот, подняв свою руку, в которой держал сигару, и
забыв о сигаре, так что она и потухла.
Я совершенно потерял Машу из вида и только мельком слышал, что надежды Порфирьева осуществились и что «молодые» поселились в губернском городе Т. Я даже совершенно
забыл о существовании Березников и никогда не задавался вопросом, страдает ли Маша боязнью вечности, как в былые
времена.
— Да-с, но вы
забываете, что у нас нынче смутное
время стоит. Суды оправдывают лиц, нагрубивших квартальным надзирателям, земства разговаривают об учительских семинариях, об артелях,
о сыроварении. Да и представителей нравственного порядка до пропасти развелось: что ни шаг, то доброхотный ревнитель. И всякий считает долгом предупредить, предостеречь, предуведомить, указать на предстоящую опасность… Как тут не встревожиться?
— Многие из вас, господа, не понимают этого, — сказал он, не то гневно, не то иронически взглядывая в ту сторону, где стояли члены казенной палаты, — и потому чересчур уж широкой рукой пользуются предоставленными им прерогативами. Думают только
о себе, а про старших или совсем
забывают, или не в той мере помнят, в какой по закону помнить надлежит. На будущее
время все эти фанаберии должны быть оставлены. Яздесь всех критикую, я-с. А на себя никаких критик не потерплю-с!
Старик на
время забывал о своих недостатках: при ослепительном блеске добела раскаленного железа он отчетливо различал подробности совершавшейся работы и лица всех рабочих; при грохоте вертевшихся колес и стучавших чугунных валов говорить можно было, только напрягая все свои голосовые средства, и Горемыкин слышал каждое слово.
И находятся еще антики, которые уверяют, что весь этот хлам история запишет на свои скрижали… Хороши будут скрижали! Нет,
время такой истории уж прошло. Я уверен, что даже современные болгары скоро
забудут о Баттенберговых проказах и вспомнят
о них лишь тогда, когда его во второй раз увезут: «Ба! — скажут они, — да ведь это уж, кажется, во второй раз! Как бы опять его к нам не привезли!»
— Ну, успокойся, Александр! — сказал Петр Иваныч, — таких чудовищ много. Увлекся глупостью и на
время забыл о матери — это естественно; любовь к матери — чувство покойное. У ней на свете одно — ты: оттого ей естественно огорчаться. Казнить тебя тут еще не за что; скажу только словами любимого твоего автора...
Несмотря на то, что мысль
о возможности составить себе правила на все обстоятельства жизни и всегда руководиться ими нравилась мне, казалась чрезвычайно простою и вместе великою, и я намеревался все-таки приложить ее к жизни, я опять как будто
забыл, что это нужно было делать сейчас же, и все откладывал до такого-то
времени.
Эти дружеские пальцы вообще безжалостны, а иногда бестолковы, pardon, [простите (фр.).] но, вот верите ли, а я почти
забыл обо всем этом,
о мерзостях-то, то есть я вовсе не
забыл, но я, по глупости моей, всё
время, пока был у Lise, старался быть счастливым и уверял себя, что я счастлив.
— Франкмасонов, — начал, не откладывая
времени, поучать своих неофитов аптекарь, — упрекают, что они много заботятся
о материальных выгодах своих сочленов, совершенно
забывая других людей, которые бы более достойны по своим человеческим правам их покровительства.
Морозов махнул рукой. Другие мысли заняли старика. Задумался и Серебряный. Задумался он
о страшной перемене в царе и
забыл на
время об отношениях, в которые судьба поставила его к Морозову.
Когда Арина Петровна посылала детям выговоры за мотовство (это случалось нередко, хотя серьезных поводов и не было), то Порфиша всегда с смирением покорялся этим замечаниям и писал: «Знаю, милый дружок маменька, что вы несете непосильные тяготы ради нас, недостойных детей ваших; знаю, что мы очень часто своим поведением не оправдываем ваших материнских об нас попечений, и, что всего хуже, по свойственному человекам заблуждению, даже
забываем о сем, в чем и приношу вам искреннее сыновнее извинение, надеясь со
временем от порока сего избавиться и быть в употреблении присылаемых вами, бесценный друг маменька, на содержание и прочие расходы денег осмотрительным».
Вообще
о делах внутренней и внешней политики старик отзывается сдержанно и загадочно. Не то одобряет, не то порицает, не
забывая, однако ж, при каждом случае прибавить: «Это еще при мне началось», или: «Я в то
время осмелился подать такой-то совет!»
И вот сердце отвечает мне: тогда-то, спеша по улице в присутствие, ты
забыл сделать под козырек! тогда-то, гуляя в публичном саду, ты рассуждал с управляющим контрольной палатой на тему
о бесполезности писать законы, коль скоро их не исполнять, между тем как, по-настоящему, ты должен был стоять в это
время смирно и распевать «Гром победы раздавайся!».
— Играйте, — сказала Дэзи, упирая в стол белые локти с ямочками и положив меж ладоней лицо, — а я буду смотреть. — Так просидела она, затаив дыхание или разражаясь смехом при проигрыше одного из нас, все
время. Как прикованный, сидел Проктор,
забывая о своей трубке; лишь по его нервному дыханию можно было судить, что старая игрецкая жила ходит в нем подобно тугой лесе. Наконец он ушел, так как били его вахтенные часы.
Остаток вечера я просидел за книгой, уступая
время от
времени нашествию мыслей, после чего
забывал, что читаю. Я заснул поздно. Эта первая ночь на судне прошла хорошо. Изредка просыпаясь, чтобы повернуться на другой бок или поправить подушки, я чувствовал едва заметное покачивание своего жилища и засыпал опять, думая
о чужом, новом, неясном.
«Однажды, во
время пира, одну из них, черноволосую и нежную, как ночь, унес орел, спустившись с неба. Стрелы, пущенные в него мужчинами, упали, жалкие, обратно на землю. Тогда пошли искать девушку, но — не нашли ее. И
забыли о ней, как
забывают обо всем на земле».