Неточные совпадения
Темная иррациональность в
низах народной
жизни соблазняет и засасывает вершину.
Вспомнил он первое время своей светской
жизни и сестру одного из своих приятелей, с которою он проводил вечера за столом при лампе, освещавшей ее тонкие пальцы за работой и
низ красивого тонкого лица, и вспомнились ему эти разговоры, тянувшиеся как «жив-жив курилка», и общую неловкость, и стеснение, и постоянное чувство возмущения против этой натянутости.
Высокая, вечно зеленая елка судьбы увешана благами
жизни… От
низу до верху висят карьеры, счастливые случаи, подходящие партии, выигрыши, кукиши с маслом, щелчки по носу и проч. Вокруг елки толпятся взрослые дети. Судьба раздает им подарки…
Ты жив!.. Ты жив, и каждый камень твой —
Заветное преданье поколений.
Бывало, я у башни угловой
Сижу в тени, и солнца луч осенний
Играет с мохом в трещине сырой,
И из гнезда, прикрытого карнизом,
Касатки вылетают, верхом,
низомКружатся, вьются, чуждые людей.
И я, так полный волею страстей,
Завидовал их
жизни безызвестной,
Как упованье вольной, поднебесной.
В обширной и угрюмой Сибири затерялось таким же образом немало
жизней, и многие роды с вершин, освещенных солнцем, опускались навсегда в эти холодные
низы, в ущелья и туманные долины…
Но в
низах животной
жизни любовь часто уродлива и страшна. У жаб и лягушек самка вываливается из жестоко-страстных объятий самца с продырявленною грудною клеткою, с поврежденными внутренностями, нередко мертвою. Паук подползает к самке с ласками, а она бросается на него и пожирает; или подпустит к себе, отдастся его объятиям, а потом схватит и сожрет.
В сумеречной глубине души человеческой лежит дьявол. Ему нет воли. Его держит заключенным в
низах души тяжелая крышка — бог. Дьявол задыхается в глубине, рвется на волю, просит
жизни. И все очевиднее становится для человека, что это душа его просит воли, что рвущийся из-под крышки дьявол — это и есть он сам.
— Я все, мне кажется, вижу. Робкие, слабые намеки на что-то… Помнится, Достоевский говорит о вечном русском «скитальце» — интеллигенте и его драме. Недавно казалось, что вопрос, наконец, решен, скиталец перестает быть скитальцем, с
низов навстречу ему поднимается огромная стихия. Но разве это так? Конечно, сравнительно с прежним есть разница, но разница очень небольшая: мы по-прежнему остаемся царями в области идеалов и бесприютными скитальцами в
жизни.
Он хочет обращаться к черни, к
низам и верит, что взбунтовавшаяся чернь, сбросив все оковы истории и цивилизации, создаст лучшую, вольную
жизнь.
Одинаково можно найти это чувство и в
низах народной
жизни, и на вершинах, в русской литературе, у Достоевского и Соловьева, в современных религиозных исканиях.
В
низах русской
жизни — первозданная тьма, там все элементарно, все еще в первобытном прошлом.