Неточные совпадения
Зачем же
природа дала нам души, стремящиеся к
деятельности, к славе?
Наконец, и соблазн:
природа до такой степени ограничила мою
деятельность своими тремя неделями приговора, что, может быть, самоубийство есть единственное дело, которое я еще могу успеть начать и окончить по собственной воле моей.
Это были поистине прекраснейшие люди, особенно Павел Иваныч Миницкий, который с поэтической
природой малоросса соединял энергическую
деятельность, благородство души и строгость правил; страстно любя свою красавицу жену, так же любившую своего красавца мужа, он с удивительною настойчивостию перевоспитывал ее, истребляя в ней семена тщеславия и суетности, как-то заронившиеся в детстве в ее прекрасную
природу.
К счастию, Имярек, по самой
природе своей, по всему складу своей жизненной
деятельности, не мог не остаться верным той музе, которая, однажды озарив его существование, уже не оставляла его. У него и других слов не было, кроме тех, которые охарактеризовали его
деятельность, так что если бы он даже хотел сказать нечто иное, то запутался бы в своих усилиях. Одного бы не досказал, в другом перешел бы за черту и, в конце концов, еще более усилил бы раздражение.
Но все-таки с тех пор прошло много лет, и нервозная, измученная и раздвоившаяся
природа людей нашего времени даже и вовсе не допускает теперь потребности тех непосредственных и цельных ощущений, которых так искали тогда иные, беспокойные в своей
деятельности, господа доброго старого времени.
Сущность всякого религиозного учения — не в желании символического выражения сил
природы, не в страхе перед ними, не в потребности к чудесному и не во внешних формах ее проявления, как это думают люди науки. Сущность религии в свойстве людей пророчески предвидеть и указывать тот путь жизни, по которому должно идти человечество, в ином, чем прежнее, определении смысла жизни, из которого вытекает и иная, чем прежняя, вся будущая
деятельность человечества.
А между тем как человеку женатому и с детьми невозможно продолжать понимать жизнь так же, как он понимал ее, будучи ребенком, так и человечеству нельзя уже, при совершившихся разнообразных изменениях: и густоты населения, и установившегося общения между разными народами, и усовершенствования способов борьбы с
природой, и накопления знаний, — продолжать понимать жизнь попрежнему, а необходимо установить новое жизнепонимание, из которого и вытекла бы и
деятельность, соответствующая тому новому состоянию, в которое оно вступило или вступает.
«Но, — скажут на это, — всегда во всех обществах большинство людей: все дети, все поглощаемые трудом детоношения, рождения и кормления женщины, все огромные массы рабочего народа, поставленные в необходимость напряженной и неустанной физической работы, все от
природы слабые духом, все люди ненормальные, с ослабленной духовной
деятельностью вследствие отравления никотином, алкоголем и опиумом или других причин, — все эти люди всегда находятся в том положении, что, не имея возможности мыслить самостоятельно, подчиняются или тем людям, которые стоят на более высокой степени разумного сознания, или преданиям семейным или государственным, тому, что называется общественным мнением, и в этом подчинении нет ничего неестественного и противоречивого».
Он не сделает сам ничего именно потому, что в нем натуры, крови нет; но кто вправе сказать, что он не принесет, не принес уже пользы? что его слова не заронили много добрых семян в молодые души, которым
природа не отказала, как ему, в силе
деятельности, в умении исполнять собственные замыслы?
Вопрос решается тем, что во всех указанных нами случаях дело идет о произведениях практической
деятельности человека, которая, уклонившись в них от своего истинного назначения — производить нужное или полезное, тем не менее сохраняет свой существенный характер — производить нечто такое, чего не производит
природа.
Но нельзя не прибавить, что вообще на
природу смотрит человек глазами владельца, и на земле прекрасным кажется ему также то, с чем связано счастие, довольство человеческой жизни. Солнце и дневной свет очаровательно прекрасны, между прочим, потому, что в них источник всей жизни в
природе, и потому, что дневной свет благотворно действует прямо на жизненные отправления человека, возвышая в нем органическую
деятельность, а через это благотворно действует даже на расположение нашего духа.
Природа бесстрастна к человеку; она не враг и не друг ему: она — то удобное, то неудобное поприще для его
деятельности.
И. М. Долгорукий, которого живая
природа требовала
деятельности современной, общественной, как бы ни было мелко ее содержание, составил у себя в доме приятельское литературное общество, над которым и тогда подсмеивались иные члены и посетители.
Он пошел по другой дороге и в своей недолгой литературной
деятельности выразил такое умозаключение: «Вы боитесь изображать просто
природу и жизнь, чтобы не нарушить требований искусства; но у древних вы признаете соблюдение правил искусства, смотрите же, я буду вам изображать жизнь и
природу на манер древних.
Но тут, как всегда, спасла его близость к
природе и живая
деятельность.
Иные дни он вполне отдавался наслаждению
природой и
деятельностью: то раскидывался он на свежей траве, под чистым небом, то по целым дням носился по степи на коне, перегоняя стада с одного места на другое, то располагается около огня...
Эта
деятельность с колоссальною целью пересоздать общество человеческое, пересоздать самого человека, возвратить его богу и через него всю
природу, опираемая на божественное основание евангелия, волновала юношескую душу; он увидел, что нашел свое призвание, заглушил все страсти, питал одну, поклялся сделать из души своей храм Христу, то есть храм человечеству, участвовать в апостольском послании христиан — и сдержал слово.
Таким образом, признавая в человеке [одну только] способность к развитию и [одну только] наклонность к
деятельности (какого бы то ни было рода) и отдыху, мы из этого одного прямо можем вывести — с одной, стороны, естественное требование человека, чтоб его никто не стеснял, чтоб предоставили ему пользоваться его личными; [неотъемлемыми] средствами и безмездными [, никому не принадлежащими,] благами
природы, а с другой стороны — столь же естественное сознание, что и ему не нужно посягать на права других и вредить чужой
деятельности.
По определению св. Максима Исповедника, «зло и не было и не будет самостоятельно существующим по собственной
природе, ибо оно и не имеет в сущем ровно никакой сущности, или
природы, или самостоятельного лика, или силы, или
деятельности, и не есть ни качество, ни количество, ни отношение, ни место, ни время, ни положение, ни действие, ни движение, ни обладание, ни страдание, так чтобы естественно созерцалось в чем-либо из сущего, и вовсе не существует во всем этом по естественному усвоению; оно не есть ни начало, ни средина, ни конец».
Поэтому должно думать, что каждое в отдельности из того, что говорится о Боге, означает не то, что Он есть по существу, но показывает или то, что Он не есть, или некоторое отношение к чему-либо из того, что Ему противопоставляется, или что-либо из сопровождающих Его
природу или
деятельность» (27–28).
Мальбранша, лишающий
природу всякой
деятельности и реальности и приписывающий всю деятельную силу в ней непосредственно Богу.
Ограниченный умом, Григорий Лукьянович по
природе своей был мстителен, зверски жесток, и эти отрицательные качества, соединенные с необычайною твердостью воли и отчаянной храбростью, делали его тем «извергом рода человеческого», «исчадьем кромешной тьмы», «сыном дьявола», каковым считали его современники и каким он до сей поры представляется отдаленному на несколько веков от времени его
деятельности потомству.