Неточные совпадения
«Здесь живут все еще так, как жили во времена Гоголя; кажется, что девяносто пять процентов
жителей — «мертвые души» и так жутко мертвые, что и не хочется видеть их ожившими»… «В гимназии введено обучение военному строю, обучают офицера местного
гарнизона, и, представь, многие гимназисты искренно увлекаются этой вредной игрой. Недавно один офицер уличен в том, что водил мальчиков в публичные дома».
Гарнизон бросился на ковриги хлеба, нанесенные
жителями.
Между тем за крепостью уже ставили виселицу; перед нею сидел Пугачев, принимая присягу
жителей и
гарнизона.
Дабы предупредить эти эмиграции, которые, уменьшая число
жителей крепости, способствовали
гарнизону долее в ней держаться, отдан был строгой приказ не пропускать их сквозь нашу передовую цепь: и эти несчастные должны были оставаться на нейтральной земле, среди наших и неприятельских аванпостов, под открытым небом, без куска хлеба и, при первом аванпостном деле, между двух перекрестных огней.
Находясь позади всех наших линий и верстах в пяти от траншей, коими обхвачены были все передовые укрепления неприятельские, сей резервный отряд смотрел только за тем, чтоб деревенские
жители не провозили морем в осажденный город съестных припасов, в которых
гарнизон давно уже нуждался.
В замке все приуныло. У коменданта составлен был совет. Пролом стены, недостаток в съестных припасах, изготовления русских к штурму, замеченные в замке, — все утверждало в общем мнении, что
гарнизон не может долее держаться, но что, в случае добровольной покорности, можно ожидать от неприятеля милостивых условий для войска и
жителей. Решено через несколько часов послать в русский стан переговорщиков о сдаче. Сам цейгмейстер, убежденный необходимостию, не противился этому решению.
Вздрогнули сердца у
жителей местечка;
гарнизон приготовился к обороне. Ночь проведена в ужасном беспокойстве. На следующей заре весь Мариенбург тронулся с места. Почетные
жители начали перебираться в замок; надежда на милость коменданта заставила и средний класс туда ж обратиться; многие из
жителей разбежались по горам, а другие, которым нечего было терять, кроме неверной свободы, остались в своих лачугах.
Григорий Александрович, верный своему слову, отпустил
гарнизон и
жителей в Измаил.
Ужас объял всех. Новобрачные спешили в другую комнату, а навстречу им — штык-юнкер Готтлиг, особенно преданный цейгмейстеру, с известием, что комендант с несколькими офицерами перебрался уже на ту сторону и прислал сказать, что у него идут переговоры о сдаче замка на выгоднейших условиях:
гарнизону и
жителям местечка предоставлен свободный выход; имущество и честь их обезопасены; только солдаты должны сдать оружие победителям и выходить из замка с пулями во рту.