Неточные совпадения
Сначала он распоряжался довольно деятельно и даже пустил в дерущихся порядочную струю
воды; но когда увидел Домашку, действовавшую в одной рубахе впереди всех с вилами в руках, то"злопыхательное"сердце его до такой степени воспламенилось, что он мгновенно
забыл и
о силе данной им присяги, и
о цели своего прибытия.
Потом он вспомнил, что не успел вымыться в вагоне, пошел в уборную, долго мылся,
забыл о самоваре и внес его в столовую бешено кипящим, полосатым от засохших потоков
воды.
По мере того как мы подвигались книзу, ручей становился многоводнее. Справа и слева в него впадали такие же ручьи, и скоро наш ручей стал довольно большой горной речкой.
Вода с шумом стремилась по камням, но этот шум до того однообразен, что
забываешь о нем и кажется, будто в долине царит полная тишина.
Особенно он увлекался чтением. Часто его можно было видеть где-нибудь на диване или на кровати в самой неизящной позе: на четвереньках, упершись на локтях, с глазами, устремленными в книгу. Рядом на стуле стоял стакан
воды и кусок хлеба, густо посыпанный солью. Так он проводил целые дни,
забывая об обеде и чае, а
о гимназических уроках и подавно.
Человек тогда становится просто человек: так, видя приближающуюся кончину,
забыли все мы, кто был какого состояния, и помышляли
о спасении нашем, отливая
воду, как кому споручно было.
О Балалайкине между тем совсем
забыли. Как только приехали к Завитаеву, Иван Тимофеич, при двух благородных свидетелях, отдал ему остальные деньги, а с него взял расписку: «Условленную за брак сумму сполна получил». Затем он словно в
воду канул; впоследствии же, как ни добивались от него, куда он пропал, он городил в ответ какую-то неслыханную чепуху...
Порою, при огне,
вода становилась красной, и отец мой говорил мне: «Ранили мы землю, потопит, сожжет она всех нас своего кровью, завидишь!» Конечно, это фантазия, но когда такие слова слышишь глубоко в земле, среди душной тьмы, плачевного хлюпанья
воды и скрежета железа
о камень, —
забываешь о фантазиях.
—
О людях нуждающихся… да; это даже наша первая обязанность; Христос обещал не
забыть чашу студеной
воды, которую подадим, кому надо уста промочить. А Дмитрий Ростовский на жен-мироносиц всем вельможам прямо в глаза сказал, что у нас в знатных людях не найти Христа, а бедному, за нуждою тяжкою, про него совсем и вспомнить некогда. Надо бедным тяготы посбавить, а не гробы золотить и не башни строить, тогда скорее начнется Христово царствие.
О! мой отец не слуг и не друзей
В них видит, а господ; и сам им служит.
И как же служит? как алжирский раб,
Как пес цепной. В нетопленой конуре
Живет, пьет
воду, ест сухие корки,
Всю ночь не спит, все бегает да лает.
А золото спокойно в сундуках
Лежит себе. Молчи! когда-нибудь
Оно послужит мне, лежать
забудет.
Ветер приносил из города ворчливый шумок, точно там кипел огромный самовар, наполненный целым озером
воды. На двор въехала лошадь Алексея, на козлах экипажа сидел одноглазый фельдшер Морозов; выскочила Ольга, окутанная шалью. Артамонов испугался и,
забыв о боли в ногах, вскочил, пошёл встречу ей.
Кругом опять вошла в колею жизнь пустыни. Орлята и коршуны заливались своим свистом и ржанием, переливчатым и неприятным, по ветвям лиственниц ходил ленивый шорох, и утки,
забыв или даже не зная
о недавней тревоге, опять лежали черными комьями на гладкой
воде озера.
Воротясь в свое село, что было в исходе июля, Болдухины занялись своим деревенским хозяйством и совершенно
забыли про богачей Солобуевых, с которыми так оригинально познакомились на Сергиевских
Водах. Одна Наташа сохраняла в доброй и благодарной душе своей теплое и свежее воспоминание
о старике Солобуеве, Флегонте Афанасьиче.
И когда укладывал, сердце его наполняла тихая, прозрачная и чистая, как ключевая
вода, печаль —
о чем-то далеком, неизведанном и милом, и постоянно казалось, что он что-то
забывает захватить с собою, что-то очень важное и дорогое, без чего ему предстоит много неприятностей.
После столь длительного ненастья как будто установилась хорошая погода. Теплые солнечные лучи оживили природу. На листве деревьев и в траве искрились капли дождевой
воды, которую еще не успел стряхнуть ветер; насекомые носились по воздуху, и прекрасные бабочки с нежно-фиолетовой окраской реяли над цветами. Казалось, они совершенно
забыли о вчерашнем ненастье, вынудившем их, как и нас, к бездействию в течение семи долгих суток.
— Ну, хорошо, хорошо, уж там видно будет, я ли тебя не знаю или ты сам себя не знаешь. Только я сказала, что у меня на душе было; послушаешь меня — хорошо. Вот теперь и
о Сереже поговорим. Какой он у тебя? — «Он мне не очень понравился», — хотела было сказать она, но сказала только: — Он на мать похож, две капли
воды. Вот Соня твоя так мне очень понравилась, очень… милое такое что-то, открытое. Милая. Где она, Сонюшка? Да, я и
забыла.