Неточные совпадения
Вдруг… слабый крик… невнятный стон
Как бы из замка слышит он.
То был ли сон воображенья,
Иль плач совы, иль зверя вой,
Иль пытки стон, иль звук иной —
Но только своего волненья
Преодолеть не мог старик
И на протяжный слабый крик
Другим ответствовал — тем криком,
Которым он в веселье
дикомПоля сраженья оглашал,
Когда с Забелой, с Гамалеем,
И — с ним… и с этим Кочубеем
Он в бранном
пламени скакал.
Все бесчисленное множество тварей, по примеру вождя своего, воскликнуло: «я есмь!», и воспламенился жизненный огонь всякой твари
диким и мрачным
пламенем; все они устремились друг против друга и каждая тщилась уничтожить всех других, дабы можно было ей сказать: «я и только я есмь!»
О, смертная тоска, оглашающая поля и веси, широкие родные просторы! Тоска, воплощенная в
диком галдении, тоска, гнусным
пламенем пожирающая живое слово, низводящая когда-то живую песню к безумному вою! О, смертная тоска! О, милая, старая русская песня, или и подлинно ты умираешь?.
Расплачиваясь с извозчиком и потом поднимаясь к себе по лестнице, он все никак не мог очнуться и видел, как
пламя перешло на деревья, затрещал и задымил лес; громадный
дикий кабан, обезумевший от ужаса, несся по деревне… А девушка, привязанная к седлу, все смотрела.
Около Дмитровки приятели расстались, и Ярцев поехал дальше к себе на Никитскую. Он дремал, покачивался и все думал о пьесе. Вдруг он вообразил страшный шум, лязганье, крики на каком-то непонятном, точно бы калмыцком языке; и какая-то деревня, вся охваченная
пламенем, и соседние леса, покрытые инеем и нежно-розовые от пожара, видны далеко кругом и так ясно, что можно различить каждую елочку; какие-то
дикие люди, конные и пешие, носятся по деревне, их лошади и они сами так же багровы, как зарево на небе.
Вот пришёл я в некий грязный ад: в лощине, между гор, покрытых изрубленным лесом, припали на земле корпуса; над крышами у них
пламя кверху рвётся, высунулись в небо длинные трубы, отовсюду сочится пар и дым, земля сажей испачкана, молот гулко ухает; грохот, визг и
дикий скрип сотрясают дымный воздух. Всюду железо, дрова, кирпич, дым, пар, вонь, и в этой ямине, полной всякой тяжкой всячины, мелькают люди, чёрные, как головни.
Не сдержать табуна
диких коней, когда мчится он по широкой степи, не сдержать в чистом поле буйного ветра, не сдержать и ярого потока речей, что ливнем полились с дрожащих, распаленных уст Фленушки. Брызжут очи
пламенем, заревом пышет лицо, часто и высоко поднимается пышная грудь под тонкой белоснежной сорочкой.
В один прыжок я очутилась подле Юлико и взглянула туда, куда он указывал рукою. Я увидела действительно что-то странное, из ряда вон выходящее. В одной из башенок давно позабытых, поросших мхом и
дикой травою развалин, мелькал огонек. Он то гас, то опять светился неровным желтым
пламенем, точно светляк, спрятанный в траве.
Дикие глаза были. Трепетало и билось в них дерзкое, радостно-безумствующее
пламя. И в
пламени этом вдруг мне почуялась какая-то особенная, жутко захватывающая правда.
— Ничего я не боюся, ни огня, ни
пламя! — кричал он зловеще-воющим голосом, и была в этом голосе угроза и какая-то
дикая, шедшая из темных глубин скорбь. — Я ничего не боюся, погоди, что еще будет!.. Что во Владивостоке было, — по всей Сибири пойдет, по всей Рассее пойдет!.. Всю Рассею полымем пустим!
Молодой солдатик вскочил и мигом исполнил приказание ближайшего начальства. Костер с треском разгорается. Вылетает целый сноп искр, и большое
пламя освещает окружающую
дикую местность, сложенные в козлы ружья, стволы сосен, и красный отблеск огня теряется в темноте густого леса. Старый солдат все продолжает свой рассказ.
Эмма стояла на стене, недалеко от клокочущего
пламени, машинально распростерши руки и обводя всех
диким взглядом, наблюдая за каждым взмахом меча, как бы ожидая, что один из них, наконец, поразит и ее.
Эмма стояла на стене, недалеко от клокочущего
пламени, машинально распростерши руку и обводя всех
диким взглядом, наблюдая за каждым взмахом меча, как бы ожидая, что один из них наконец поразит и ее.