Неточные совпадения
— Брысь, пострелята! Еще ученье не кончилось, а они на-тко куда
забрались! вот я вас! — кричит она
на детей, все еще скучившихся у
окна в девичьей и смотрящих, как солдата, едва ступающего в колодках, ведут по направлению к застольной.
— У нас, евреев, это делается очень часто… Ну, и опять нужно знать, за кого она выйдет. А! Ее нельзя-таки отдать за первого встречного… А такого жениха тоже
на улице каждый день не подымешь. Когда его дед, хасид такой-то, приезжает в какой-нибудь город, то около дома нельзя пройти… Приставляют даже лестницы, лезут в
окна, несут больных, народ облепляет стены, чисто как мухи.
Забираются на крыши… А внук… Ха! Он теперь уже великий ученый, а ему еще только пятнадцать лет…
— Вчера у
окна подсматривал, — рассказывала Вершина. —
Забрался в сад, когда мы ужинали. Кадка под
окном стояла, мы подставили под дождь, — целая натекла. Покрыта была доской, воды не видно, он влез
на кадку да и смотрит в
окно. А у нас лампа горит, — он нас видит, а мы его не видим. Вдруг слышим шум. Испугались сначала, выбегаем. А это он провалился в воду. Однако вылез до нас, убежал весь мокрый, — по дорожке так мокрый след. Да мы и по спине узнали.
А послав его к Палаге,
забрался в баню, влез там
на полок, в тёмный угол, в сырой запах гниющего дерева и распаренного листа берёзы. Баню не топили всего с неделю времени, а пауки уже заткали серыми сетями всё
окно, развесили петли свои по углам. Кожемякин смотрел
на их работу и чувствовал, что его сердце так же крепко оплетено нитями немых дум.
Я возненавидела наше бедное жилище, лохмотья, в которых сама ходила, и когда однажды матушка закричала
на меня и приказала сойти с
окна,
на которое я
забралась по обыкновению, то мне тотчас же пришло
на ум, что она хочет, чтоб я не смотрела именно
на этот дом, чтоб я не думала об нем, что ей неприятно наше счастие, что она хочет помешать ему и в этот раз…
Успокоившись,
забрался он опять под мирную сень своей успокоительной и охранительной кучи дров и внимательно стал смотреть
на окна.
Пол везде был сильно попорчен, даже было выбито несколько ям; небольшие
окна, с только что вставленными новыми рамами, были отворены настежь,
на подоконниках стояли горшки цветов, плющ маскировал почерневшие косяки, а снаружи, по натянутым веревочкам, зеленой стеной подымался молодой хмель,
забираясь отдельными корнями под самую крышу.
Он открыл какой-то известный лаз в страшную спальню покойного императора, успел пронести туда простыню и там ее спрятал, а по вечерам
забирался сюда, покрывался с ног до головы этой простынею и становился в темном
окне, которое выходило
на Садовую улицу и было хорошо видно всякому, кто, проходя или проезжая, поглядит в эту сторону.