Неточные совпадения
— Какое веселье! Живу — и
будет с меня. Давеча молотил, теперь — отдыхаю. Ашать (по-башкирски: «
есть») вот мало дают — это скверно. Ну, да теперь зима, а у нас в Башкирии в это время все голодают. Зимой хлеб с
мякиной башкир
ест, да так отощает, что страсть! А наступит весна, ожеребятся кобылы, начнет башкир кумыс
пить — в месяц его так разнесет, и не узнаешь!
— Да видно по обличью-то… Здесь все пшеничники живут, богатей, а у тебя скула не по-богатому: может, и хлеб с хрустом
ел да с
мякиной.
Поляков писал: «Хлеб в Мало-Тымовском поселении
был до такой степени плох, что не всякая собака решается
есть его; в нем
была масса неперемолотых, целых зерен,
мякины и соломы; один из присутствовавших при осмотре хлеба моих сотоварищей справедливо заметил: „Да, этим хлебом так же легко завязить все зубы, как и найти в них зубочистку для их очистки“».]
Было как-то у меня до нее небольшое дело касательно совращения, только очень уж она ловка, на
мякину никак не подденешь.
Быть может, ему предстояло бы даже познакомиться с подспорьем в виде
мякины, потому что, как ни благодушен буржуа, но он поступается мясцом только в форме объедков, за натуральное же мясо и цену дерет натуральную.
«Чтой-то за парень! Рослый, плечистый, на все руки и во всякое дело парень! Маленечко вот только бычком смотрит, маленечко вороват, озорлив, — ну, да не без этого! И в хорошем хлеву
мякина есть. И то сказать, я ведь потачки не дам: он вороват, да и я узловат! Как раз попотчую из двух поленцев яичницей; а парень ловкий, нече сказать, на все руки парень!»
Немного погодя Глеб и сын его распрощались с дедушкой Кондратием и покинули озеро. Возвращение их совершилось таким же почти порядком, как самый приход; отец не переставал подтрунивать над сыном, или же, когда упорное молчание последнего чересчур забирало досаду старика, он принимался бранить его, называл его
мякиной, советовал ему отряхнуться, прибавляя к этому, что хуже
будет, коли он сам примется отряхать его. Но сын все-таки не произносил слова. Так миновали они луга и переехали реку.
Мякина, как
есть,
мякина!
— Ну, что, дьячок, что голову-то повесил? Отряхнись! — сказал Глеб, как только прошло первое движение досады. — Али уж так кручина больно велика?.. Эх ты! Раненько, брат, кручиной забираешься… Погоди,
будет время, придет и незваная, непрошеная!..
Пой, веселись — вот пока твоя вся забота… А ты нахохлился; подумаешь, взаправду несчастный какой… Эх ты, слабый, пра, слабый! Ну, что ты за парень? Что за рыбак?
Мякина, право слово,
мякина! — заключил Глеб, постепенно смягчаясь, и снова начал ухмыляться в бороду.
— Брезгует мною, дворянин. Имеет право, чёрт его возьми! Его предки жили в комнатах высоких, дышали чистым воздухом,
ели здоровую пищу, носили чистое бельё. И он тоже. А я — мужик; родился и воспитывался, как животное, в грязи, во вшах, на чёрном хлебе с
мякиной. У него кровь лучше моей, ну да. И кровь и мозг.
И заочно я совершенно уверен, что провеянное зерно содержит в себе наполовину
мякины, а напротив,
мякина содержит наполовину невывеянного зерна, — зачем же я
буду удостоверяться в этом?
— Ну, Андрюша! — сказал старый крестьянин, — слушал я, брат, тебя: не в батюшку ты пошел! Тот
был мужик умный: а ты, глупая голова, всякой нехристи веришь! Счастлив этот краснобай, что не я его возил: побывал бы он у меня в городском остроге. Эк он подъехал с каким подвохом, проклятый! Да нет, ребята! старого воробья на
мякине не обманешь: ведь этот проезжий — шпион.
Испугались шпионы мои
И кинулись прочь: человека заслыша,
Так стаей с
мякины летят воробьи.
Затих я, прищурился — снова явились,
Глазенки мелькают в щели.
Что́
было со мною — всему подивились
И мой приговор изрекли: —
Такому-то гусю ужь что́ за охота!
Лежал бы себе на печи!
И видно не барин: как ехал с болота.
Так рядом с Гаврилой… «Услышит,
молчи...
Куропаточьи привады делаются не из снопов, а из хлебной
мякины всякого рода: насыпается круг
мякины, сажень в поперечнике, и во все стороны от этого круга, в виде расходящихся лучей, проводятся дорожки из той же
мякины; длина их произвольная, и сказать, чем они
будут длиннее, тем лучше.
«Черти проклятые!.. с жиру бесятся! к нам бы их спровадить, чтобы в черных избах пожили да
мякины пожевали!» Славянские претензии Шерамур все считал пустяками, которые Аксаков в Москве выдумал вместе с Кокоревым, и Шерамур рассердился и «вышел», то
есть перестал барабанить.
[Напротив, тех людей, которым бывшее крепостное устройство и все общественные отношения, бывшие следствием его, шли впрок, можно уподобить гастрономам, расслабившим и изнежившим свой желудок тончайшими изобретениями поварского искусства: ясно, что они, во-первых,
будут гораздо крепче держаться за свой изящный стол, нежели бедняки за свою
мякину, а во-вторых, если уж принуждены
будут сесть на грубую пищу, то гораздо скорее погибнут от нее, нежели те же бедняки, переведенные с
мякины на чистый хлеб…]
Их можно сравнить с людьми, которые вынуждены
есть хлеб пополам с
мякиной: долгое употребление такой пищи, конечно, имеет влияние на организм и искажает его здоровье; но едва ли кто-нибудь станет утверждать, что,
поевши несколько лет мякинного хлеба, человек делается неспособным
есть чистый хлеб.
«А мне наплевать! — думал он, ложась в постель. — Она воображает, может
быть, что я без нее жить не могу! Ну, нет… Завтра же ее выгоню. Пусть себе там со своими мужиками
мякину жует. А Тришку-подлеца… чтоб и духу не
было! Утром же расчет…»
— Уж недалече наша мыза, вот видишь, барынька, — сказал Кирилл, указывая кнутом на выдвигающийся из-за березовой рощи господский дом. — А вот влево, в другую сторону, чуть видно вдали, экономия пана Сурмина. Богаче всех в здешнем краю. Две мельницы, винокуренный завод, да и хлопы его против других панских живут, як у Иезуса на плечике.
Едят чистый русский хлеб без
мякины, и хаты у них не курные.
Рабочие и прислуга не получали жалованья за несколько месяцев, крестьяне
ели хлеб из
мякины пополам с корою деревьев и мхом.
И будто бы потому он
ел черствый хлеб с
мякиной пополам, жердочками подпирал валившуюся хижину свою, все кряхтел, все жаловался на свою бедность и беспрестанно завидовал богатым.
— Энто, — говорит, — пистолет, ты не ладно придумал. У меня тут вас, псковичей, пол-лазарета. Все к своей губернии притулились. Ежели всех на бабий фронт к бабам отпускать, кто же воевать до победного конца
будет? Я, что ли, со старшей сестрой в резерве? У меня, золотой мой, у самого в Питере жена-дети, тоже свое семейство некупленное… Однако ж терплю, с должности своей не сигаю, а и я ведь не на
мякине замешен. Крошки с халата бы лучше сдул, ишь обсыпался, как цыган махоркой…