Неточные совпадения
И кто хочет свершения исторических
судеб человечества, его развития ввысь, тот обязан принять
жестокость и боль, заковать себя в броню.
Это —
жестокость исторической
судьбы,
жестокость исторического движения, исторического испытания.
Современные люди, изнеженные, размягченные и избалованные буржуазно-покойною жизнью, не выносят не этой
жестокости сердца человеческого, — сердца их достаточно ожесточены и в мирной жизни, — они не выносят
жестокости испытаний,
жестокости движения, выводящего из покоя,
жестокости истории и
судьбы.
Судьба чуть не заставила капитана тяжело расплатиться за эту
жестокость. Банькевич подхватил его рассказ и послал донос, изложив довольно точно самые факты, только, конечно, лишив их юмористической окраски. Время было особенное, и капитану пришлось пережить несколько тяжелых минут. Только вид бедного старика, расплакавшегося, как ребенок, в комиссии, убедил даже жандарма, что такого вояку можно было вербовать разве для жестокой шутки и над ним, и над самим делом.
Другое отношение — это отношение трагическое, людей, утверждающих, что противоречие стремления и любви к миру людей и необходимости войны ужасно, но что такова
судьба человека. Люди эти большею частью чуткие, даровитые люди, видят и понимают весь ужас и всю неразумность и
жестокость войны, но по какому-то странному повороту мысли не видят и не ищут никакого выхода из этого положения, а, как бы расчесывая свою рану, любуются отчаянностью положения человечества.
«Бедный!» — читал он на всех лицах, во всех глазах, и это тем более усугубляло его страдания, что никто глубже его самого не сознавал всю наготу будущего, в которое
судьба, с обычною бессознательности
жестокостью, погружала его.
С
жестокостью того, кто бессмертен и не чтит маленьких жизней, которыми насыщается, с божественной справедливостью безликого покидал его народ и устремлялся к новым
судьбам и новые призывал жертвы, — новые возжигал огни на невидимых алтарях своих.
Очень любопытна в этом отношении
судьба идеи «ереси», которая стала источником самого зловещего фанатизма,
жестокости, насилий и злобы.
Они видят, что Карл явно пожертвовал отечеством их своенравному героизму; но предпочитают остаться верными законному правительству и предоставляют
жестокостям войны решить
судьбу их и выбор нового владыки.
Судьба привела меня в Стокгольм в 1694 году, когда весь город шептал (говорить громко истину при Карле XI не смели) о
жестокостях редукционной комиссии, о явке к верховному суду депутатов лифляндского дворянства, о резких возражениях одного из них, Паткуля, отличавшегося своим красноречием, умом и отвагою, и, наконец, о приговоре, грозившем этим представителям народным.