Неточные совпадения
Всякая национальность есть богатство
единого и братски объединенного
человечества, а не препятствие на его пути.
Космополитизм есть уродливое и неосуществимое выражение мечты об
едином, братском и совершенном
человечестве, подмена конкретно живого
человечества отвлеченной утопией.
Национальность и борьба за ее бытие и развитие не означает раздора в
человечестве и с
человечеством и не может быть в принципе связываема с несовершенным, не пришедшим к
единому состоянием
человечества, подлежащим исчезновению при наступлении совершенного единства.
До последней степени обострившийся вопрос об отношении всякого индивидуального национального бытия к
единому и объединенному
человечеству должен быть решен, как вопрос космического размаха.
Ты возразил, что человек жив не
единым хлебом, но знаешь ли, что во имя этого самого хлеба земного и восстанет на тебя дух земли, и сразится с тобою, и победит тебя, и все пойдут за ним, восклицая: «Кто подобен зверю сему, он дал нам огонь с небеси!» Знаешь ли ты, что пройдут века и
человечество провозгласит устами своей премудрости и науки, что преступления нет, а стало быть, нет и греха, а есть лишь только голодные.
Кто знает, может быть, этот проклятый старик, столь упорно и столь по-своему любящий
человечество, существует и теперь в виде целого сонма многих таковых
единых стариков и не случайно вовсе, а существует как согласие, как тайный союз, давно уже устроенный для хранения тайны, для хранения ее от несчастных и малосильных людей, с тем чтобы сделать их счастливыми.
Он делит
человечество на замкнутые культурно-исторические типы,
человечество не имеет у него
единой судьбы.
Ни
единого светского на шестьдесят нумеров духовенства, и это страшная мысль, историческая мысль, статистическая мысль, наконец, и из таких-то фактов и воссоздается история у умеющего; ибо до цифирной точности возводится, что духовенство по крайней мере в шестьдесят раз жило счастливее и привольнее, чем все остальное тогдашнее
человечество.
«Благодетель — есть необходимая для
человечества усовершенствованнейшая дезинфекция, и вследствие этого в организме
Единого Государства никакая перистальтика…» — я прыгающим пером выдавливал эту совершенную бессмыслицу и нагибался над столом все ниже, а в голове — сумасшедшая кузница, и спиною я слышал — брякнула ручка двери, опахнуло ветром, кресло подо мною заплясало…
— Если вы знакомы с историей религий, сект, философских систем, политических и государственных устройств, то можете заметить, что эти прирожденные
человечеству великие идеи только изменяются в своих сочетаниях, но число их остается одинаким, и ни
единого нового камешка не прибавляется, и эти камешки являются то в фигурах мрачных и таинственных, — какова религия индийская, — то в ясных и красивых, — как вера греков, — то в нескладных и исковерканных представлениях разных наших иноверцев.
Народы, грядя на совершение судеб
человечества, не знали аккорда, связывавшего их звуки в
единую симфонию; Августин на развалинах древнего мира возвестил высокую мысль о веси господней, к построению которой идет
человечество, и указал вдали торжественную субботу успокоения.
Это было поэтико-религиозное начало философии истории; оно очевидно лежало в христианстве, но долго не понимали его; не более, как век тому назад,
человечество подумало и в самом деле стало спрашивать отчета в своей жизни, провидя, что оно недаром идет и что биография его имеет глубокий и
единый всесвязывающий смысл.
Есть народы, жившие жизнью доисторической; другие — живущие жизнью внеисторическою; но, раз вступивши в широкий поток
единой и нераздельной истории, они принадлежат
человечеству, и, с другой стороны, им принадлежит все прошлое
человечества.
Если бы можно было изнутри взглянуть на семью, на род, нацию,
человечество, то все это представлялось бы как
единое, многоликое, многоочитое существо.
Человечество есть поистине
единый Адам, и ветхий, и новый, и первозданный, и возрожденный во Христе, и слова Господа Иисуса о том, что Он сам присутствует и в алчущих, и в жаждущих, и в заключенных, и во всем страждущем
человечестве [См. Притчу об овцах и козлах (Мф. 25:31–46).], надо принимать в их полном значении.
Единый и универсальный всечеловек, собранное и потому соборное
человечество, объемлющее живых и мертвых, а также еще нерожденных, онтологически содержится в новом Адаме, потому Церковь и есть истинное
Человечество, как положительная сила.
Человечество существует как семья, как племя, как классы, как национальности, как расы, наконец, как
единый человеческий род.
Человечество существует не только как индивидуальности, но и как семьи, племена, роды, народы, причем все эти единства образуют
единую иерархическую организацию.
Троицы, ипостасный Сын ипостасного Отца, из которого исходит ипостасный Дух Святой, а как
единая и единственная ипостась, моноипостасный момент в безыпостасном Божестве (притом личность свойственна Христу скорее в
человечестве Его, нежели божестве).
«Все… ну, напр., хоть законодатели и установители
человечества, начиная с древнейших, продолжая Ликургами, Солонами, Магометами, Наполеонами и т. д., — все до
единого были преступники, и уж конечно не останавливались перед кровью, если только кровь могла им помочь…
В средние века
человечество считали
единым мистическим телом.
Христианское учение идеала есть то
единое учение, которое может руководить
человечеством. Нельзя, не должно заменять идеал Христа внешними правилами, а надо твердо держать этот идеал перед собой во всей чистоте его и, главное, верить в него.
Все эти формы обнаруживают лишь глубокий раздор в
человечестве, разобщенность, отсутствие
единого духа, все они являются формами узаконенного разъединения, договорами о том, чтобы друг друга оставить в покое, в одиночестве, в нежелании избрать истину.
Единого христианского
человечества,
единого духовного космоса уже нет в новой истории.
Нынешнее же яростное и злобное деление на мир «буржуазный» и мир «социалистический» есть окончательная измена христианству и окончательное отрицание
человечества как
единого рода Божьего.
Единение же достигается никак не насильственным и невозможным удержанием всех людей в раз усвоенном внешнем исповедании одного религиозного учения, которому приписывается непогрешимость, а только свободным движением всего
человечества в приближении к
единой истине, которая одна и поэтому одна и может соединить людей.