Неточные совпадения
— Мило, Анна Григорьевна, до невероятности; шьется в два рубчика: широкие проймы и сверху… Но вот, вот, когда вы изумитесь, вот уж когда скажете, что… Ну, изумляйтесь: вообразите, лифчики пошли еще
длиннее, впереди мыском, и передняя косточка совсем выходит из границ;
юбка вся собирается вокруг, как, бывало, в старину фижмы, [Фижмы —
юбка с каркасом.] даже сзади немножко подкладывают ваты, чтобы была совершенная бель-фам. [Бель-фам (от фр. belle femme) — пышная женщина.]
Сегодня она была особенно похожа на цыганку: обильные, курчавые волосы, которые она никогда не могла причесать гладко, суховатое, смуглое лицо с горячим взглядом темных глаз и
длинными ресницами, загнутыми вверх, тонкий нос и гибкая фигура в
юбке цвета бордо, узкие плечи, окутанные оранжевой шалью с голубыми цветами.
— Обязательно! — сказал он и, плотно сложив
длинные ноги свои, вытянув их, преградил, как шлагбаумом, дорогу Айно к столу. Самгин даже вздрогнул, ему показалось, что Долганов сделал это из озорства, но, когда Айно, — это уж явно нарочно! — подобрав
юбку, перешагнула через ноги ниже колен, Долганов одобрительно сказал...
Голые китайцы, в одних
юбках или шароварах, а иные только в повязках кругом поясницы, сидя в лавках или наруже у порога, чесали
длинные косы друг другу или брили головы и подбородки.
На них, сверх черной кофты из льняной материи и
длинного шелкового халата, были еще цветные шелковые же
юбки с разрезанными боками и шелковыми кистями.
Мать, полуголая, в красной
юбке, стоит на коленях, зачесывая
длинные мягкие волосы отца со лба на затылок черной гребенкой, которой я любил перепиливать корки арбузов; мать непрерывно говорит что-то густым, хрипящим голосом, ее серые глаза опухли и словно тают, стекая крупными каплями слез.
Между девочками и нами тоже появилась какая-то невидимая преграда; у них и у нас были уже свои секреты; как будто они гордились перед нами своими
юбками, которые становились
длиннее, а мы своими панталонами со штрипками. Мими же в первое воскресенье вышла к обеду в таком пышном платье и с такими лентами на голове, что уж сейчас видно было, что мы не в деревне и теперь все пойдет иначе.
— Уто-онет, все едино утонет, потому — поддевка на нем! В
длинной одеже — обязательно утонешь. Напримерно — бабы, отчего они скорее мужика тонут? От
юбок. Баба, как попала в воду, так сейчас и на дно, гирей-пудовкой… Глядите — вот и потонул, я зря не скажу…
Там же вертелись дамы в коротких голубых
юбках и полумасках; они, махая
длинными шарфами, отплясывали, подбоченясь, весьма лихо.
Его контуры, широкие рукава и низ короткой
юбки были отделаны
длинной коричневой бахромой.
Меня обгоняли домино, шуты, черти, индейцы, негры «такие» и настоящие, которых с трудом можно было отличить от «таких»; женщины, окутанные газом, в лентах и перьях; развевались короткие и
длинные цветные
юбки, усеянные блестками или обшитые белым мехом.
Скоро он убедился, что это была Нина в темно-зеленой
длинной развевающейся
юбке, в желтых перчатках с крагами, с низеньким блестящим цилиндром на голове.
День был холодный, пестрый, по синему, вымороженному зимою небу быстро плыли облака, пятна света и теней купались в ручьях и лужах, то ослепляя глаза ярким блеском, то лаская взгляд бархатной мягкостью. Нарядно одетые девицы павами плыли вниз по улице, к Волге, шагали через лужи, поднимая подолы
юбок и показывая чугунные башмаки. Бежали мальчишки с
длинными удилищами на плечах, шли солидные мужики, искоса оглядывая группу у нашей лавки, молча приподнимая картузы и войлочные шляпы.
Лицо эфиопа, два
длинные зуба блестят в темной пасти раскрытого рта; седые космы падают с головы густыми прядями; сухая темная грудь открыта от шеи до пояса, и
юбка зашароварена в широкие пестрые порты, а в руках… в руках и у той и у другой по ножу.
Юбки на Генриетте не было, вместо нее вокруг пояса висела
длинная и частая золотая бахрома, сверкавшая при каждом ее движении. Атласная рубашечка фиолетового цвета, надетая прямо поверх тела, без корсета, была свободна и совсем не стесняла движений гибкого торса. Поверх трико на Генриетте был наброшен
длинный белый арабский бурнус, мягко оттенявший ее хорошенькую, черноволосую, смуглую головку.
«Да, такого человека можно полюбить. Эти глаза. И это простое, благородное и — как он ни бормочи молитвы — и страстное лицо! — думала она. — Нас, женщин, не обманешь. Еще когда он придвинул лицо к стеклу и увидал меня, и понял, и узнал. В глазах блеснуло и припечаталось. Он полюбил, пожелал меня. Да, пожелал», — говорила она, сняв, наконец, ботик и ботинок и принимаясь за чулки. Чтобы снять их, эти
длинные чулки на ластиках, надо было поднять
юбки. Ей совестно стало, и она проговорила...
Широкие, разрезные рукава почти обнажали как бы выточенные из слоновой кости ее
длинные руки; а из-под опустившейся бесконечными складками
юбки заметно обрисовывалось круглое коленочко, и какое, должно быть, коленочко!
Нина Александровна сидит в задумчивости и нюхает спирт. Елена в
длинной батистовой
юбке, в кружевной кофте, уже совсем причесанная, лицо осыпано пудрой, входит из двери справа.
Прямо на нас по аллее шла Татьяна Ивановна, жена Федора Петровича, нашего управляющего. Она несла белую накрахмаленную
юбку и
длинную гладильную доску. Проходя мимо нас, она робко, сквозь ресницы взглянула на гостя и зарделась.
Курбет исполняется еще чище, и обезьяна и клоун как будто подражают друг другу. Но в это время проходит вдоль барьера дама в малиновом платье, отделанном мехом шиншилля, и вот Марья Ивановна, не слушаясь окриков, не обращая внимания на шамберьер (
длинный хлыст), кидается через манеж и буквально срывает всю узкую модную
юбку с дамы, потом кусает ее за икру и после этого только, ударами бича загнанная в клетку, успокаивается.
Чтобы иметь удовольствие показать гостям и почетным посетителям груды изящного белья, нарядные шелковые, батистовые блузки, шерстяные
юбки на
длинных рождественских столах под елкой, для того чтобы сбывать все эти вещи, а на вырученную сумму поддерживать благосостояние приюта, воспитанницы должны были работать с утра до полуночи, не складывая рук.
И она лежала на мостовой, неподвижная, жалкая и загаженная. Мокрая
юбка плотно облегала раздвинутые ноги, в этом было что-то особенно жалкое и беззащитное. Хотелось наклониться, оправить
юбку, скрыть выставленные под чужие взгляды ноги. А за гранитным спуском все плескались прозрачно-зеленоватые
длинные волны, и от них веяло сырым запахом водорослей.
В креслах с пюпитром и
длинным продолжением для ног сидела она, полулежа, целые дни, в старомодном казакине из бурой вигони и люстриновой
юбке, перекошенная на один бок, почти горбатая.
Заплатин следил за ней глазами. Ее стройная фигура колыхалась в
длинном пальто, которое она надела сверх
юбки. Голову она немного откинула назад и правой рукой поводила в воздухе.
— В тебе есть бессознательная интуиция, она ведет тебя по верному пути. Посмотри на Зину и Веру: какие у них кривые ноги. Женщины всегда чувствовали, что ноги у них поставлены некрасиво, и везде, всегда окутывали ноги
юбками, рубашки носили
длиннее мужских… Когда художникам приходилось изображать голое женское тело, они постоянно наталкивались на это женское уродство. И Тинторетто, например, просто выпрямлял своим женским фигурам ноги.