Неточные совпадения
Самгин уходил, еще более убежденный в том, что не могут быть долговечны, не могут изменить ход
истории события, которые создаются
десятками таких единиц.
Постепенно начиналась скептическая критика «значения личности в процессе творчества
истории», — критика, которая через
десятки лет уступила место неумеренному восторгу пред новым героем, «белокурой бестией» Фридриха Ницше. Люди быстро умнели и, соглашаясь с Спенсером, что «из свинцовых инстинктов не выработаешь золотого поведения», сосредоточивали силы и таланты свои на «самопознании», на вопросах индивидуального бытия. Быстро подвигались к приятию лозунга «наше время — не время широких задач».
В углу, на маленькой полке стояло
десятка два книг в однообразных кожаных переплетах. Он прочитал на корешках: Бульвер Литтон «Кенельм Чиллингли», Мюссе «Исповедь сына века», Сенкевич «Без догмата», Бурже «Ученик», Лихтенберже «Философия Ницше», Чехов «Скучная
история». Самгин пожал плечами: странно!
— Мне не нравится в славянофильстве учение о национальной исключительности, — заметил Привалов. — Русский человек, как мне кажется, по своей славянской природе, чужд такого духа, а наоборот, он всегда страдал излишней наклонностью к сближению с другими народами и к слепому подражанию чужим обычаям… Да это и понятно, если взять нашу
историю, которая есть длинный путь ассимиляции
десятков других народностей. Навязывать народу то, чего у него нет, — и бесцельно и несправедливо.
Нет, оно совершается так потому, что не может иначе совершиться. L'histoire a sa logique, mon cher, [У
истории своя логика, дорогой мой (франц.)] и для каких-нибудь двух-трех
десятков девиц не может изменить свое величественное течение!
Чтобы окончательно вылечить свою подругу, Феня однажды рассказала ей целую
историю о том, как Алешка таращил глаза на дочь заводского бухгалтера, и ссылалась на
десятки свидетелей. Но Нюша только улыбалась печальной улыбкой и недоверчиво покачивала головой. Теперь Феня была желанной гостьей в брагинском доме, и Татьяна Власьевна сильно ухаживала за ней, тем более что Зотушка все лето прожил в господском доме под крылышком у Федосьи Ниловны.
— Мы, дачницы, затеваем здесь спектакль для детей, — сказала она. — Уже все есть у нас — и театр, и актеры, остановка только за пьесой. Прислали нам
десятка два разных пьес, но ни одна не годится. Вот вы любите театр и хорошо знаете
историю, — обратилась она к Ярцеву, — напишите-ка нам историческую пьесу.
Входит горничная, очень модно одетая, и подает Лидии счет: та показывает ей рукой на мужа. Горничная подает счет Василькову: тот, пробежав его, кивает головой на жену и продолжает стучать на счетах. Горничная опять подает счет Лидии, та берет его и небрежно бросает на пол. Горничная уходит. Входит Андрей с двумя счетами; повторяется точно та же
история. Андрей уходит. Входит Василий с
десятком счетов и подает их Василькову.
Нам нет надобности рассказывать здесь это кровавое событие, столько
десятков раз уже рассказанное в разных
историях, служившее предметом стольких рассуждений и соображений и, наконец, сделавшееся так общеизвестным.
По молодости я не мог тогда достаточно оценить важность столь замечательного происшествия в
истории рыболовства, особенно если взять в соображение, что щука, достигающая таких размеров многими
десятками лет, а может быть, и сотнею годов, чрезвычайно редко попадается в столь незначительных водах, как наш пруд и река, и еще реже становится добычей рыбаков.
«
История моего знакомства с Гоголем», еще вполне не оконченная мною, писана была не для печати, или по крайней мере для печати по прошествии многих
десятков лет, когда уже никого из выведенных в ней лиц давно не будет на свете, когда цензура сделается свободною или вовсе упразднится, когда русское общество привыкнет к этой свободе и отложит ту щекотливость, ту подозрительную раздражительность, которая теперь более всякой цензуры мешает говорить откровенно даже о давнопрошедшем.
Он ей верил; факты налицо. Рудич — мот и эгоист, брюзга, важнюшка, барич, на каждом шагу «щуняет ее», — она так нарочно и выразилась сейчас, по-мужицки, — ее «вульгарным происхождением», ни чуточки ее не жалеет, пропадает по целым ночам, делает
истории из-за каждого рубля на хозяйство, зная, что проиграл не один
десяток тысяч ее собственных денег.
Отуманенные французскими идеями и ходившими в то время на западе
десятками, одна другой несуразнее, политическими теориями, сами лично они добивались изменения формы правления, хорошо зная всю суть причин наступившего междуцарствия — этой, повторяем, неслыханной в
истории государств борьбы из-за отречения от власти, между двумя рыцарями без страха и упрека, стоявшими около опустелого трона.