Он снова замолк, и Сашка почувствовал, как задрожала рука, лежавшая на его шее. Все сильнее дрожала и дергалась она, и чуткое безмолвие ночи внезапно нарушилось всхлипывающим,
жалким звуком сдерживаемого плача. Сашка сурово задвигал бровями и осторожно, чтобы не потревожить тяжелую, дрожащую руку, сковырнул с глаза слезинку. Так странно было видеть, как плачет большой и старый человек.
Неточные совпадения
Еще не успели за ним затворить дверь, как опять раздались всё те же бойкие, веселые
звуки, так не шедшие ни к месту, в котором они производились, ни к лицу
жалкой девушки, так упорно заучивавшей их. На дворе Нехлюдов встретил молодого офицера с торчащими нафабренными усами и спросил его о помощнике смотрителя. Это был сам помощник. Он взял пропуск, посмотрел его и сказал, что по пропуску в дом предварительного заключения он не решается пропустить сюда. Да уж и поздно..
Верстах в восьмидесяти от Нижнего взошли мы, то есть я и мой камердинер Матвей, обогреться к станционному смотрителю. На дворе было очень морозно и к тому же ветрено. Смотритель, худой, болезненный и
жалкой наружности человек, записывал подорожную, сам себе диктуя каждую букву и все-таки ошибаясь. Я снял шубу и ходил по комнате в огромных меховых сапогах, Матвей грелся у каленой печи, смотритель бормотал, деревянные часы постукивали разбитым и слабым
звуком…
Она тарахтела и взвизгивала при малейшем движении; ей угрюмо вторило ведро, привязанное к ее задку, и по одним этим
звукам да по
жалким кожаным тряпочкам, болтавшимся на ее облезлом теле, можно было судить о ее ветхости и готовности идти в слом.
Ноющий и
жалкий писк лампочки раздражал меня гораздо менее, чем
звуки, исходившие от моего приятеля.
И сами люди, первоначально родившие этот шум, смешны и
жалки: их фигурки, пыльные, оборванные, юркие, согнутые под тяжестью товаров, лежащих на их спинах, суетливо бегают то туда, то сюда в тучах пыли, в море зноя и
звуков, они ничтожны по сравнению с окружающими их железными колоссами, грудами товаров, гремящими вагонами и всем, что они создали.
Мне еще больше показалось теперь, что я огорчила его, и стало
жалко. Мы с Катей проводили его до крыльца и постояли на дворе, глядя по дороге, по которой он скрылся. Когда затих уже топот его лошади, я пошла кругом на террасу и опять стала смотреть в. сад, и в росистом тумане, в котором стояли ночные
звуки, долго еще видела и слышала все то, что хотела видеть и слышать.
В то же время Арбузов не переставал видеть потолок с трещинами и слышать странно переплетающиеся
звуки, но все это принадлежало к чужому, стерегущему, враждебному миру,
жалкому и неинтересному по сравнению с теми грезами, в которых он жил.
В этой раме туманной
Лица воинов
жалки на вид,
И подмоченный
звук барабанный
Словно издали жидко гремит…
…Он опять орет, и я не могу больше писать. Как ужасно, когда человек воет. Я слышал много страшных
звуков, но этот всех страшнее, всех ужаснее. Он не похож ни на что другое, этот голос зверя, проходящий через гортань человека. Что-то свирепое и трусливое; свободное и
жалкое до подлости. Рот кривится на сторону, мышцы лица напрягаются, как веревки, зубы по-собачьи оскаливаются, и из темного отверстия рта идет этот отвратительный, ревущий, свистящий, хохочущий, воющий
звук…
— Э, что там приемы. К черту! — крикнул студент, и у него этот крик вырвался неожиданно таким полным и сильным
звуком, что он вдруг почувствовал в себе злобную и веселую радость. — Я слишком много намолчался за эти два месяца, чтобы еще разбираться в приемах. Да! И стыдно, и
жалко, и смешно глядеть, Павел Аркадьевич, на вашу игру. Знаете, летом в увеселительных садах выходят иногда дуэтисты-лапотники. Знаете...
Мальчик перестал читать и задумался. В избушке стало совсем тихо. Стучал маятник, за окном плыли туманы… Клок неба вверху приводил на память яркий день где-то в других местах, где весной поют соловьи на черемухах… «Что это за
жалкое детство! — думал я невольно под однотонные
звуки этого детского голоска. — Без соловьев, без цветущей весны… Только вода да камень, заграждающий взгляду простор божьего мира. Из птиц — чуть ли не одна ворона, по склонам — скучная лиственница да изредка сосна…»
— Ну! — сказал он себе и запел что-то без слов — и так жидок, так подло-нерешителен был пронесшийся и в
жалких корчах умерший
звук, что Чистякову стало страшно.
«Люди ее хороши, — продолжала петь Илька. — Они красивы, храбры, имеют красивых жен. Нет тех людей, которые могли бы победить их на войне или в словесных спорах. Народы завидуют им. Один только и есть у них недостаток: они не знают песни. Песнь их
жалка и ничтожна. Она не имеет задора.
Звуки ее заставляют жалеть о Венгрии…»
Но эти слова звучали жалобным, отчаянным криком и мольбой о прощении. Как только Ростов услыхал этот
звук голоса, с души его свалился огромный камень сомнения. Он почувствовал радость и в то же мгновение ему стало
жалко несчастного, стоявшего перед ним человека; но надо было до конца довести начатое дело.