Неточные совпадения
Человек приходит к собственному
жилищу, видит, что оно насквозь засветилось, что из всех пазов выпалзывают тоненькие огненные змейки, и начинает сознавать, что вот это и есть тот самый конец всего, о котором ему когда-то смутно грезилось и ожидание которого, незаметно для него самого, проходит через всю его жизнь.
Науки бывают разные; одни трактуют об удобрении полей, о построении
жилищ человеческих и скотских, о воинской доблести и непреоборимой твердости — сии суть полезные; другие, напротив, трактуют о вредном франмасонском и якобинском вольномыслии, о некоторых якобы природных
человеку понятиях и правах, причем касаются даже строения мира — сии суть вредные.
От зари до зари
люди неутомимо преследовали задачу разрушения собственных
жилищ, а на ночь укрывались в устроенных на выгоне бараках, куда было свезено и обывательское имущество.
Ему было интересно рассмотреть
жилище этого необыкновенного
человека.
Все подымалось и разбегалось, по обычаю этого нестройного, беспечного века, когда не воздвигали ни крепостей, ни замков, а как попало становил на время соломенное
жилище свое
человек.
Ему нравилось, что эти
люди построили
жилища свои кто где мог или хотел и поэтому каждая усадьба как будто монумент, возведенный ее хозяином самому себе. Царила в стране Юмала и Укко серьезная тишина, — ее особенно утверждало меланхолическое позвякивание бубенчиков на шеях коров; но это не была тишина пустоты и усталости русских полей, она казалась тишиной спокойной уверенности коренастого, молчаливого народа в своем праве жить так, как он живет.
В должности «одной прислуги» она работала безукоризненно: вкусно готовила, держала квартиру в чистоте и порядке и сама держалась умело, не мозоля глаз хозяина. Вообще она не давала повода заменить ее другой женщиной, а Самгин хотел бы сделать это — он чувствовал в
жилище своем присутствие чужого
человека, — очень чужого, неглупого и способного самостоятельно оценивать факты, слова.
Было что-то неистовое и судорожное в стремлении
людей закрасить грязь своих
жилищ, как будто москвичи, вдруг прозрев, испугались, видя трещины, пятна и другие признаки грязной старости на стенах домов.
Клим Иванович обставлял свое
жилище одинокого
человека не торопясь, осмотрительно и солидно: нужно иметь вокруг себя все необходимое и — чтобы не было ничего лишнего.
Директор подслушал однажды, когда он рассказывал, как дикие ловят и едят
людей, какие у них леса,
жилища, какое оружие, как они сидят на деревьях, охотятся за зверями, даже начал представлять, как они говорят горлом.
Второй вал покрыл весь Симодо и смыл его до основания. Потом еще вал, еще и еще. Круговращение продолжалось с возрастающей силой и ломало, смывало, топило и уносило с берегов все, что еще уцелело. Из тысячи домов осталось шестнадцать и погибло около ста
человек. Весь залив покрылся обломками домов, джонок, трупами
людей и бесчисленным множеством разнообразнейших предметов:
жилищ, утвари и проч.
С первого раза невыгодно действует на воображение все, что потом привычному глазу кажется удобством: недостаток света, простора, люки, куда
люди как будто проваливаются, пригвожденные к стенам комоды и диваны, привязанные к полу столы и стулья, тяжелые орудия, ядра и картечи, правильными кучами на кранцах, как на подносах, расставленные у орудий; груды снастей, висящих, лежащих, двигающихся и неподвижных, койки вместо постелей, отсутствие всего лишнего; порядок и стройность вместо красивого беспорядка и некрасивой распущенности, как в
людях, так и в убранстве этого плавучего
жилища.
Выработанному
человеку в этих невыработанных пустынях пока делать нечего. Надо быть отчаянным поэтом, чтоб на тысячах верст наслаждаться величием пустынного и скукой собственного молчания, или дикарем, чтоб считать эти горы, камни, деревья за мебель и украшение своего
жилища, медведей — за товарищей, а дичь — за провизию.
Тоска: на расстоянии тридцати верст ни живой души, ни встречи с
человеком, ни
жилища на дороге, ни даже самой дороги!
Спустя немного времени один за другим начали умирать дети. Позвали шамана. В конце второго дня камлания он указал место, где надо поставить фигурное дерево, но и это не помогло. Смерть уносила одного
человека за другим. Очевидно, черт поселился в самом
жилище. Оставалось последнее средство — уступить ему фанзу. Та к и сделали. Забрав все имущество, они перекочевали на реку Уленгоу.
Они приняли мулов от
людей, помогли нам раздеться и пригласили к себе в
жилище.
Около горы Бомыдинза, с правой стороны Бикина, мы нашли одну пустую удэгейскую юрту. Из осмотра ее Дерсу выяснил, почему
люди покинули
жилище, — черт мешал им жить и строил разные козни: кто-то умер, кто-то сломал ногу, приходил тигр и таскал собак. Мы воспользовались этой юртой и весьма удобно расположились в ней на ночлег.
Селение Сянь-ши-хеза расположено на правом берегу Имана. На другом конце поляны около леса находилось брошенное удэгейское стойбище, состоявшее из восьми юрт. Все удэгейцы в числе 65
человек (21 мужчина, 12 женщин и 32 детей) бросили свои
жилища и ушли на Вагунбе.
[Вот эти качества: «При посещении нашем одного аинского
жилища на берегу зал<ива> Румянцева, приметил я в семействе оного, состоявшем из 10
человек, счастливейшее согласие, или, почти можно сказать, совершенное между сочленами его равенство.
Несколько секунд стояло глубокое молчание, нарушаемое только шорохом листьев. Оно было прервано протяжным благоговейным вздохом. Это Остап, хозяин левады и собственник по праву давности последнего
жилища старого атамана, подошел к господам и с великим удивлением смотрел, как молодой
человек с неподвижными глазами, устремленными кверху, разбирал ощупью слова, скрытые от зрячих сотнями годов, дождями и непогодами.
Говорят, что человеческое
жилище всегда более или менее точно выражает собою характер
людей, которые в нем обитают.
— Верьте моей опытности. Управляющий палатой государственных имуществ — это именно тот самый
человек, про которого еще в древности писано было:"И придут нецыи, и на вратах
жилищ своих начертают:"Здесь стригут, бреют и кровь отворяют"". А Набрюшникову — балыки!
— Блинов едет… Великий
человек едет!.. Ха-ха… — думал вслух Прозоров, нетвердой походкой приближаясь к своему
жилищу. — Светило науки, финансист… Х-ха!.. Лукреция?
Недалеко от дворца стоял печатный двор, с принадлежащею к нему словолитней, с
жилищем наборщиков и с особым помещением для иностранных мастеров, выписанных Иоанном из Англии и Германии. Далее тянулись бесконечные дворцовые службы, в которых жили ключники, подключники, сытники, повара, хлебники, конюхи, псари, сокольники и всякие дворовые
люди на всякий обиход.
Лишась
жилищ и хлеба,
люди эти пристали к шайкам станичников, укрепились в засеках и, по множеству своему, сделались не на шутку опасны.
В твоих быстрых родниковых ручьях, прозрачных и холодных, как лед, даже в жары знойного лета, бегущих под тенью дерев и кустов, — живут все породы форелей, изящных по вкусу и красивых по наружности, скоро пропадающих, когда
человек начнет прикасаться нечистыми руками своими к девственным струям их светлых прохладных
жилищ.
— Что я буду делать? О, что я буду делать?.. Это какой-то свиной хлев, а не
жилище порядочных
людей. Нечего сказать, товарищи…
Челнок рыбака совсем не то, что челнок обыкновенный: это — узенькая, колыхливая лодочка с палубой, посреди которой вырезано круглое отверстие, закрывающееся люком; под этой палубой может поместиться один только
человек, да и то врастяжку; в летнее время у рыбака нет другого
жилища: ночи свои проводит он в челноке.
Русские леса трещат под топором, гибнут миллиарды деревьев, опустошаются
жилища зверей и птиц, мелеют и сохнут реки, исчезают безвозвратно чудные пейзажи, и все оттого, что у ленивого
человека не хватает смысла нагнуться и поднять с земли топливо.
Он вздохнул, оделся, умылся, безучастно оглядел своё
жилище, сел у окна и стал смотреть на улицу. Тротуары, мостовая, дома — всё было грязно. Не торопясь шагали лошади, качая головами, на козлах сидели мокрые извозчики и тоже качались, точно развинченные. Как всегда, спешно шли куда-то
люди; казалось, что сегодня они, обрызганные грязью и отсыревшие, менее опасны, чем всегда.
На самом краю сего оврага снова начинается едва приметная дорожка, будто выходящая из земли; она ведет между кустов вдоль по берегу рытвины и наконец, сделав еще несколько извилин, исчезает в глубокой яме, как уж в своей норе; но тут открывается маленькая поляна, уставленная несколькими высокими дубами; посередине в возвышаются три кургана, образующие правильный треугольник; покрытые дерном и сухими листьями они похожи с первого взгляда на могилы каких-нибудь древних татарских князей или наездников, но, взойдя в середину между них, мнение наблюдателя переменяется при виде отверстий, ведущих под каждый курган, который служит как бы сводом для темной подземной галлереи; отверстия так малы, что едва на коленах может вползти
человек, ко когда сделаешь так несколько шагов, то пещера начинает расширяться всё более и более, и наконец три
человека могут идти рядом без труда, не задевая почти локтем до стены; все три хода ведут, по-видимому, в разные стороны, сначала довольно круто спускаясь вниз, потом по горизонтальной линии, но галлерея, обращенная к оврагу, имеет особенное устройство: несколько сажен она идет отлогим скатом, потом вдруг поворачивает направо, и горе любопытному, который неосторожно пустится по этому новому направлению; она оканчивается обрывом или, лучше сказать, поворачивает вертикально вниз: должно надеяться на твердость ног своих, чтоб спрыгнуть туда; как ни говори, две сажени не шутка; но тут оканчиваются все искусственные препятствия; она идет назад, параллельно верхней своей части, и в одной с нею вертикальной плоскости, потом склоняется налево и впадает в широкую круглую залу, куда также примыкают две другие; эта зала устлана камнями, имеет в стенах своих четыре впадины в виде нишей (niches); посередине один четвероугольный столб поддерживает глиняный свод ее, довольно искусно образованный; возле столба заметна яма, быть может, служившая некогда вместо печи несчастным изгнанникам, которых судьба заставляла скрываться в сих подземных переходах; среди глубокого безмолвия этой залы слышно иногда журчание воды: то светлый, холодный, но маленький ключ, который, выходя из отверстия, сделанного, вероятно, с намерением, в стене, пробирается вдоль по ней и наконец, скрываясь в другом отверстии, обложенном камнями, исчезает; немолчный ропот беспокойных струй оживляет это мрачное
жилище ночи...
Серый
человек изнемогает от нищеты, поборов, недостатка питания, тесноты
жилищ — надо сделать для него доступным дешевый кредит и при этом дать последнему такое направление, чтобы помощь его была чувствительна не для одних волостных старшин, кабатчиков и мироедов, но и для массы действительно нуждающихся.
Богатые
люди жертвовали при этом своими избытками, а
люди недостаточные отказывали себе в привычном комфорте и смотрели сквозь пальцы на упадок своих
жилищ ради того, чтоб купить лучших семян, лучших плугов, плужков, скоропашек и пр. (у Бажанова были и рисунки всего этого приложены).
— Первоначальный способ передвижения, — говорил он, — несомненно представляется нам в собственных ногах
человека. Неоспоримо, что прародители наши двигались именно этим способом, удовлетворяя своим немногочисленным нуждам. Тем же способом двигаемся и мы, когда находимся внутри
жилищ наших…
И, к удивлению, все, что о нем говорили, не только казалось вероятным, но даже имело какие-то видимые признаки, по которым приходилось думать, что Селиван в самом деле
человек дурной и что вблизи его уединенного
жилища происходят страшные злодейства.
Ничего! обеспечен твой труд,
Бедность гибельней всякой заразы —
В нашей улице
люди так мрут,
Что по ней то и знай на кладбища,
Как в холеру, тащат мертвецов:
Холод, голод, сырые
жилища —
Не робей, Варсонофий Петров!..
Граждане в сию последнюю ночь власти народной не смыкали глаз своих, сидели на Великой площади, ходили по стогнам, нарочно приближались к вратам, где стояла воинская стража, и на вопрос ее: «Кто они?» — еще с тайным удовольствием ответствовали: «Вольные
люди новогородские!» Везде было движение, огни не угасали в домах: только в
жилище Борецких все казалось мертвым.
Чего не знал наш друг опальный?
Слыхали мы в тюрьме своей
И басни хитрые Крылова,
И песни вещие Кольцова,
Узнали мы таких
людей,
Перед которыми поздней
Слепой народ восторг почует,
Вздохнет — и совесть уврачует,
Воздвигнув пышный мавзолей.
Так иногда, узнав случайно,
Кто спас его когда-то тайно,
Бедняк, взволнованный, бежит.
Приходит, смотрит — вот
жилище,
Но где ж хозяин? Всё молчит!
Идет бедняга на кладбище
И на могильные плиты
Бросает поздние цветы…
Если бы
люди не придумывали себе роскошных
жилищ, одежд, пищи, все нуждающиеся теперь могли бы жить без нужды, а богатые — без страха за себя и свои богатства.
Они делают так, что
человек блуждает около
жилища и никак не может попасть домой, во время ненастья залезет в какую-нибудь яму и вымажется нечистотами и т. п.
Подражание
людям у некоторых животных столь велико, что они устраивают себе
жилища, мягкие ложа для спанья и делают запасы продовольствия на зиму.
На Аку мы застали одну семью орочей. Они тоже недавно прибыли с Копи и жили в палатке. Когда выяснилось, что дальше нам плыть не удастся, я позвал Савушку и вместе с ним отправился к орочскому
жилищу. Привязанные на цепь собаки встретили нас злобным лаем. Из палатки поспешно выбежал
человек. Это был пожилой мужчина с окладистой бородой. Узнав Савушку, он прикрикнул на собак и, приподняв полу палатки, предложил нам войти в нее. Я нагнулся и прошел вперед.
Я возвратился в юрту и сказал Миону, что не заметил ничего подозрительного. На это он мне ответил, что хотя я и не видел и ничего не слышал, но все-таки тигр был поблизости. Все
люди знают, что если
человек вдруг испугался без всякой видимой причины, значит страшный зверь подошел к его
жилищу.
Русские леса трещат от топоров, гибнут миллиарды деревьев, опустошаются
жилища зверей и птиц, мелеют и сохнут реки, исчезают безвозвратно чудные пейзажи, и все оттого, что у ленивого
человека не хватает смысла нагнуться и поднять с земли топливо.
Люди считали мать Беко колдуньей. Она никуда не выходила из своего
жилища, точно боялась солнечного света. Зато к ней охотно шли темные, наивные жители бедного квартала. Она гадала им на картах, зернах кукурузы и кофейной гуще.
Если оно в том, что ты так ешь, пьешь, плодишься, строишь
жилища, одеваешься, так или иначе относишься к другим
людям и животным, то ведь всё это есть отношение всякого
человека, как рассуждающего животного, к жизни, и это отношение пропасть никак не может; таких было, и есть, и будет миллионы, и порода их сохранится наверное так же несомненно, как каждая частица материи.
С детства знакомая со всеми достоверными преданиями о чертях и их разнообразных проделках в христианских
жилищах, Марья Матвеевна хотя и слыхала, что черти чем попало швыряются, но она, по правде сказать, думала, что это так только говорится, но чтобы черт осмеливался бушевать и швырять в
людей каменьями, да еще среди белого дня — этого она не ожидала и потому не удивительно, что у нее опустились руки, а освобожденная из них девочка тотчас же выскочила и, ища спасения, бросилась на двор и стала метаться по закуткам.
Не грустью, не печалью веяло со стен запустелого
жилища былой роскоши и чудовищного своенравия: будто с насмешкой и сожалением смотрели эти напудренные пастухи и пастушки, что виднелись на обветшалых дырявых гобеленах, а в портретной галерее потемневшие лики
людей старых годов спесиво и презрительно глядели из потускневших резных рам…
Это: свечки на дощечках родителей для Китайцев; это — паломничество к известным местам магометанина, — известное количество молитвенных слов для Индейца; это — верность своему знамени и честь мундира для военного, дуэль для светского
человека, кровомщение для горца; это — известные кушанья в известные дни, известного рода воспитание своих детей; это — визиты, известное убранство
жилищ, известные празднованья похорон, родин, свадеб.
По убранству комнаты видно было, что Корнила Егорыч —
человек домовитый и, разбогатев, из кожи лез, чтоб на славу украсить
жилище свое: денег не жалел, все покупал без разбору, платил втридорога, и все невпопад.