Неточные совпадения
— Еду мимо, вижу — ты подъехал. Вот что: как думаешь — если выпустить
сборник о Толстом, а? У меня
есть кое-какие знакомства
в литературе. Может — и ты попробуешь написать что-нибудь? Почти шесть десятков лет работал человек, приобрел всемирную славу, а — покоя душе не мог заработать. Тема! Проповедовал: не противьтесь злому насилием, закричал: «Не могу молчать», — что это значит, а? Хотел молчать, но — не мог? Но — почему не мог?
— Прозевал книгу, уже набирают. Достал оттиски первых листов. Прозевал, черт возьми! Два сборничка выпустил, а третий — ускользнул. Теперь, брат, пошла мода на
сборники. От беков, Луначарского, Богданова, Чернова и до Грингмута, монархиста, все предлагают товар мыслишек своих оптом и
в розницу. Ходовой товар. Что
будем есть?
— Недавно
в таком же вот собрании встретил Струве, — снова обратился Тагильский к Самгину. — Этот, сообразно своей натуре, продолжает
быть слепым, как сыч днем. Осведомился у меня: как мыслю? Я сказал: «Если б можно
было выкупать идеи, как лошадей, которые гуляли
в — барском овсе, я бы дал вам по пятачку за те мои идеи, которыми воспользовался
сборник “Вехи”».
(Эта статья Н. Бердяева
была напечатана
в газете «Биржевые ведомости» 5 ноября 1914 г. и
в настоящий
сборник не вошла.
Сверх того, барышни
были большие любительницы стихов, и не
было дома (с барышнями),
в котором не существовало бы объемистого рукописного
сборника или альбома, наполненных произведениями отечественной поэзии, начиная от оды «Бог» и кончая нелепым стихотворением: «На последнем я листочке».
Там он, покуда
было светло, занимался переписыванием «цветничков» (молитвенных
сборников), располагая, по-видимому, продавать их
в пользу церкви, а вечером, сидя без огня,
пел духовные песни, отголоски которых нередко проникали и
в господские комнаты.
По поводу моей статьи князь С. Трубецкой сказал, что не согласился бы участвовать
в сборнике, если бы знал, что там
будет такая ницшеанская статья.
Он
был старым большевиком, участвовал
в ряде
сборников и журналов вместе с Лениным.
— А
в Кирилловой книге [Кириллова книга — изданный
в 1644 году
в Москве
сборник статей, направленных против католической церкви; название получил по первой статье
сборника, связанной с именем Кирилла Иерусалимского.] сказано, — отозвался из угла скитский старец: — «Да не
будем к тому младенцы умом, скитающися во всяком ветре учения, во лжи человеческой,
в коварстве козней льщения. Блюдем истинствующие
в любви».
[Письма
В. А. Жуковского, И. Т. Спасского,
В. И. Даля о кончине А. С. Пушкина
были тогда широко распространены (а копиях) по России; последние два приводятся
в сборниках воспоминаний о Пушкине, изданных Гослитиздатом (1936 и 1950).]
Официальные мои письма все, кажется, к вам ходят через Петербург — с будущей почтой
буду отвечать Сергею Григорьевичу, на днях получил его листок от 25 — го числа [Много писем С. Г. Волконского к Пущину за 1840–1843, 1855 гг., характеризующих их взаимную сердечную дружбу и глубокое, искреннее уважение —
в РО (ф. 243 и Фв. III, 35),
в ЦГИА (ф. 279, оп. I, № 254 и 255), за 1842, 1854 и 1857 гг. напечатаны
в сборниках о декабристах.] — он
в один день с вами писал, только другой дорогой.
Вдруг, и почти тогда же, как я предлагал напечатать здесь, — печатают нашу поэму там, то
есть за границей,
в одном из революционных
сборников, и совершенно без ведома Степана Трофимовича.
Спиридон Иваныч Редкин
был типичным дополнением «академии». Он являлся
в роли шакала, когда чуял легкую добычу, как
в данном случае. Заказывая романы, повести,
сборники и мелкие брошюры, он вопрос о гонораре оставлял «впредь до усмотрения». Когда приносили совсем готовую рукопись, Спирька чесал
в затылке, морщился и говорил...
А когда
в 1894 году я издал «Забытую тетрадь», мой первый
сборник стихов, эти самые «Бурлаки» по цензурным условиям
были изъяты и появились
в следующих изданиях «Забытой тетради»…
Его стихотворение «Реквием»
было написано давно, долго ходило по рукам, а потом как-то проскочило
в сборник-декламатор «Живая струна», но
в числе нескольких стихотворений
было запрещено для чтения на сцене.
— Вы видите, являюсь к моей ученице; вы мой выводок, — ваше первое произведение
было напечатано
в моем
сборнике, — прошамкал он, подходя к Татьяне Васильевне.
[Писарев успел написать только один акт этой комедии, который и
был напечатан после его смерти,
в 1830 году,
в «Московском вестнике», выходившем тогда
сборниками.]
В «Русской беседе» напечатаны «Записки» Державина,
в «Отечественных записках»,
в «Библиографических записках» и
в «Московских ведомостях» недавно помещены
были извлечения из сочинений князя Щербатова,
в «Чтениях Московского общества истории» и
в «Пермском
сборнике» — допросы Пугачеву и многие документы, относящиеся к историй пугачевского бунта;
в «Чтениях»
есть, кроме того, много записок и актов, весьма резко характеризующих тогдашнее состояние народа и государства; месяц тому назад г. Иловайский,
в статье своей о княгине Дашковой, весьма обстоятельно изложил даже все подробности переворота, возведшего Екатерину на престол; наконец, сама книга г. Афанасьева содержит
в себе множество любопытных выписок из сатирических журналов — о ханжестве, дворянской спеси, жестокостях и невежестве помещиков и т. п.
Статья г. Бема о воспитании помещена
была в 1 № «Морского
сборника» за 1856 год, и долго после того журнальные статьи по этому предмету писались: «По поводу статьи г. Бема», до тех пор, пока не явилась
в «Морском» же «
сборнике» статья г. Пирогова; тогда стали писать: «По поводу ”Вопросов жизни”» и начинать словами: «
В настоящее время, когда вопрос о воспитании поднят «Морским
сборником» и когда Пирогов высказал столь ясный взгляд на значение образования», и пр.
Об этом
есть свидетельство
в Паисиевском
сборнике.
— Что дальше, то и хуже
будет. Худа ждать надо, добра не видать, —
в «
Сборнике» писано… Земля на выкуп пойдет.
Но еще более разительный пример представили петербургские студенты: задумавши издавать
сборник своих ученых трудов, они сочли долгом испросить на это одобрение г. Аксакова и
были в великом восторге, когда автор «Семейной хроники» одобрил их намерение издавать ученый
сборник.
Так, например, недавно
были напечатаны «Сумасшедший дом» Воейкова [Речь идет о стихотворении А. Ф. Воейкова «Дом сумасшедших», напечатанном (
в первоначальной редакции)
в «
Сборнике, издаваемом студентами императорского Петербургского университета», СПб.
339–343.], пародия Батюшкова на «Певца во стане русских воинов» [Пародия Батюшкова на «Певца во стане русских воинов» Жуковского — «Певец
в Беседе славянороссов» (или «Певец
в Беседе любителей русского слова») —
была опубликована М. Н. Лонгиновым
в «Современнике», 1856, кн. V.] и пр.; так представлены
были (
в «Записках» г. Лонгинова [Речь идет о «Библиографических записках» М. Н. Лонгинова, печатавшихся
в «Современнике»
в 1856–1857 гг. (см. также «Сочинения М. Н. Лонгинова», т. I, M. 1915).],
в «
Сборнике» студентов СПб. университета) новые интересные сведения о мартинистах, о Радищеве, о Новикове [О Радищеве см. заметку М. Н. Лонгинова «Алексей Михайлович Кутузов и Александр Николаевич Радищев (1749–1802)»
в кн. VIII «Современника» за 1856 г.
— А то другой и неглупый человек видит много интересного и по морскому делу и так вообще, а написать не умеет… да… И ни с кем не может поделиться своими сведениями, напечатать их, например,
в «Морском
Сборнике» [Первые статьи Станюковича
были напечатаны
в «Морском
Сборнике». — Ред.]… И это очень жаль.
— Очень благодарю вас за доставленное удовольствие, Ашанин. Интересно и написано хорошо. Много фактических сведений. Вы оставьте рукопись у меня, я пошлю ее
в «Морской
Сборник». Она должна
быть напечатана… да-с.
Подробности этой встречи я описал
в очерке, помещенном
в одном
сборнике, и повторять здесь не
буду. Для меня, юноши из провинции, воспитанного
в барской среде, да и для всех москвичей и иногородных из сколько-нибудь образованных сфер, Щепкин
был национальной славой. Несмотря на сословно-чиновный уклад тогдашнего общества, на даровитых артистов, так же как и на известных писателей, смотрели вовсе не сверху вниз, а, напротив, снизу вверх.
В то время наше писательское товарищество («Книгоиздательство писателей
в Москве») решило издавать беллетристические
сборники, редактором избрало меня, и приведенное письмо Короленко — ответ на мою просьбу принять участие
в наших товарищеских
сборниках. Лозунги наши
были: ничего антижизненного, антиобщественного, антиреволюционного; стремление к простоте и ясности языка; никаких вывертов и кривляний.
— Ей-богу же, хорошо! Сукин вы сын этакий! Картошка моя жареная! — Он щурился, и смеялся, и потрясал руками, и обнимал меня. — Вот что, голубчик.
В пользу нашего черниговского землячества скоро выходит
сборник, — дайте туда вот эти ваши стихи… Добре, ей же богу, добре! Мне кажется, вы
будете писать. Главное, что хорошо, — вы искренни. Чувствуется, — вы пишете то, что вправду переживаете.
Сборник был конфискован и сожжен до его выхода
в свет. Несколько десятков экземпляров удалось спасти. Книга читалась нарасхват.
Деликатный Телешов ответил, что рассказ слишком велик и не может
быть помещен
в очередном
сборнике по своим размерам.
Я выступил
в нашем издательстве с программой, которую
в двух словах можно
было охарактеризовать так: утверждение жизни. Этим приблизительно все уже сказано:
в сборниках наших не должно найти место даже самое талантливое произведение, если оно идет против жизни, против необходимости борьбы за лучшую жизнь, за перенесение центра тяжести
в потусторонний мир, за отрицание красоты и значительности жизни.
Это нашло себе выражение
в нашумевшем
в свое время
сборнике «Вехи»,
в котором
были подвергнуты резкой критике материализм, позитивизм, утилитаризм революционной интеллигенции, ее равнодушие к высшим ценностям духовной жизни.
Есть, например, заграничный
сборник (который мог бы появиться и
в России) писем двух крупных личностей: одного романиста, другого ученого и общественного деятеля, к их другу, умершему за границей, с которым оба они должны
были разойтись по некоторым, тогда жгучим, вопросам и принципам.
Пироговские «Вопросы жизни»
были напечатаны
в «Морском
сборнике» по приказанию великого князя Константина Николаевича.
В сборнике главною статьею
был отрывок Пирогова под заглавием «Чего мы желаем?».
В феврале 1859 года
в Одессе
был выпущен «Новороссийский литературный
сборник», издателем которого
был очень мало знающий
в литературе человек, А. Георгиевский, но и он посвятил свой
сборник «имени Н. И. Пирогова».
— Да-с; но вы понимаете, добрейший Лука Иванович, что теперь время тугое, книги нейдут, надо много затратить на такое издание. Вот я и хотел вам предложить, — голос его понизился и стал еще мягче, —
быть главным деятелем этого
сборника; работы
будет вдоволь, и я вам вполне ее гарантирую хоть на два года, но так, чтобы плата за пьесу
была в округу, без расчета по листам.
(Во II томе
сборника г. Любавского
есть интересное
в этом роде дело о рядовом Карпе Орлове, который тоже, возымев личность к иконам и взойдя
в церковь села Перелет, начал стрелять по иконостасу из казенного ружья.
Очень может
быть — там нет никаких дел, потому что во время составления
сборников Любавского никому из наших русских современников еще не приходило на мысль искать идеала правосудия
в старинном судебном порядке, не предвиделось и того, что скоро может представиться надобность доказывать несостоятельность следственного процесса
в дореформенное время.
Сверх того
есть еще несколько толков, о которых ни
в одной печатной книге, доселе изданной, не упоминается, но говорится лишь
в разных рукописных сочинениях [О немногих упоминается
в «
Сборнике» г. Кельсиева и новом «Энциклопедическом словаре», изданном
в Петербурге
в 1861 г.].