Неточные совпадения
Они прошли через сени, через жилую избу
хозяев и вошли в заднюю комнатку, в которой стояла кровать Марка. На ней лежал тоненький старый тюфяк, тощее ваточное одеяло, маленькая подушка. На полке и на столе лежало
десятка два книг, на стене висели два ружья, а на единственном стуле в беспорядке валялось несколько белья и платья.
Позвали обедать. Один столик был накрыт особо, потому что не все уместились на полу; а всех было человек двадцать.
Хозяин, то есть распорядитель обеда, уступил мне свое место. В другое время я бы поцеремонился; но дойти и от палатки до палатки было так жарко, что я измучился и сел на уступленное место — и в то же мгновение вскочил: уж не то что жарко, а просто горячо сидеть. Мое седалище состояло из
десятков двух кирпичей, служивших каменкой в бане: они лежали на солнце и накалились.
У Ильинских ворот он указал на широкую площадь. На ней стояли
десятки линеек с облезлыми крупными лошадьми. Оборванные кучера и
хозяева линеек суетились. Кто торговался с нанимателями, кто усаживал пассажиров: в Останкино, за Крестовскую заставу, в Петровский парк, куда линейки совершали правильные рейсы. Одну линейку занимал синодальный хор, певчие переругивались басами и дискантами на всю площадь.
Галактиона удивило, что вся компания, пившая чай в думе, была уже здесь — и двое Ивановых, и трое Поповых, и Полуянов, и старичок с утиным носом, и доктор Кочетов. Галактион подумал, что здесь именины, но оказалось, что никаких именин нет. Просто так, приехали — и делу конец. В большой столовой во всю стену был поставлен громадный стол, а на нем
десятки бутылок и
десятки тарелок с закусками, — у
хозяина был собственный ренсковый погреб и бакалейная торговля.
Посылают на новое место 50-100
хозяев, затем ежегодно прибавляют
десятки новых, а между тем никому не известно, на какое количество людей хватит там удобной земли, и вот причина, почему обыкновенно вскорости после заселения начинают уже обнаруживаться теснота, излишек людей.
А так как долина здесь узка и с обеих сторон стиснута горами, на которых ничего не родится, и так как администрация не останавливается ни перед какими соображениями, когда ей нужно сбыть с рук людей, и, наверное, ежегодно будет сажать сюда на участки
десятки новых
хозяев, то пахотные участки останутся такими же, как теперь, то есть в 1/8, 1/4 и 1/2 дес., а пожалуй, и меньше.
Дело в том, что собственно рабочим Кедровская дача дала только призрак настоящей работы, потому что здесь вместо одного
хозяина, как у компании, были
десятки, — только и разницы. Пока благодетелями являлись одни скупщики вроде Ястребова. Затем мелкие золотопромышленники могли работать только летом, а зимой прииски пустовали.
Хозяин ему назвал человек с
десяток, но Розанов как-то не сумел никого запомнить и отличить; все древнее письмо: лобочки с подстриженным начесом, штанцы со скромностью в голенищи прячутся, сюртучки длинные, законные.
— Откуда вы с
хозяином — никому не известно, какие у вас деньги — неведомо, и кто вы таковы — не знатно никому! Вот я — я здешний, слободской человек и могу тебе дедов-прадедов моих с
десяток назвать, и кто они были, и чем их били, а ты — кто?
Хозяин несколько оживился, встал, прошёл по комнате и, остановясь в углу перед божницей с
десятком икон в дорогих ризах, сказал оттуда...
— Почему знать,
хозяин? Мы и не таких зверей умучивали, и если б ты дозволил мне дать на нем концов
десяток вдоль этой улицы, так, может статься…
Будущность его представляется мне ясно. За всю свою жизнь он приготовит несколько сотен препаратов необыкновенной чистоты, напишет много сухих, очень приличных рефератов, сделает с
десяток добросовестных переводов, но пороха не выдумает. Для пороха нужны фантазия, изобретательность, умение угадывать, а у Петра Игнатьевича нет ничего подобного. Короче говоря, это не
хозяин в науке, а работник.
Представьте себе, что это была одна бутылка, хранившаяся у
хозяина в погребе несколько
десятков лет!
…Я стою в сенях и, сквозь щель, смотрю во двор: среди двора на ящике сидит, оголив ноги, мой
хозяин, у него в подоле рубахи
десятка два булок. Четыре огромных йоркширских борова, хрюкая, трутся около него, тычут мордами в колени ему, — он сует булки в красные пасти, хлопает свиней по жирным розовым бокам и отечески ласково ворчит пониженным, незнакомым мне голосом...
Наконец, и сам конь держал себя так, как будто тоже сговорился с
хозяином и вожатыми: он вел себя гордо и заносчиво, словно чувствуя, что его наблюдают несколько
десятков любопытных глаз, и словно гордясь пред всеми зазорной своей репутацией, точь-в-точь как иной неисправимый повеса гордится своими висельными проделками.
— Дедушка у меня умная голова — министр! Дедушка мой министр! — говорил, хватая себя за голову и с какой-то озлобленной улыбкой, гуляка. — Вы дурак,
хозяин мой, подай торбан [Торбан — украинский музыкальный инструмент, имеющий около трех
десятков струн.], — продолжал он и, тотчас же обратившись ко мне, присовокупил: — Позвольте мне поиграть на торбане.
Иннокентий Гладких, как мы сказали, вел все дело — он уже в течении двух
десятков лет считался полновластным
хозяином приисков и за эти годы почти удвоил колоссальное состояние Петра Иннокентьевича. Он был молчалив и не любил распространяться о прошлом, и, таким образом, тайна заимки Толстых находилась в надежных руках.
Она стояла невдалеке от тайги, близ обширных, принадлежащих Петру Иннокентьевичу, приисков, а самая постройка дома, где за последние два
десятка лет почти безвыездно, кроме трех-четырех зимних месяцев, жил семидесятилетний
хозяин, отличалась городской архитектурой, дом был двухэтажный, с высоким бельведером и высился над остальными постройками и казармами для присковых рабочих, окруженный прекрасным садом, на высоком в этом месте берегу Енисея.