Неточные совпадения
«Полегче! легче!» — слышится голос, телега спускается с кручи: внизу плотина широкая и широкий ясный
пруд, сияющий, как медное
дно, перед солнцем; деревня, избы рассыпались на косогоре; как звезда, блестит в стороне крест сельской церкви; болтовня мужиков и невыносимый аппетит в желудке…
Не слушая ее, Самгин прошел к себе, разделся, лег, пытаясь не думать, но — думал и видел мысли свои, как пленку пыли на поверхности темной, холодной воды — такая пленка бывает на
прудах после ветреных
дней.
Между тем уж он переехал на дачу и
дня три пускался все один по кочкам, через болото, в лес или уходил в деревню и праздно сидел у крестьянских ворот, глядя, как бегают ребятишки, телята, как утки полощутся в
пруде.
— Пойду сыщу брод, — продолжал Ермолай с уверенностью, как будто во всяком
пруде непременно должен существовать брод, — взял у Сучка шест и отправился в направлении берега, осторожно выщупывая
дно.
Мы пошли было с Ермолаем вдоль
пруда, но, во-первых, у самого берега утка, птица осторожная, не держится; во-вторых, если даже какой-нибудь отсталый и неопытный чирок и подвергался нашим выстрелам и лишался жизни, то достать его из сплошного майера наши собаки не были в состоянии: несмотря на самое благородное самоотвержение, они не могли ни плавать, ни ступать по
дну, а только даром резали свои драгоценные носы об острые края тростников.
— Да, он не глубок, — заметил Сучок, который говорил как-то странно, словно спросонья, — да на
дне тина и трава, и весь он травой зарос. Впрочем, есть тоже и колдобины [Глубокое место, яма в
пруде или реке. — Примеч. авт.].
Иногда с покрова выпадал снег и начинались серьезные морозы. И хотя в большинстве случаев эти признаки зимы оказывались непрочными, но при наступлении их сердца наши били усиленную тревогу. Мы с любопытством следили из окон, как на
пруде, под надзором ключницы, дворовые женщины замакивали в воде и замораживали ощипанную птицу, и заранее предвкушали то удовольствие, которое она доставит нам в вареном и жареном виде в праздничные
дни.
Дело оказалось простым: на Лубянской площади был бассейн, откуда брали воду водовозы. Вода шла из Мытищинского водопровода, и по мере наполнения бассейна сторож запирал краны. Когда же нужно было наполнять Челышевский
пруд, то сторож крана бассейна не запирал, и вода по трубам шла в банный
пруд.
В некоторых банях даже воровали городскую воду. Так, в Челышевских банях, к великому удивлению всех,
пруд во дворе, всегда полный воды, вдруг высох, и бани остались без воды. Но на другой
день вода опять появилась — и все пошло по-старому.
На третий или на четвертый
день мы с братом и сестрой были в саду, когда Крыжановский неожиданно перемахнул своими длинными ногами через забор со стороны
пруда и, присев в высокой траве и бурьянах, поманил нас к себе. Вид у него был унылый и несчастный, лицо помятое, глаза совсем мутные, нос еще более покривился и даже как будто обвис.
Такие ростки я, должно быть, вынес в ту минуту из беззаботных, бесцельных и совершенно благонамеренных разговоров «старших» о непопулярной реформе. Перед моими глазами были лунный вечер, сонный
пруд, старый замок и высокие тополи. В голове, может быть, копошились какие-нибудь пустые мыслишки насчет завтрашнего
дня и начала уроков, но они не оставили никакого следа. А под ними прокладывали себе дорогу новые понятия о царе и верховной власти.
В особенно погожие
дни являются горожане и горожанки. Порой приходит с сестрой и матерью она, кумир многих сердец, усиленно бьющихся под серыми шинелями. В том числе — увы! — и моего бедного современника… Ей взапуски подают кресло. Счастливейший выхватывает кресло из толпы соперников… Усиленный бег, визг полозьев, морозный ветер с легким запахом духов, а впереди головка, уткнувшаяся в муфту от мороза и от страха… Огромный
пруд кажется таким маленьким и тесным… Вот уже берег…
Жаркий
день ранней осени. От стоячих
прудов идет блеск и легкий запах тины… Мертвый замок, опрокинутый в воде, грезит об умершей старине. Скучно снуют лебеди, прокладывая следы по зеленой ряске, тихо и сонно квакают разомлевшие лягушки.
Каждый
день после обеда на
пруду вьются сотни юрких мальчишек, сбегаясь, разбегаясь, падая среди веселой суетни, хохота, криков.
Вся площадь изрезана оврагами; в одном на
дне его стоит зеленоватая жижа, правее — тухлый Дюков
пруд, куда, по рассказу бабушки, дядья зимою бросили в прорубь моего отца.
Скрыл ведь он от полиции дело-то: «Это, говорит, сам я, будучи выпивши, забрел на
пруд да и свернулся в прорубь».
Весь небольшой поток захватывается желобом, или колодою, то есть выдолбленною половинкою толстого дерева, которую плотно упирают в бок горы; из колоды струя падает прямо на водяное колесо, и
дело в шляпе: ни плотины, ни
пруда, ни вешняка, ни кауза… а колотовка постукивает да мелет себе помаленьку и
день и ночь.
Гаршнепы со всего околотка слетелись на грязное, топкое
дно сбежавшего
пруда, покрытое густыми корнями камыша.
[Я слышал от охотников Пензенской и Симбирской губерний, что там гаршнепов бывает чрезвычайно много и что случается одному охотнику убивать в одно поле до сорока штук и более] Я убил бы их гораздо более, потому что они не убывали, а прибывали с каждым
днем, но воду запрудили,
пруд стал наливаться и подтопил гаршнепов, которые слетели и вновь показались на прежних своих местах уже гораздо в меньшем количестве.
В октябре утки сваливаются в большие стаи, и в это время добывать их уже становится трудно.
День они проводят на больших
прудах и озерах. Нередко вода бывает покрыта ими в настоящем смысле этого слова. Мне пришли на память стихи из послания одного молодого охотника, которые довольно верно изображают эту картину...
Обыкновенное местопребывание лысух — стоячие воды,
пруды и озера с камышами; они любят держаться на мелкой воде, даже у самых берегов, потому что их пища преимущественно состоит из насекомых, водяных трав и даже тины, для чего нужно им доставать
дно.
Я помню в молодости моей странный случай, как на наш большой камышистый
пруд, середи уже жаркого лета, повадились ежедневно прилетать семеро лебедей; прилетали обыкновенно на закате солнца, ночевали и на другой
день поутру, как только народ просыпался, начинал шуметь, ходить по плотине и ездить по дороге, лежащей вдоль
пруда, — лебеди улетали.
Разумеется, остальные сейчас улетели, но на другой
день опять прилетели в урочный час, сели на середину
пруда, поплавали, не приближаясь к опасному камышу, погоготали между собой, собрались в кучку, поднялись, улетели и не возвращались.
В это время вальдшнепы охотно и смело приближаются к человеческим жилищам, к мельничным
прудам и плотинам, особенно к конопляникам и огородам;
днем скрываются в густых садах, парках, рощах, ольховых и, таловых кустах, растущих почти всегда около
прудов, плотин и речек, а ночью летают в огороды и капустники, где ловко им в мягкой, рыхлой земле доставать себе пищу.
Это значит, что пища сварилась и опустилась в кишки] зобы, и снова по призывному крику стариков, при ярких лучах давно взошедшего солнца, собирается стая и летит уже на другое озеро, плесо реки или залив
пруда, на котором проводит
день.
В десяти верстах от меня ушел
пруд; по обмелевшему
дну много держалось всякой дичи, но ходить было тяжело.
Вчера проходили вы по болоту, или по размокшему берегу
пруда, или по лужам на прошлогодних ржанищах и яровищах, где насилу вытаскивали ноги из разбухшего чернозема, проходили с хорошею собакой и ничего не видали; но рано поутру, на другой
день, находите и болота, и берега разливов, и полевые лужи, усыпанные дупелями, бекасами и гаршнепами; на лужах, в полях, бывает иногда соединение всех пород дичи — степной, болотной, водяной и даже лесной.
Летом, в вакантный месяц, директор делал с нами дальние, иногда двухдневные прогулки по окрестностям; зимой для развлечения ездили на нескольких тройках за город завтракать или пить чай в праздничные
дни; в саду, за
прудом, катались с гор и на коньках.
Я имел весьма важную причину не откладывать уженья на
пруду: отец сказал мне, что через два
дня его запрудят, или, как выражались тогда, займут заимку.
Бугуруслан был хотя не широк, но очень быстр, глубок и омутист; вода еще была жирна, по выражению мельников, и
пруд к вечеру стал наполняться, а в ночь уже пошла вода в кауз; на другой
день поутру замолола мельница, и наш Бугуруслан сделался опять прежнею глубокою, многоводной рекой.
Мать старалась меня уверить, что Чурасово гораздо лучше Багрова, что там сухой и здоровый воздух, что хотя нет гнилого
пруда, но зато множество чудесных родников, которые бьют из горы и бегут по камешкам; что в Чурасове такой сад, что его в три
дня не исходишь, что в нем несколько тысяч яблонь, покрытых спелыми румяными яблоками; что какие там оранжереи, персики, груши, какое множество цветов, от которых прекрасно пахнет, и что, наконец, там есть еще много книг, которых я не читал.
Всякий
день кто-нибудь из охотников убивал то утку, то кулика, а Мазан застрелил даже дикого гуся и принес к отцу с большим торжеством, рассказывая подробно, как он подкрался камышами, в воде по горло, к двум гусям, плававшим на материке
пруда, как прицелился в одного из них, и заключил рассказ словами: «Как ударил, так и не ворохнулся!» Всякий
день также стал приносить старый грамотей Мысеич разную крупную рыбу: щук, язей, головлей, линей и окуней.
Зная, что у нас много водится дичи, он привез с собой и ружье, и собаку, и всякий
день ходил стрелять в наших болотах, около нижнего и верхнего
пруда, где жило множество бекасов, всяких куликов и куличков, болотных курочек и коростелей.
На третий
день мне так уже захотелось удить, что я, прикрываясь своим детским возрастом, от которого, однако, в иных случаях отказывался, выпросился у матери на
пруд поудить с отцом, куда с одним Евсеичем меня бы не отпустили.
«Приходи на берег
пруда, где стоят две ели, — гласила записка, — там узнаешь одну страшную тайну, которую ношу в своем сердце много-много
дней… Люди бессильны помешать нашему счастью. Твой добрый гений».
Растения были слабостью Раисы Павловны, и она каждый
день по нескольку часов проводила в саду или лежала на своей веранде, откуда открывался широкий вид на весь сад, на заводский
пруд, на деревянную раму окружавших его построек и на далекие окрестности.
Вдруг ей вспомнилась картина, которую она видела однажды во
дни юности своей: в старом парке господ Заусайловых был большой
пруд, густо заросший кувшинками.
В серый
день осени она шла мимо
пруда и посреди него увидала лодку.
Вечером того
дня узнали, что в
пруде утопилась жена приказчика Заусайловых, маленькая женщина с черными, всегда растрепанными волосами и быстрой походкой.
Я успевал совершить дальний обход, и все же в городе то и
дело встречались мне заспанные фигуры, отворявшие ставни домов. Но вот солнце поднялось уже над горой, из-за
прудов слышится крикливый звонок, сзывающий гимназистов, и голод зовет меня домой к утреннему чаю.
Слово за словом, купец видит, что шутки тут плохие, хочь и впрямь
пруд спущай, заплатил три тысячи, ну, и
дело покончили. После мы по пруду-то маленько поездили, крючьями в воде потыкали, и тела, разумеется, никакого не нашли. Только, я вам скажу, на угощенье, когда уж были мы все выпивши, и расскажи Иван Петрович купцу, как все
дело было; верите ли, так обозлилась борода, что даже закоченел весь!
— Все испытывают эти вещи, — продолжал Петр Иваныч, обращаясь к племяннику, — кого не трогают тишина или там темнота ночи, что ли, шум дубравы, сад,
пруды, море? Если б это чувствовали одни художники, так некому было бы понимать их. А отражать все эти ощущения в своих произведениях — это другое
дело: для этого нужен талант, а его у тебя, кажется, нет. Его не скроешь: он блестит в каждой строке, в каждом ударе кисти…
«На второй
день Масленицы, в два часа пополудни, приходите на каток Чистых
прудов. Я буду с подругой. Ваша З. Б.».
— Нет, голубчик, — смягчился дружок. — У меня на второй
день Масленой недели тоже — приглашение и — тоже на каток, но только на Патриаршем
пруду, от Машеньки Шелкевич, от моей прекрасной еврейки.
Смета его предполагаемых расходов была колоссально велика, даже считая в обрез: суббота, воскресенье, понедельник — три
дня, каждый
день по два упражнения на Патриарших, итого шесть раз — шестьдесят копеек. Вход на Чистые
пруды — гривенник, итого семьдесят копеек. Угостить чем-нибудь Зиночку. Довезти ее домой на извозчике. Заплатить за нее услужнице.
Тело отыскали в
пруде в тот же
день к вечеру, по некоторым следам; на самом месте убийства найден был картуз Шатова, с чрезвычайным легкомыслием позабытый убийцами.
Старая Анна Ивановна вылавливает в
прудах и в речке всех карасей и обкармливает ими своих кавалеров; новая Анна Ивановна говорит майору Оглашенному: Оглашенный! когда же вы привезете стерлядей? и через три
дня после карасиной вакханалии кормит своих кавалеров стерляжьей ухой.
И действительно, в
деле имеются данные, доказывающие, что их предупредил о делаемых приготовлениях карась, живший у исправника в
пруде, соединяющемся с рекою Кашинкой протоком.
Цветущие липы осеняли светлый
пруд, доставлявший боярину в постные
дни обильную пищу. Далее зеленели яблони, вишни и сливы. В некошеной траве пролегали узенькие дорожки.
День был жаркий. Над алыми цветами пахучего шиповника кружились золотые жуки; в липах жужжали пчелы; в траве трещали кузнечики; из-за кустов красной смородины большие подсолнечники подымали широкие головы и, казалось, нежились на полуденном солнце.
Налево овраг выходит к арестантским ротам, в него сваливают мусор со дворов, и на
дне его стоит лужа густой, темно-зеленой грязи; направо, в конце оврага, киснет илистый Звездин
пруд, а центр оврага — как раз против дома; половина засыпана сором, заросла крапивой, лопухами, конским щавелем, в другой половине священник Доримедонт Покровский развел сад; в саду — беседка из тонких дранок, окрашенных зеленою краской.