Неточные совпадения
Городничий. Чш! (Закрывает ему рот.)Эк как каркнула
ворона! (Дразнит его.)Был по приказанию! Как из бочки, так рычит. (К Осипу.)Ну, друг, ты ступай приготовляй там, что нужно
для барина. Все, что ни есть в долге, требуй.
Кроме обычных
для уссурийской тайги желн, орехотворок, соек, пестрых дятлов, диких голубей,
ворон, орлов и поползней здесь, близ реки, на старых горелых местах, уже успевших зарасти лиственным молодняком, в одиночку держались седоголовые дятлы.
Действительно, на одной из елей сидела
ворона головой к северо-востоку. Это было самое выгодное
для нее положение, при котором ветер скользил по перу. Наоборот, если бы она села боком или задом к ветру, то холодный воздух проникал бы под перо и она стала бы зябнуть.
По пути около устьев рек Мацангоу [Ма-чан-гоу — долина с пастбищами
для лошадей.], Сыфангоу [Сы-фан-гоу — четырехугольная долина.] и Гадала виднелись пустые удэгейские летники. В некоторых местах рыба еще не была убрана.
Для укарауливания ее от
ворон туземцы оставили собак. Последние несли сторожевую службу очень исправно. Каждый раз, как только показывались пернатые воровки, они бросались на них с лаем и отгоняли прочь.
Крики, издаваемые
вороном, довольно разнообразны и даже приятны
для слуха.
Для уборки рыбы природа позаботилась прислать санитаров в лице медведей, кабанов, лисиц, барсуков, енотовидных собак,
ворон, сизоворонок, соек и т.д. Дохлой кетой питались преимущественно птицы, четвероногие же старались поймать живую рыбу. Вдоль реки они протоптали целые тропы. В одном месте мы увидели медведя. Он сидел на галечниковой отмели и лапами старался схватить рыбу.
Тетка покойного деда рассказывала, — а женщине, сами знаете, легче поцеловаться с чертом, не во гнев будь сказано, нежели назвать кого красавицею, — что полненькие щеки козачки были свежи и ярки, как мак самого тонкого розового цвета, когда, умывшись божьею росою, горит он, распрямляет листики и охорашивается перед только что поднявшимся солнышком; что брови словно черные шнурочки, какие покупают теперь
для крестов и дукатов девушки наши у проходящих по селам с коробками москалей, ровно нагнувшись, как будто гляделись в ясные очи; что ротик, на который глядя облизывалась тогдашняя молодежь, кажись, на то и создан был, чтобы выводить соловьиные песни; что волосы ее, черные, как крылья
ворона, и мягкие, как молодой лен (тогда еще девушки наши не заплетали их в дрибушки, перевивая красивыми, ярких цветов синдячками), падали курчавыми кудрями на шитый золотом кунтуш.
— Ну-ка, приведи сюда эту
ворону! — лениво сказал Замараев,
для пущей важности перелистывая книгу входящих бумаг.
Почему она одна, Лизавета Прокофьевна, осуждена обо всех заботиться, всё замечать и предугадывать, а все прочие — одних
ворон считать?» и пр., и пр. Александра Ивановна сначала была осторожна и заметила только, что ей кажется довольно верною идея папаши о том, что в глазах света может показаться очень удовлетворительным выбор князя Мышкина в мужья
для одной из Епанчиных.
Пишу не
для дамочек и не
для бонапартистов, а
для тех, кои, сидя на берегах Лопани,
Вороны и Хопра, не ослабляючи вздыхают над вопросами об акклиматизации саранчи, колорадского жучка и гессенской мухи 4.
Их было три: золотисто-рыжая чистокровная кобыла с сухой, оскалистой мордой, черными глазами навыкате, с оленьими ногами, немного поджарая, но красивая и горячая как огонь —
для Марьи Николаевны; могучий, широкий, несколько тяжелый конь,
вороной, без отмет —
для Санина; третья лошадь назначалась груму.
Крик
вороны, щебетанье жаворонка, шорох берез, медленное движение облаков, надрывающиеся на пашне лошади, мужики с потными лицами, в грязных рубахах, земля, чернеющая следом за сохой, беспомощно падающие деревца — все это сливалось
для нее в общий фон, все казалось одинаково на своем месте, навевая только какие-то смутные ощущения, но не мысли…
— Видал, как я сочинять могу? Вот чего наговорил — чего и не думал никогда! Вы, ребята, не давайте мне веры, это я больше от бессонницы, чем всурьез. Лежишь-лежишь, да и придумаешь чего-нибудь
для забавы: «Во время оно жила-была
ворона, летала с поля до горы, от межи до межи, дожила до своей поры, господь ее накажи: издохла
ворона и засохла!» Какой тут смысел? Нету никакого смысла… Нуте-ка — поспим: скоро вставать пора…
Сила Андроныч, прочитав приличное наставление своему любимцу на тему, что «блажен иже и скоты милует»,
для большей убедительности своих слов принялся опытной рукой полировать
Ворона.
Нередко случается, однако, что, зайдя слишком высоко или далеко в луговые поймы, не находит она водяного пути
для возвращения в реку и остается в ямках и бокалдинах: если увидят люди, то поймают ее, а если нет и бокалдины высыхают уединенно, рыба гибнет и достается на пищу
воронам и разным другим птицам — иногда и свиньям.
Выбрав в поле место
для ночлега
И нуждаясь в отдыхе давно,
Спит гнездо бесстрашное Олега —
Далеко подвинулось оно!
Залетело, храброе, далече,
И никто ему не господин —
Будь то сокол, будь то гордый кречет.
Будь то черный
ворон — половчин.
А в степи, с ордой своею дикой
Серым волком рыская чуть свет,
Старый Гзак на Дон бежит великий,
И Кончак спешит ему вослед.
— Ах старый
ворон, а? Это ты верно…
Для него что свои деньги, что мои — все едино, — вот он и дрожит… Цель есть у него, лысого… Ну-ка скажи — какая?
Первое свое ружье я получил, когда мне было уже пятнадцать лет, и домой я приезжал только на каникулы. Первой жертвой моего охотничьего искусства была несчастная
ворона, убитая
для пробы ружья. Но убить самому оказалось совсем другим, чем быть свидетелем того, как убивают другие. Убитая мной
ворона отравила мне несколько дней, как совершенно бесцельная жестокость.
— Это
для тебя, мой милый, это
для тебя, возлюбленный мой. Милый мой лучше десяти тысяч других, голова его — чистое золото, волосы его волнистые, черные, как
ворон. Уста его — сладость, и весь он — желание. Вот кто возлюбленный мой, вот кто брат мой, дочери иерусалимские!..
О, я был, как в тисках, в плену у «научности», этого
вороньего пугала, поставленного
для интеллигентской черни, полуобразованной толпы,
для дураков!
Все тяжкие выводы духовного прозрения вдаль не помогали ей нимало: выходило, что она должна довершить то, что затеяла, хотя бы только
для того, чтоб отделаться от стаи
воронов, которых она вызвала сама и которых вид ей столько теперь досадлив и неприятен.
— Довольно отвратительно. Объяснитесь, пожалуйста, что это за маскарад?
Для чего это вы изволили окраситься в эту
вороную масть и расписали себе родимыми бородавками фронтон?
И так далее… В конце концов мы порешили, помимо шампанского, абонировать
для него кресло в театре, утроить жалованье, купить ему
вороных, еженедельно отправлять его за город на тройке — все это в счет Общества. Портной, сигары, фотография, букеты бенефицианткам, меблировка — тоже общественные… Пусть наслаждается, только, пожалуйста, пусть не ворует! Пусть что хочет делает, только не ворует!
Послышался хохот, свист; в
ворону с добычею, без вреда
для них, полетели щепы и палки, и потом опять пошел фонтаном взлет обезглавленных пташек.
Малый у дверей бросился кликать кучера. Подъехал двуместный отлогий фаэтон с открытым верхом. Лошадей Анна Серафимовна любила и кое-когда захаживала в конюшню. Из экономии она
для себя держала только тройку: пару дышловых,
вороную с серой и одну
для одиночки — она часто езжала в дрожках — темно-каракового рысака хреновского завода. Это была ее любимая лошадь. За городом в Парке или в Сокольниках она обыкновенно говорила своему Ефиму...
— Нам нет дела,
для чего вы покупаете, — улыбнулся приказчик, скромно опуская глаза. — Если бы в каждом случае мы доискивались причин, то нам, мсье, пришлось бы закрыть магазин.
Для пуганья
ворон Лефоше не годится, мсье, потому что он издает негромкий, глухой звук, а я предложил бы вам обыкновенный капсюльный пистолет Мортимера, так называемый дуэльный…
Пахнуло таким душевным смрадом, какого не хотелось ждать даже от Давыдова. И я вспомнил: еще в самом начале отступления главный врач мельком сказал, что
для верности переложит деньги из денежного ящика себе в карман… Уу,
воронье…
И дикие крики, и тихий лепет, и низкие грудные ноты — все это мое. Это я
для предстоящего экзамена декламирую бессмертную лермонтовскую поэму «Мцыри», повторяю басню Крылова «
Ворона и Лисица». Мрачный, умирающий, юный, одинокий Мцыри, Лиса Патрикеевна, ротозейка
ворона — все это чередуется одно с другим. Я быстро перевоплощаюсь из одного лица в другое. Так и надо. Необходимо даже. Путь, избранный мною, требует отречения от собственной личности, требует перевоплощений…
— Так точно. Ваша и есть, — не
ворона, не улетит. Мы завсегда по своим выпивающим
для удобства фамилии носим. А ежели вам обидно, буду я рапорта Овчинниковым-младшим подмахивать…
Почти на краю Новгорода, далеко за Московскими воротами, был обширный пустырь, заросший крапивой и репейником. Вокруг него торчали огромные рогатые сосны, любимое пристанище
для грачей,
ворон и хищных зверей, в середине находилось ущелье, прозванное «Чертовым», — в нем под грудами хвороста и валежника водились всякие гады: змеи и ужи.
Еще, пожалуй, не старый — ему было за сорок, высокий, статный — но совершенно отживший человек, он уже несколько лет прибегал к усиленной реставрации своей особы с помощью корсета, красок
для волос и всевозможных косметик, и только после более чем часового сеанса со своим парикмахером, жившим у него в доме и хранившим тайну туалета барина, появлялся даже перед своей прислугой — жгучим брюнетом с волнистыми волосами
воронового крыла, выхоленными такими же усами, блестящими глазами и юношеским румянцем на матовой белизны щеках.
Почти на конце Новгорода, далеко за Московскими воротами, был обширный пустырь, заросший крапивою и репейником. Вокруг него торчали огромные рогатые сосны, любимое пристанище
для грачей,
ворон и хищных зверей; в середине находилось ущелье, прозванное «Чертовым», — в нем под грудами хвороста и валежника водились всякие гады: змеи и ужи.
Когда я хотел узнать, каким образом могли заменить меня другим в тюрьме и на плахе, избавитель мой объяснил мне, что мой двойник был один из моих товарищей, прискакавший со мною к Троице
для убиения царя, что Андрей Денисов, приехавший вслед за мною по приказанию Софии Алексеевны, нашел его у постоялого двора в таком мертвом опьянении, что, если бы
вороны глаза у него клевали, он не чувствовал бы ничего.
Ну так что ж!
Для ворон будет пища.