Неточные совпадения
В душе Нехлюдова в этот последний проведенный у тетушек день, когда свежо было воспоминание ночи, поднимались и боролись между собой два
чувства: одно —
жгучие, чувственные воспоминания животной любви, хотя и далеко не давшей того, что она обещала, и некоторого самодовольства достигнутой цели; другое — сознание того, что им сделано что-то очень дурное, и что это дурное нужно поправить, и поправить не для нее, а для себя.
Я знавал других женщин, — но
чувство, возбужденное во мне Асей, то
жгучее, нежное, глубокое
чувство, уже не повторилось.
К ее
жгучей жалости примешивалось отчасти суеверное
чувство: ей казалось, что этой жертвой она умилостивит какую-то темную силу, уже надвигающуюся мрачною тенью над головой ее ребенка.
Бедная мать! Слепота ее ребенка стала и ее вечным, неизлечимым недугом. Он сказался и в болезненно преувеличенной нежности, и в этом всю ее поглотившем
чувстве, связавшем тысячью невидимых струн ее изболевшее сердце с каждым проявлением детского страдания. По этой причине то, что в другой вызвало бы только досаду, — это странное соперничество с хохлом-дударем, — стало для нее источником сильнейших, преувеличенно-жгучих страданий.
Чувство жгучей боли и обиды подступило к его горлу; он упал на траву и заплакал. Плач этот становился все сильнее, судорожные рыдания потрясали все его маленькое тело, тем более что какая-то врожденная гордость заставляла его подавлять эту вспышку.
Что-то такое новое, хорошее, еще не испытанное проснулось у ней в груди, не в душе, а именно — в груди, где теперь вставала с страшной силой
жгучая потребность не того, что зовут любовью, а более сильное и могучее
чувство…
В эту минуту во мне сказался сын моего отца. Он не добился бы от меня иного ответа самыми страшными муками. В моей груди, навстречу его угрозам, подымалось едва сознанное оскорбленное
чувство покинутого ребенка и какая-то
жгучая любовь к тем, кто меня пригрел там, в старой часовне.
…С лишком сорок лет прошло с этого утра, и всю жизнь Матвей Кожемякин, вспоминая о нём, ощущал в избитом и больном сердце бережно и нетленно сохранённое
чувство благодарности женщине-судьбе, однажды улыбнувшейся ему улыбкой пламенной и
жгучей, и — богу, закон которого он нарушил, за что и был наказан жизнью трудной, одинокой и обильно оплёванной ядовитою слюною строгих людей города Окурова.
Долго глядела она на темное, низко нависшее небо; потом она встала, движением головы откинула от лица волосы и, сама не зная зачем, протянула к нему, к этому небу, свои обнаженные, похолодевшие руки; потом она их уронила, стала на колени перед своею постелью, прижалась лицом к подушке и, несмотря на все свои усилия не поддаться нахлынувшему на нее
чувству, заплакала какими-то странными, недоумевающими, но
жгучими слезами.
Самое светлое
чувство делается острым,
жгучим, делается темным, — чтоб не сказать другого слова, — если его боятся, если его прячут, оно начнет верить, что оно преступно, и тогда оно сделается преступным; в самом деле, наслаждаться чем-нибудь, как вор краденым, с запертыми дверями, прислушиваясь к шороху, — унижает и предмет наслажденья и человека.
Общество садилось за столы, гремя придвигаемыми стульями… Бобров продолжал стоять на том самом месте, где его покинула Нина.
Чувства унижения, обиды и безнадежной, отчаянной тоски попеременно терзали его. Слез не было, но что-то
жгучее щипало глаза, и в горле стоял сухой и колючий клубок… Музыка продолжала болезненно и однообразно отзываться в его голове.
Ради самого бога, мог ли он воздержаться, мог ли не дать воли
чувству стяжания, которое делается в особенности
жгучим, почти нестерпимым, при виде того, что плохо лежит!
Но он равнодушно слушал то, что говорили про него, поглощенный
чувством всепобеждающего
жгучего любопытства.
Благодаря греху между полом и половым
чувством, или сексуальностью, установляется напряженный и
жгучий антагонизм.
Княжна сравнивала эту любовь с своим
чувством к Воротынскому и находила, что и она была бы способна на такой подвиг; что даже возможность такого подвига доставила бы ей то
жгучее наслаждение, которое, пожалуй, неизмеримо выше наслаждения чувствовать себя любимой взаимно.
Недоумение Григория Семенова возросло до крайних пределов. Ему и не верилось, и хотелось верить ее словам. Ненависть вдруг исчезла из его сердца, растаяла перед ласками так бессердечно год тому назад отвергнувшей его девушки, как лед под лучами
жгучего тропического солнца; она сменилась снова как бы даже выросшим от годичной паузы
чувством любви. Тот шаг, который, говорят, существует между
чувством любви и ненависти, был им сделан, — он любил снова.
Когда вы больше узнаете меня и мой характер, вы поймете, что для меня время не играет в деле
чувства никакой роли, и что любовь, которую я питаю к вам, искренняя,
жгучая, сильная и вечная…
Хочется заглушить в душевном тайнике память о
жгучем, томительном, захватывающем дыханье
чувстве, что сладко-огненной струей пробегало по всем его суставам и, ровно пламенной иглой, насквозь кололо его бедное сердце, когда белолицые, полногрудые озорницы, изловив его, сжимали в своих жарких объятьях, обдавали постное лицо горячим, сладострастным дыханьем…