Шаховской представлял из себя большую копну сена, на которой лежала голова, покрытая белой фуражкой с
длинным козырьком от солнца, из-под которого торчал длинный, птичий его нос, готовый, казалось, клюнуть подбородок; он не выпускал из рук удилища, но в маленьких и прищуренных его глазах можно было заметить, что он думает не об рыбе, а скорее о каком-нибудь действующем лице в своих «Игроках»…
Неточные совпадения
Между другими торговками, торговавшими на своих лотках рядом с Марьей, раздался смех, как вдруг из-под аркады городских лавок выскочил ни с того ни с сего один раздраженный человек вроде купеческого приказчика и не наш торговец, а из приезжих, в длиннополом синем кафтане, в фуражке с
козырьком, еще молодой, в темно-русых кудрях и с
длинным, бледным, рябоватым лицом. Он был в каком-то глупом волнении и тотчас принялся грозить Коле кулаком.
Но уже доктор входил — важная фигура в медвежьей шубе, с
длинными темными бакенбардами и с глянцевито выбритым подбородком. Ступив через порог, он вдруг остановился, как бы опешив: ему, верно, показалось, что он не туда зашел: «Что это? Где я?» — пробормотал он, не скидая с плеч шубы и не снимая котиковой фуражки с котиковым же
козырьком с своей головы. Толпа, бедность комнаты, развешанное в углу на веревке белье сбили его с толку. Штабс-капитан согнулся перед ним в три погибели.
Спустя месяц после только что рассказанных событий, далеко от Петербурга, по извилистой дорожке, проложенной луговою поймою реки Саванки, перед вечером катились незатейливые бегунцы, на которых сидел коренастый молодой купец в сером люстриновом сюртуке и старомодном картузе с
длинным прямым
козырьком.
Домашняя птица дохла от повальных болезней, комнаты пустовали, нахлебники ругались из-за плохого стола и не платили денег, и периодически, раза четыре в год, можно было видеть, как худой,
длинный, бородатый Зегржт с растерянным потным лицом носился по городу в чаянии перехватить где-нибудь денег, причем его блинообразная фуражка сидела
козырьком на боку, а древняя николаевская шинель, сшитая еще до войны, трепетала и развевалась у него за плечами наподобие крыльев.
Сын кузнеца шёл по тротуару беспечной походкой гуляющего человека, руки его были засунуты в карманы дырявых штанов, на плечах болталась не по росту
длинная синяя блуза, тоже рваная и грязная, большие опорки звучно щёлкали каблуками по камню панели, картуз со сломанным
козырьком молодецки сдвинут на левое ухо, половину головы пекло солнце, а лицо и шею Пашки покрывал густой налёт маслянистой грязи.
Оба агитатора были одеты довольно оригинально: на Ничипоренке был
длинный коричневый пальмерстон и островерхая гарибальдийская шляпа, в которой
длинный и нескладный Ничипоренко с его плачевною физиономиею был похож на факельщика, но такими шляпами тогда щеголяли в Петербурге, — а на Бенни был гуттаперчевый макинтош и форменная английская фуражка с красным околышем, на котором посередине, над
козырьком, красовался довольно большой, шитый золотом вензель королевы Виктории «R. V.» (Regina Victoria).
Однажды — это было в ясный осенний день, перед вечером — старик Цыбукин сидел около церковных ворот, подняв воротник своей шубы, и виден был только его нос и
козырек от фуражки. На другом конце
длинной лавки сидел подрядчик Елизаров и рядом с ним школьный сторож Яков, старик лет семидесяти, без зубов. Костыль и сторож разговаривали.
На нем была серая куртка с меховым воротником, черный картуз с узкими полями и прямым
длинным четырехугольным
козырьком.
Это был молодой человек лет двадцати. Лицо у него было изжелта-бледное. На голове была надета бархатная шапка в форме берета, но с
козырьком, и из-под нее виднелись края ермолки.
Длинные завитые локонами пейсы свисали по сторонам.
Старик встает и вместе со своею
длинною тенью осторожно спускается из вагона в потемки. Он пробирается вдоль поезда к локомотиву и, пройдя десятка два вагонов, видит раскрытую красную печь; против печи неподвижно сидит человеческая фигура; ее
козырек, нос и колени выкрашены в багровый цвет, все же остальное черно и едва вырисовывается из потемок.
И вряд ли во всей, даже гвардейской, кавалерии кто так умел носить рейтузы и
длинный до носу
козырек, как он.
Весь персонал суда и адвокат были в черных
длинных тогах, с широкими обшитыми горностаем рукавами, закинутыми на спину. На голове у них были круглые без
козырька шапочки из черного бархата, на околышках которых были нашиты серебряные галуны.